Песок все сыпался из стен, которые теперь были деревянными – должно быть, как в том бараке, что стоял когда-то на месте этого здания, но Дима уже не мог ничему изумляться по-настоящему. Куда реальнее была жажда. Перед слезящимися глазами плыли багряные круги, горло горело, дышать было больно, но снять шарф с лица Дима не решался: песок мгновенно забился бы в нос. Первый этаж! Помещение снова стало похожим на холл офисного центра, вот только окон на привычных местах не оказалось. Вместо них – глухие стены. С тех пор как он увидел приоткрытую дверцу шкафа, Дима не заметил ни одного окна. Их не было на своих местах, – лишь закрытые двери, которые становилось все сложнее открывать. А если входная дверь будет запечатана? Вдруг песчаный мир, в который ночью превратился офисный центр, не выпустит его, как тех несчастных, что годами, десятилетиями блуждают по коридорам, комнатам и лестницам, подкарауливая новую жертву? Словно в ответ откуда-то сзади раздался воющий голос, а затем хриплый смех. Дима, еле переставляя ноги, шагнул вперед. Шаг, еще один… Вот она, издевательски обычная белая пластиковая дверь. Точно такая, какую он видел утром, приходя на работу, и вечером, выходя на улицу. За нею слышны были звуки. Дима не мог понять их природы, слишком издалека они доносились. Он толкнул дверь, но та не поддалась. Дима попробовал снова, он бился и бился в нее всем телом, теряя остатки сил, но дверь не желала открываться. «Тебе не выбраться!» – сказал кто-то. Дима обернулся. В холле не оказалось никого, кто мог бы произнести эти слова. Видимо, это был безжалостный внутренний голос. А холл между тем изменился: теперь он был полон огромных дверей – наглухо закрытых, прочных на вид. Из-за них доносились неясные звуки: шорохи, голоса, звон, перестук, шаги, бряцанье. В простенке между двумя дверями Дима увидел худого, едва держащегося на ногах человека с лицом, замотанным грязной полосатой тряпкой. Человек просто стоял, а потом приподнял руку, как это сделал и Дима. Зеркало. В простенке висело зеркало, а фигура с закрытым лицом – это он сам. Подойдя ближе, Дима трясущейся рукой снял шарф с лица. Воспаленные глаза, похожие на папиросную бумагу волосы, шелушащаяся кожа, острые скулы, которые запросто могли порвать ее… Он был похож на живых мумифицированных мертвецов, которые встречались ему, но все же отличался от них. «Я не один из вас, – мысленно выкрикнул Дима. – Я еще могу выбраться!» Бабушка говорила про вылезший из подвала живой труп. Вот он, последний шанс! Возможно, то был вовсе не мертвец, а такой же несчастный, заблудившийся в потустороннем мире, куда по ночам ведут приоткрытые двери, чудом сумевший покинуть западню! Подвал – вот куда ему нужно. Дима знал, где он находится, и устремился туда, собрав остатки сил. Двигаться было почти невозможно, песок сковывал движения, к тому же шарф он выронил возле зеркала, поэтому дышать приходилось раскаленным воздухом, в котором словно растворен песок. Проклятый песок попадал в глаза, забивался в нос. Он шептал: «Сделай глубокий вдох, впусти меня – и песчаный мир станет твоим, больше не причинит вреда!» Дима не слушал, не желал слушать. Запертые двери, что высились по обе стороны от него, напоминали неприступные крепости. Дверь, ведущая в подвал, была единственной во всем здании, на которой не имелось доводчика. Стас однажды обмолвился об этом. Доводчики пытались устанавливать, но они ломались один за другим, не желали работать. «Может, потому, – подумалось Диме, – что это не обычная дверь. Или вообще никакая не дверь, а что-то вроде портала…» Вот и она. Прямо перед ним. Неизвестно, сколько прошло времени, час или больше, но Дима добрался до нее, коснулся деревянной поверхности. «Она не откроется!» – злорадно произнес голос в его голове. Дима толкнул дверь, и… она не открылась. Но не успел голос торжествующе взвыть, как Дима потянул ручку на себя. Изнутри пахнуло сыростью. В подвале было темно, холодно и никакого песка. Дима сделал глубокий вдох и почувствовал, как легкие расправляются, подобно крыльям, наполняются