— Принцесса, вы желаете омлет? — Только Артём может меня так называть! Уходи! Тут же одергиваю дочь: — Нельзя хамить взрослым! В кои-то веки к нам относятся с добротой и заботой. Касым опускает глаза, поправляет рубашку и удаляется прочь. Так повелела Арина…он вынужден исполнять. Стыдно-то как. Мы завтракаем и возвращаемся в комнату. Занимаемся уроками и развивающими играми. На полчаса выходим во двор. Ближе к четырем включаю Арине мультики, сама копаюсь в шкафу. Я не жила в лесу и не молилась колесу. Я смотрела множество фильмов про бандитов и их пассий — было время. Целых семь лет. Вот Бони и Клайд — символы преступной романтики. Бони везде следовала за любимым, разделяла его интересы, грабила банки и помогала бедным. Да и вообще жили они недолго, но счастливо и умерли в один день. Громову как воздух нужна такая Бони. Наверное, он мечтал о ней всю жизнь. А досталась Вероника Фортуна. И я представить себя не могу с автоматом наперевес, убивающей людей. Бред. Помимо шмоток а-ля выкинуть жалко, рабочих и домашних у меня есть платье для женщин, живущих одним днем. Платье львицы, купленное со скидкой пятьдесят процентов и так ни разу и не надетое. Черное платье в обтяжку — как вторая кожа, длиной выше колена, без лямок и с декольте. Я выгляжу в нем дерзко и соблазнительно. Ну насколько мне позволяет так думать менталитет учительницы начальных классов. А еще у меня есть лодочки в тон. Они всегда натирают ноги, и в них неудобно ходить. Зато красивые. Приобретенные еще три года назад. Выглядят как новые. Я принимаю душ, гладко зачесываю волосы, собираю в низкий пучок, делаю макияж в голливудском стиле, чтобы не посрамить господина Диктатора. Без пятнадцати шесть слышу голоса на первом этаже. Откладываю блеск для губ в сторону и выхожу из спальни. В гостиной Касым стоит ко мне спиной. Громов катит небольшой чемодан. И еще тут пожилая тощая дама в сером брючном костюме с короткими седыми волосами. Лет семьдесят пять, может, чуть больше. Она оглядывается по сторонам. Спускаюсь, и меня сразу замечают мужчины. Касым оборачивается и успевает осмотреть с ног до головы за секунду, потом, конечно же, отворачивается. Громов замирает. Не хмурится и не улыбается. Просто сверлит глазами. Холодными и бездонными. Редкими на цвет. Не понимаю его реакции. Поджимаю губы, приподнимаю подбородок с аристократической надменностью. Скольжу вспотевшей ладонью по перилам, обхожу Касыма, останавливаюсь рядом с бабкой Замута и Громовым. — Вероника Сергеевна Фортуна, — официально представляюсь и подаю руку женщине. — Глафира Ивановна Невезучая. Таращусь на смуглое лицо дамы и ее алую помаду, потом на Громова: — Вы издеваетесь? — Нет, — как отрезал. — У нее действительно такая фамилия. А еще сказал, чтобы я привела дочь для знакомства с новой няней. Я все понимаю, но у женщины почтенный возраст. И как она сможет уследить за резвой шестилеткой? Скрещиваю руки на груди, отвечаю четко и ясно, и плевать хотела на приказы Громова: — Я хочу, чтобы Касым тоже остался. Я всецело доверяю ему! Глава 14. Ах, Громов. Он смотрит на меня, как удав на кролика. Крепко сжимает ручку чемодана. — Ладно… — говорит тихо, сдержано. Переводит внимание на серо-зеленого Касыма. — Бухать в клубе ты сегодня не будешь. Останешься с Ариной весь вечер собирать пазл. Глафира Ивановна может отдохнуть с дороги. — Но, Гром… Я не… А Гром раздраженно перебивает: — Благодари Фортуну! Вижу, вы успели сблизиться? Знаешь, Касым, с этого момента назначаю тебя шестеркой Фортуны. Чтобы в кулуарах шептаться. Панталоны ее стирать. Лично. Руками. Громов задавил взглядом окаменевшего Касыма и добрался до меня. На миг я вообще забыла, где нахожусь и с кем. Пространство будто расплывается, стирая посторонние лица. Остаются лишь глаза Артёма. Пожирающие. Ледяные. Злые. — Артём… Я потребовала на эмоциях, а ответочка пришла Касыму. Это самое унизительное для меня. Громов знает толк в моральном уничтожении. — Не хочешь себе «подружку»? — Как ты можешь так говорить?! — Сжимаю кулаки за спиной и разворачиваюсь к лестнице, кричу от волнения: — Арина! Иди сюда быстрее! — Через пару секунд