Но… Матильде это искусство было недоступно. Оно либо есть в крови, либо нет, воспитать такое очень, очень сложно. А вот Мария-Элена смогла это сделать. Каждым жестом, каждым шагом подчеркнуть, что женщина на диване – плебейка. И распутная девка. Как красиво ни называй, свободные там отношения или связанные, но… – Тоша, она у тебя глухая? Надменно вскинутая голова, жест кистью, осанка, мимоходом брошенный взгляд… Марию-Элену не спрашивали. К ней не обращались. И герцогесса не собиралась снисходить до девки, развалившейся на черном кожаном диване. Устраивать разборки на тему «кто как посмотрел» – глупо. Но это задевает. Сильно задевает… И главное то, что Мария-Элена не старалась задеть. Просто она была герцогессой. А Юля – плебсом. Вот и все. Роза – розой, навоз – навозом. И перепутать их не получится. Здесь и сейчас на Антона смотрела герцогесса Домбрийская. – Что-то еще, Антон Владимирович? – Н-нет… Мария-Элена развернулась – и вышла. Так же спокойно, холодно, отстраненно. Она – Домбрийская. И вступать в разговоры с подобными девками – ниже ее достоинства. Но как же хочется вцепиться плебейке в волосы! * * * – Малечка, ты у меня молодец! – Дрянь! – Мария-Элена злилась. И даже восхищение Матильды ее не успокаивало. – Да как она посмела? – Она же не знала, что это – ты! – И он ее не одернул! – Полагаю, что они давно знакомы. И не я первая секретарша, которую проверяют на прочность. – Проверяют? – Наверняка такое и раньше случалось. – Дрянь! – Антон? – провокационно спросила Матильда. – Нет. Эта… эта девка! – Да плюнь ты на нее… она того не стоит. – Фш-ш-ш-ш-ш! – кошкой зашипела Мария-Элена, не находя нужных и правильных слов. Юля выскользнула из кабинета. – Тоша, так мы договорились? – Да. Завтра в восемь. – Отлично. Буду готова. Прозвучало это так, словно девица была готова ко всему. И еще к чему-нибудь большему… Дверь директорского кабинета закрылась. И Юля остановилась перед столом Матильды. «Тильда?» В этот раз девушка даже не колебалась, уступая место подруге. Мария-Элена даже головы не подняла. Она была занята, она разглядывала лежащие перед ней бумаги. Минуту, две… и при этом вовсе не выглядела нарочито. Она на работе. – И где это Тоша себе такое чучело откопал? Мария-Элена медленно подняла голову. Так же медленно смерила взглядом брюнетку, уделив особое внимание платью из разряда «презерватив коротенький сильно в облипочку», и приподняла бровь. Чуть-чуть. Она могла бы сказать много всего. Мотя, к примеру, съязвила бы, что не в курсе, где такие страхозавры водятся, а там, слово за слово… наговорить можно всякое. И вылететь с работы – тоже. Вместо этого Мария-Элена смотрела и молчала. И как смотрела… Сейчас это искусство утрачено, но во взгляде девушки были и насмешка, и легкое презрение, и недоумение – надо ж, так себя вести, и… Герцогесса Домбрийская молча созерцала обнаглевшую плебейку. И никто из них не заметил, что на селекторе загорелся огонек. Антон понимал, что без скандала его подруга не уйдет, но не собирался отстаивать свою секретаршу. А вот подслушать, как она справится… Интересно. – Ты вообще откуда такая взялась? Мария-Элена чуть снисходительно улыбнулась: – Из школы хороших манер. Юля покраснела. Но с ее цветом лица и волос это было не страшно. – Ты на что намекаешь? Ты, подставка для кофемолки! Мария-Элена оглядела ногти и вздохнула. Да, надо бы подновить лак, вот маленький кусочек собирается отколоться. – Вам налить еще кофе? Можно ругаться и скандалить. Но… не так. Не когда на тебя смотрят как на ничтожество и решительно отказываются снисходить. Никакого удовольствия. Юля зашипела и вылетела вон из кабинета. Мария-Элена расслабилась – и уступила место подруге. И никто не заметил, как погас огонек селектора. – Малечка, ты умничка! Я бы ее точно послала. – Она бы помчалась жаловаться. – И лишились бы мы работы… – Я не хочу! Мне здесь нравится… – И мне тоже… Матильда привычно проверила почту. Ага. Вот и письмо, которого ждал шеф. Надо отнести. Да, сейчас у нас электронка, факсы и ксероксы, но вульгарные договоры необходимо подписывать обоим участникам, а потом хранить оригиналы. Антон смотрел как-то странно. Или это только показалось? – Малечка, вот представь, на этом диване… заслуженная мебель. Малена, видимо, представила. – Мотя, это неправильно… – И еще как. – Может, это она его соблазнила?