– Смотрите, товарищ генерал, – севшим голосом пробормотал водитель. Впереди, на стыке двух посадок, на линии электропередач висела часть тела человека… Ног у тела не было. Видимо, взрывом человека порвало на две части и верхнюю забросило на провода. – Давай потихоньку вперед, – почему-то шепотом приказал водителю Рудницкий. Медленно машина поползла по грунтовке. – Мать твою! Вот тебе и капитан… – вырвалось у Андрея. На теле присутствовали остатки обгорелой формы. Причем правая сторона с плечом прекрасно сохранилась, и на плече отчетливо виднелся погон с четырьмя звездочками. Голова у покойника тоже была целой, и им прекрасно был виден белоснежный оскал зубов да светлые волосы, которые весело трепал ветерок. На останках сидел, переминаясь с лапы на лапу, здоровенный черный ворон. – Звиздец! Вот это указатель… – выругался Рудницкий. – Что стал? Давай налево, как сказал тот чмошник! – Он что, его жрет? – сдавленным голосом произнес Сергей. – Даже знать не хочу. – отрезал Рудницкий. – Поехали! Водитель газанул, и от резкого звука ворон тяжело взлетел, разразившись вдогонку машинам хриплым карканьем. В открытые окна ощутимо пахнуло сладковатой трупной вонью… Машины их маленького каравана свернули налево и вдоль очередной посадки двинулись в сторону места дислокации вышедшей из Изваринского котла группировки украинских войск. Провисшие под тяжестью тела провода ЛЭП задевали верхушки деревьев, где яркая зелень уже сменялась выгоревшей листвой – в Приазовье солнце убивает растительность быстро… Но еще быстрее ее убивали люди, оставившие следы своей деятельности в виде воронок, вывороченных взрывами деревьев, посеченных осколками стволов и перепаханных гусеницами полей… Через 200 метров, как и обещал боец, дорогу им преградил самодельный шлагбаум, у которого стояло несколько военных. Все как на подбор в грязнющей форме, но для разнообразия – с чистыми лицами. – Хоть на КПП нашли чистых, – пробурчал начальник разведки. – А все равно – оборванцы какие-то… – Хорош трындеть, – оборвал его Рудницкий. – Не болтай языком. Мы тут в гостях, а они вчера только из окружения вырвались. На КПП их долго не проверяли. Старший поста, представившись сержантом 30-й механизированной бригады Гонтаревым, показал, где стоят машины управления, и открыл шлагбаум. – Так, Сергей, ты со мной. Идем к руководству. «Булат», ты с нами? – Рудницкий грузно вылез из джипа. – Думаю, сначала найду своих, пообщаюсь. Потом подойду, – предложил Андрей, закидывая автомат за спину. Небольшой лагерь располагался в зеленой зоне на стыке двух посадок, где деревья образовали что-то вроде небольшой рощицы. Деревья эти безжалостно вырубались со всех сторон военными, которые подготавливали места для стоянки техники, накаты для блиндажей, да и просто на дрова. Маленькая рощица была наполнена шумом работающих двигателей, стуком топоров, да лязгом металлических деталей – механики и техники лихорадочно пытались восстановить как можно больше боевых машин. Андрей попытался узнать у встречных офицеров, где можно найти военных контрразведчиков. Однако все только отмахивались, а один просто злобно спросил: «Каких тебе контрразведчиков? Тех, кто съеб. ся в первый день с командующим и бросил всю группировку?» Однако, используя логику и знание принципов работы военных контриков, Андрей двинулся в сторону командирских машин. И тут ему улыбнулась удача – один лейтенант ткнул пальцем в блиндаж, вход в который был завешен плащ-палаткой. – Там особист живет. Только его с вечера никто не видел. – А чего у вас все в землянках? – поинтересовался Андрей у лейтенанта, уже спускаясь по земляным ступенькам. – Те, кто жил в палатках, давно червей кормят, – равнодушно бросил лейтенант. – Нас тут только вчера крепко накрыли. Хочешь жить – зарывайся глубже. Андрей постучал по дереву опалубки. Никакого ответа он не услышал, поэтому решил не ждать разрешения – откинул