выбегает дочь. Непонимающе смотрит на бабку Замута, улыбается всем, а я проявляю нарочитую строгость: — Скажи Артёму, что тебе не нравится Касым, и он не должен постоянно находиться рядом с нами! — Мне не нравится Касым… А что? По факту, Арина — единственный человек, кто имеет хоть малую власть над неукротимым Громовым. Только ее он слушает. Ей подчиняется. Громов ухмыляется: — А теперь скажи искренне. — Я хочу Киндер! — Отлично. Спускайся к нам, принцесса, заодно познакомишься с бабой Глашей. Бабу Касыма ты уже знаешь. Громов еще раз окидывает нас холодным взглядом. Обнимает дочь, удаляется в кухню. Бабка Замута шаркает за ним следом. Я готова сквозь землю провалиться. Прямо сейчас. Виновато рассматриваю лицо Касыма. Его темные волосы всегда аккуратно зачесаны, раскосые глаза, что всегда казались хитрыми, сейчас словно погасли. — Прости меня, пожалуйста… — Вы не виноваты, Вероничка Сергеевна. Громов так отыгрывается. Он же здесь ГЛАВНЫЙ, — дергает бровью и выходит на улицу подышать. — Фортуна! — слышу голос Артёма и понимаю, что звучит он не из кухни, а из комнаты на первом этаже. — Что? — Пройди. Встань напротив зеркала. Я выполняю приказ, а Громов мрачной тенью встает за моей спиной. Вздрагиваю, чувствуя холод металла на шее — Артём надевает бриллиантовое колье. Тяжелое и сияющее. Глубоко вдыхает и целует меня в обнаженное плечо. — Ты прекрасна, Фортуна. Я очарована своим отражением и не замечаю посыла, с которым говорит Артём. Сейчас я действительно выгляжу сногсшибательно, а Громов и без прикрас чертовски хорош собой. Но уродлив душой. Сглатываю и склоняю шею так, чтобы ему было удобно скользить губами к мочке уха. Прикрываю глаза. — Ты очень жестко обошелся с Касымом. Унизил его. — Жалеешь наемника? Это плохо, Фортуна. Кто знает, может, завтра он захочет тебя убить. — Не говори так. Громов дотрагивается кончиками пальцев до моей талии. Заигрывает. Щекочет. На днях точно выпадет снег. Громов — заигрывает! Нонсенс! Он разжимает мою ладонь и кладет в нее что-то холодное. — Жду тебя в машине, — хрипло шепчет на ухо и выходит из комнаты. Я раскрываю ладонь и вижу круглые бриллиантовые серьги и кольцо. Украшения из одного комплекта. Такую ценность я никогда прежде не носила. Дополняю образ. Беру внушительную сумку и заполняю ее, чем считаю нужным. Не то что маленькие клатчи. Надеваю туфли. Первые шаги даются с трудом. Чувствую себя кузнечиком, потом становится легче, привыкаю к высоченным шпилькам и двигаюсь грациозно. Заглядываю в гостиную. Бабка Замута пьет чай перед телевизором. Касым и Аришка на журнальном столике собирают пазл. Громов — садист. Там же деталей полторы тысячи! Еще бы заставил Касыма гречку от пшена перебирать. Жуть. Молча двигаюсь к выходу и замечаю новое песцовое манто, как у знатных дам из Голливудских фильмов. Вещица точно не Глафиры. Зачем старушке меха? Значит, предназначена для меня. Наверное. Накидываю на плечи. На улице не очень тепло, и манто пришлось в самый раз. Дохожу до ворот и расстраиваюсь. Во-первых, уже устала на шпильках, во-вторых, с нами в машине поедет ненавистный Замут. Он курит стоит. Весь салон теперь табаком провоняет. — Ля…какая ты обворожительная, Сергеевна! — протяжно говорит. Вздыхаю, усаживаюсь к Артёму поближе. Замут выкидывает окурок и умещается впереди возле безымянного водителя. Темнеет. За окном, обтянутым черной пленкой, ничего не видно. Мужчины общаются между собой на языке, от которого уши вянут. Я пытаюсь дополнить общение своим мнением. И Громов отвечает, что оно очень важно, особенно в теме добычи камней на рудниках. — Артём, я могу создавать эскизы для украшений. У меня есть вкус! — Не сомневаюсь. Водитель останавливается где-то. Не дожидаясь, сама распахиваю дверцу авто. Мы во дворе новых высоток. Не освещенном и безлюдном. Дома все одинаковые — из белого кирпича. Впотьмах виднеется спортивная площадка. Это я к тому, что здесь нет и намека на ночной клуб. Тишина абсолютная, только собака гавкает. — Идем. Громов берет меня за руку. Еле поспеваю за ним, и по асфальтовому тротуару мои железные набойки стучат с эхом. Замут шагает за нами.