кислородом. «Вдруг там будет еще хуже? Ты не знаешь, что тебя ждет!» – подумал Дима. Или же за него подумал кто-то другой. Дима шагнул в темноту. Только никакой темноты не было. Это вообще не подвал. По глазам бритвой полоснул яркий свет; на мгновение Дима зажмурился. Он стоял посреди большого помещения, разделенного стеклянными перегородками на отсеки. Утопленные в потолок лампы, мебель белого цвета, абстракции на стенах… Вид за окном оказался знакомым: построенную в девятнадцатом веке церковь было видно из окна Диминого закутка и из многих других кабинетов «Веги», что выходили на улицу, а не во двор. В помещении не было никого, кроме бородатого мужчины в синих джинсах и клетчатой рубашке, который показался Диме знакомым. Мужчина поднялся из-за стола, услышав, как открылась дверь, и теперь смотрел на Диму. Удивление в его взгляде сменилось страхом, а на смену пришло почти комичное потрясение. – Дима? – с трудом выговорил Стас, у которого непостижимым образом за сутки выросла борода. – Это правда ты? – Видок у меня тот еще, – проскрипел Дима. – Ты как привидение увидел. – Вообще-то так и есть. Пять лет. Ты пропал больше пяти лет назад, просто не вышел вечером из здания. Тебя искали, но… – Стас покачал головой: – Все знали: это бесполезно. Наверное, ты оставил дверь приоткрытой, а тому, кто это сделает, уже ничем не помочь. Пять лет! Этот дикий факт Диме еще предстояло осознать. А пока он просто хотел почувствовать радость, что сумел вернуться. Старался, но не мог, словно мертвый песчаный мир отобрал у него способность радоваться. Елена Бриолле • Правила дыхательной гимнастики • Понедельник, 1 августа 1910 года Сирил Коттен вытер лоб шелковым платком. На площади перед замком Фонтенбло собрались журналисты, важные жители столицы, прибывшие сюда на утреннем поезде, местные зеваки, рабочие и дети. Самая элегантная публика старательно делала вид, что одежда в три слоя нисколько ее не смущала. Дамы, обливаясь потом, прикрывали лица вуалью и просили своих кавалеров держать их парасоли повыше. Ветер улетел из города еще позавчера, так что даже яркие перья на шляпках замирали, стойко перенося летний зной. Солнце беспощадно поджаривало всех зрителей на площади, как африканских кузнечиков на сковороде. Часы уже показывали десять. Сирил Коттен вытащил из-за пояса заготовленный по случаю револьвер и выстрелил. Накануне вечером В замке Фонтенбло горели свечи. Владелец автомобильного общества «Коттен-Дегут» довольно вытягивал шею, как лабрадор, который только что принес подстреленную утку к ногам своего хозяина. Когда гости поужинали и перешли во вторую половину Бального зала пить шампанское, когда фоторепортеры приготовились и когда сам Сирил решил, что пора произнести речь, он прошел в середину и объявил: – Дамы и господа! Я рад приветствовать вас сегодня в этом прекрасном замке! Возможно, с нашей стороны будет тщеславно или невежественно претендовать на то, что мы изобрели автомобильное движение. Многие столетия лучшие умы Европы мечтали о летающих аппаратах и самодвижущихся машинах. И вот это время настало! Наше поколение не только изобрело автомобиль. Сегодня он доведен до совершенства, он вульгаризирован, он распространяется со скоростью газетных листков! Мы не используем автомобили для парадных выездов, мы пользуемся ими каждый день. Я с Пьером Дегутом разработал автомобиль будущего. И завтра семь команд продемонстрируют вам, что каждый, и опытный водитель, и начинающий, сможет вести автомобиль с моноблочным двигателем со средней скоростью пятьдесят километров в час даже по самым неровным и каменистым дорогам нашей страны. Гонка начнется завтра ровно в десять перед замком Фонтенбло и закончится через три дня у главного офиса нашей компании – на площади дю Башю в Лионе. Она будет состоять из трех этапов с остановками в Оксере и Дижоне. Маршрут был разработан таким образом, чтобы наши друзья из газеты «Жизнь на открытом воздухе» и все желающие смогли следить за гонкой, передвигаясь за ее участниками на поездах. Кроме того, после финиша