Казалось бы – зачем? К чему Баристу Тальферу свои осведомители в порту? А как иначе? Что-то купить, что-то продать, прикинуть, кто что везет, да и контрабанда – золотое дно. Это даже не Баристовы интересы, а государственные. Вот стряпчий и старался. Мальчишка постарался тоже. И – повезло. Баристу повезло в том, что он сегодня ночевал дома, так что записка была ему передана в руки. Дворецкому и в голову не пришло шугануть оборванца или выкинуть замызганный клочок бумаги – насмотрелся на причуды своего господина. Мальчишке тоже повезло. Барист приказал выдать ему золотой. А маркизу Торнейскому повезло в том, что он остался на корабле. Не у одного Бариста имелись свои осведомители в порту. Но пробраться на корабль им было не по силам. А вот известить хозяев и подождать до утра помощи… Барист ждать не стал. Не повезло только кучеру – маленькое удовольствие, когда тебя будят чуть ли не пинком в два часа ночи и велят закладывать карету. Но господское дело такое, сказано – делай, да и монету господин бросил, серебряную. А самого аж трясет… тут спорить нельзя, а то здесь же, на конюшне, и высекут, чтобы далеко не ходить. Кучер поспешил, и меньше чем через полчаса карета вылетела за ворота. Барист спешил в порт. Рид, маркиз Торнейский – Плевать! Пропусти немедленно!!! Барист ломился к каюте маркиза словно кабан через кустарник. Только треск стоял. – Не велено… Бесполезно. Удержать Бариста сейчас можно было только алебардой в пузо. И то не факт. – Прочь с дороги! Повешу!!! Рид понял, что выспаться не удастся, и открыл дверь каюты, как спал. То есть – голый. – Что тут происходит? – Ваше сиятельство! – возрадовался Барист, падая на колени. – Умоляю, выслушайте меня! Дело жизни и смерти! – Тальфер, вы ополоумели, что ли? – опознал Рид ночного визитера. – Другого времени нет? До утра подождать нельзя? – Нет. И столько серьезности было в глазах Тальфера, что Рид сдался и махнул рукой матросу: – Пропусти его. Арман Тенор, а это был именно он, молча поклонился. – И стань вон там, – прищурился Тальфер. – Чтобы никто у двери каюты не подслушал. Если что – шуми. Блеснула в воздухе, падая в ладонь Армана, золотая монета. Рид подтвердил приказ кивком и, сверкая голыми ягодицами, направился одеваться. Барист последовал за ним. Дверь каюты захлопнулась. Арман пожал плечами, но приказ выполнил. Хотя что там за секреты в три часа ночи – так и не понял. Да и ни к чему ему. Целее будет. * * * В каюте Барист Тальфер выполнил старинный ритуал, хорошо знакомый Риду. Встал на колени, опустил голову и снял дворянский перстень. Положил перед собой. Это означало, что за свои слова он отвечает даже не головой – будущим рода. Можно казнить дворянина, но титул у его семьи не отнимут. А тут – все, конец. Это было более чем серьезно. – Что происходит, Тальфер? Рид отлично знал Бариста. Сухарь, педант, но человек безусловно преданный королю. И такие пантомимы? Ну, знаете… – Ваше сиятельство, казните меня… я не смог уберечь короля. Рид где стоял, там и сел, правда – на койку. Повезло, находился рядом. – Ост… что с братом? – Он жив, но опасно болен. Смертельно. – ЧЕМ?! Рид знал о болезни брата, но одно дело знать, а другое вот так… – Ваше сиятельство, я точно знаю, что его высочество дает яд его величеству. – ЧТО?! Вопль был такой, что крыса, неосторожно спрятавшаяся в углу каюты, получила разрыв сердца, а Арман Тенор, стоящий на страже, подпрыгнул на полметра вверх. Барист выставил перед собой руки. – Умоляю, маркиз… – Рас-с-с-сказ-с-с-с-сывай, – прошипел болотной гадюкой Рид. Барист вздохнул и повиновался. Он не щадил себя, рассказывая, как заболел его величество, как Барист заподозрил неладное, как договорился с учеником лекаря, как они старались не сказать ничего королю и в то же время не допустить непоправимого, как пытался что-то узнать Варсон Шефар, как он нашел свой конец в доме Марии-Элены Домбрийской, как… Его величеству стало получше лишь в последнее время. И то… такое ощущение, что ядом его больше не поят, состояние не ухудшается, но и особых улучшений нет. А его высочество приходит каждый день. И… вот так, в общем. «Рубите мне голову, НЕ МОГ я такого сказать королю. Война, беда, а на троне – отцеубийца? Моя вина». Рид слушал, кусая губы. А потом принял волевое решение. – Говоришь, герцогесса Домбрийская? – Да. – Едем к ней. Сейчас же. Я сам допрошу ее, если она подтвердит твои слова… Барист понял недоговорку. Но какая разница? Он и так все поставил на кон, что мог. Голова тут уже не ставка, если что – и семью его вырежут, не спасутся ни Жанетта, ни дети. – Сию секунду? – Да. Барист бросил взгляд в окно, за которым занимался рассвет – он рассказывал почти два часа, – и кивнул. Едем, почему бы нет? Им повезло еще раз. Барист приехал сам. А вот вторая сторона не успела послать убийц. К тому времени, как ассасины заняли места в порту, маркиз Торнейский и Барист уже уехали. В особняк Домбрийских. Мария-Элена Домбрийская – Госпожа спит! – Буди! – Но госпожа… – Я что сказал? Повешу!!! Разъяренный Торнейский был страшен, да и Тальфера в столице знали. Ровена была с ребенком, и ее временно заменяла другая служанка, которая повиновалась грозным словам и поскреблась в дверь покоев Марии-Элены. Ждать пришлось минут пятнадцать. Да, было уже около шести часов утра. В это время Мария-Элена вполне могла проснуться. Просто надо было, чтобы Матильда извинилась перед Давидом и ушла к себе. А дальше просто – закрыть глаза в одном мире и открыть в другом. С каждым разом девушкам требовалось для перехода все меньше сил. Засыпать по полчаса?