плащ-палатку и, пригнувшись из-за низкого перекрытия, шагнул в землянку. В лицо ударила жуткая смесь перегара, запах немытого тела и мочи. Присмотревшись в царящем в землянке полумраке, Андрей увидел грубо сбитые из неошкуренных бревен нары, на которых на разорванном спальнике валялся человек в мятой военной форме. Сбившиеся грязные волосы, многодневная щетина, грязные руки, промокшие от собственной мочи брюки, дополняли картину. Человек находился в состоянии жесточайшего алкогольного опьянения. Андрей в шоке сделал шаг и наткнулся на алюминиевую 10-литровую канистру, валявшуюся на утоптанном земляном полу. Канистра отозвалась глухим бултыханием, судя по которому в ней оставалось не меньше половины… Чувствуя, как к горлу подкатывает рвотный спазм, Андрей огляделся в землянке. Рядом с нарами на земле валялся рюкзак, под которым Андрей увидел автомат. Он поднял его, сдул землю и тут увидел в боковом кармане рюкзака офицерскую планшетку. В планшетке нашлось удостоверение сотрудника СБУ на имя подполковника Ткаченко Ильи Сергеевича, начальника сектора, а также командировочные документы на этого же сотрудника. Из них следовало, что сотрудник ГУ ВКР ДКР был командирован в сектор «Д» АТО две недели назад… Андрей с удивлением рассматривал документы, которые пачкой просто вывалились из планшетки – замусоленные, запятнанные жирными пальцами. Перед ним лежали списки личного состава воинских частей, расшифровка позывных руководства и подразделений сектора, рапорта о расходах боеприпасов, потерях личного состава и утрате боевой техники… Все это богатство выглядело как куча макулатуры самого низкого пошиба. В этот момент у входа в землянку послышались шаги и по ступенькам начал спускаться человек. – Сергеич! Сергеич! – позвал спускающийся. Андрей решился – сунул документы за пазуху, забросил планшетку глубоко под нары и отозвался. – Заходите! Плащ-палатка распахнулась, и Андрей увидел худощавого, среднего роста мужчину в обычной полевой «стекляшке»[62], коротко стриженного, с изрядно седой бородкой. На лице у вошедшего красовались обычные очки в круглой оправе, причем правая линза треснула по всей ширине. Бородка и очки придавали вошедшему некое сходство с Антон Палычем Чеховым. Такая ассоциация пришла сразу на ум Андрею… – Здрасте! А где Сергеич? – поинтересовался вошедший. Андрей показал на нары: – Его ищите? – Точно! Ах, скотина, опять нажрался! – очкарик присел у нар и схватил канистру. – Сука, это же мой последний спирт! Тут он повернулся к Андрею. – А вы собственно кто? – Подполковник Шевченко, старший опергруппы СБУ в секторе «М». Приехал сюда с командующим, вот решил найти коллег… – Ну так вы его нашли. Это тело и есть ваш коллега, – очкарик бесцеремонно пнул лежащего в бок. – Я ему отдал на хранение мой спирт, потому что иначе местные воины вылакали бы все за раз. А у него самое безопасное место. Все-таки к особисту не сунутся, я так подумал. Можно, конечно, к генералу отдать на хранение, но там же и генерал, и его свита. Точно выжрали бы, – тараторил вошедший, сноровисто проверяя пульс на руке у лежащего. – Простите, не представился. Майор Бункевич Олег Петрович, начальник медслужбы 30-й бригады, – очки медика блеснули при резком повороте головы, – вернее того, что от нее осталось. – Помогите мне вытащить вашего коллегу. Поставлю ему капельницу. Физраствор, слава богу, мне подвезли… Нисколько не брезгуя прикасаться к вонючему телу, медик подхватил его подмышки и принялся стаскивать с нар. Андрею ничего не оставалось, как присоединиться. На воздухе оказалось полегче. Хотя вонь, идущая от коллеги, просто выворачивала Андрея наизнанку. Благо, до палатки медиков было недалеко. В палатке никого не было. Олег просто свалил тело контрразведчика на первую попавшуюся раскладную койку, закинул ноги и принялся стаскивать камуфляжную куртку. Андрей так и стоял в полном обалдении. – Ээээ, Олег