в Лионе вы сможете вернуться в Париж к седьмому августа и стать свидетелями первой авиагонки в истории Франции, которая начнется в пять утра в Исси-ле-Мулино. В зале раздались аплодисменты, и Сирил Коттен поклонился публике. – Прежде чем мы продолжим сегодняшний праздник, я имею честь представить вам наших основных претендентов на победу. Главным пилотом «Скалы» станет опытный Эмиль Рошар, а главным пилотом «Туристки» – несравненный Жорж Рабье. Я очень благодарен им за то, что они приняли мое личное приглашение. Давайте их поприветствуем! Из толпы вышли оба пилота. Фотографы поспешно защелками своими аппаратами. Эмиль Рошар вытащил изо рта большую сигару и, картинно поправив усы и густую бороду, встал по левую руку от директора автомобильного общества. Короткий Жорж Рабье с полностью бритым лицом насупился от ярких вспышек и, скривив полные губы в подобии мужественного оскала, встал с правой стороны. Сирил Коттен продолжал улыбаться. Его глаза сияли. – Самым молодым нашим участником станет команда «Нарцисс». За честь барона Роберта Ротшильда будут сражаться пилот Анри Грюа и его механик. Все взгляды обратились на юнца с русыми волосами, который с непривычки чуть не споткнулся, делая шаг вперед. Дюрок наклонился к Габриэлю Ленуару и сказал: – И здесь эти вездесущие Ротшильды! Ни одна гонка не обходится без их пилотов! А этот Грюа – темная лошадка. Они выдрессировали его на специальной частной трассе под Версалем. С ним нужно держать ухо востро. Ленуар флегматично слушал комментарии дяди и думал, зачем вообще согласился участвовать в предстоящей гонке. – Интересы газеты Le Figaro представляет опытная команда «Охотницы» во главе с Хлодвигом Дувилем. Фотографы повернулись к денди средних лет, который вышел раскланиваться перед публикой под руку с очаровательной брюнеткой в легком платье от Пуаре. Пилот самодовольно огляделся и резко поднял на руки свою спутницу. Девушка вскрикнула от неожиданности. Довольная публика снова разразилась аплодисментами. – Самодовольный индюк! – прокомментировал Дюрок. – Любит скандалы больше женщин и склонен к излишней театральности. Хотя пилот опытный. Знает автомобильное дело. – Мы хотели продемонстрировать, что автомобилями могут управлять не только мужчины, но и представительницы прекрасного пола, поэтому с радостью сообщаем, что следующей участницей гонки станет графиня Диана де Козе́. Дианочка, мы любим вас так же, как когда-то Генрих II любил Диану де Пуатье, в честь которой он заказал фрески и гобелены, украшающие этот зал. Графиня де Козе покружилась на каблучках и подняла свой бокал шампанского. – А о ней что скажешь? – спросил с любопытством Ленуар. – А что я могу сказать о такой женщине? Роскошна и очаровательна! – Дюрок посмотрел на Диану де Козе́ и послал ей воздушный поцелуй. – У нее много акций в компании «Коттен-Дегут», странно, что она до сих пор не замужем. – И, наконец, мы рады приветствовать две новые команды. Команду Германа Гельта «Меркурий» и команду Леона Дюрока «Хризантема». Обе они представляют интересы своих банков, Банка Рувье и Банка Парижа и Нидерландов. Леона Дюрока будет сопровождать его племянник и агент парижской префектуры полиции Габриэль Ленуар. Так что никто не сможет нас упрекнуть в отсутствии должной бдительности в организации этой гонки! Гости рассмеялись, а Дюрок наклонился к Ленуару и шепнул ему на ухо: – Этот Гельт – настоящий гельминт своего отца. Всего добился через папашу, который состоит в правлении Банка Рувье! – Вот и представь, что бы обо мне говорили, если бы я все-таки пошел по твоим стопам, дядя, а не подался в полицию! – Это совсем другое дело, мой мальчик, у тебя есть деловая хватка! А у Гельта – только шкурный интерес. Ленуару стало интересно, насколько оправданно мнение дяди, поэтому через десять минут он уже беседовал с Гельтом. Банкир протянул сыщику бокал шампанского. На его среднем пальце левой руки блеснул крупный фамильный перстень. Он спросил: – Так, значит, вы тот самый Ленуар, гроза всех парижских преступников и племянник грозного Леона Дюрока?