Петрович, а как же его блиндаж? Там же никого. А у него там оружие, документы, может, еще что… – Ой, не берите в голову, – отмахнулся медик. – Ну кто полезет в землянку к особисту? Спирт я забрал, а больше там ничего интересного. Помогите-ка мне лучше. Вдвоем они быстро стянули верхнюю одежду с тела. Омерзительно воняющий ком Олег просто швырнул в угол палатки. – Так, сейчас… – он сноровисто подключил систему к вене на левой руке особиста и пристроил стойку поближе к койке. – Вот и все. Мой врачебный долг выполнен. Хотите чаю? Андрей просто офигел от всего случившегося и на какое-то время завис от вопроса. Потом кивнул утвердительно. – Да, давайте… Прихлебывая горячий чай, Андрей посматривал на странного врача. Тот ни секунды не сидел на месте, не переставая крутился, что-то перекладывал, проверял. Руки его находились в постоянном движении и, казалось, живут своей жизнью. Перехватив внимательный взгляд Андрея, медик мелко захихикал: – Не обращайте внимания… Это гиперактивность. Последствия постоянного перевозбуждения. – Хорошо, что вы это осознаете, док, – осторожно отметил Андрей. – Да… Осознаю. И понимаю, как это аукнется мне через несколько лет. Если доживу, – доктор схватил пинцетом сигарету и жадно закурил. – Майор, а что с моим коллегой? Поговорить получится? – Увы… Товарищ подполковник пьет активно уже неделю. До этого ежедневные употребления я не считаю. Неделю он пьет до потери сознания. Выводить его я буду суток двое. К тому же, нервная система у него расшатана. Как он отреагирует на выход из запоя, не известно. – С чего она у него расшатана? – усмехнулся Андрей. – За две недели? – Ну, товарищ подполковник в первый же день попал под обстрел, и это оказалось для него причиной серьезной панической атаки. Я определяю в его поведении два фактора: повторяющиеся психотравмирующие ситуации и недостаточная способность к преодолению кризиса. – Медик величественно взмахнул пинцетом с зажатой в нем сигаретой. – Все это в совокупности привело к ураганному нарастанию тревожного состояния. В результате мы имеем вот такой результат. Эх, какой тут фактический материал, – без перехода соскочил Бункевич на другую тему. – Если бы мои коллеги по академии знали, они бы умерли от зависти! Тут за одну ротацию можно на десяток докторских по психиатрии и психофизиологии набрать! Какой материал, какой фактаж! Андрей отставил кружку с чаем и осторожно спросил: – Док, а вы сами как себя чувствуете? – Бросьте! Бросьте, товарищ подполковник… Я не сошел с ума. Хотя психика здесь подвергается серьезнейшим нагрузкам. – Олег отвернулся и выкинул окурок в пустой цинк из-под патронов, служащий мусорным ведром. – Понимаете, я ведь вообще-то не хирург и даже не терапевт. Я психиатр по диплому. В войсках работал психологом. Служил себе спокойно, караульных проверял, да новобранцев, – уже нормальным голосом продолжил медик. – А тут на сегодняшний день нас из всего офицерского состава медсанбата бригады остался я один. И за последний месяц у меня была колоссальная практика. Пришлось вспоминать все, чему меня учили в мединституте. Вроде, как получилось. По крайней мере, не один десяток раненых я вытащил. Верите, – снова оживился он, – пришлось даже ампутацию проводить в полевых условиях! Я справился! – Доктор, скажите, – перебил врача Андрей. – Потери в бригаде большие? – Убитых – процентов 10–15. Раненых побольше. Контузии не считаю, – спокойно произнес Бункевич. – Причем последние несколько дней в основном убитые. Раненых практически нет. Обстрелы из крупных калибров дают мало раненых. Человека просто рвет на части взрывной волной. Не обязательно даже попадание в технику. Капитана видели? Ну, при подъезде? – Ага. Жутковатое зрелище, – поежился Андрей. – Четыре дня назад. Ехали на МТЛБешке.[63] Близкий разрыв. Машину с дороги сбросило. Всех с брони просто смело. А его, видите, наверх зашвырнуло. Точнее, часть его.