Громов. За двадцать минут до этого Я обновляю порцию бормотухи и выпиваю залпом. — Айхан в городе. Гребаный Якут явился, но никак его не достать, — на выдохе говорю и ударяю дном стакана по столу. — Мы в курсе, Гром, эта тварь еще наведет шороху. Наши люди уже вовсю ищут Айхана, но он ускользает, как вода меж пальцев. — Плохо ищете. В этом и ваша выгода есть тоже. Если Айхан нагнет одного из вас, то уже не остановится. Столыпин — крепкий мужик и бывший полковник в отставке — сейчас один из нас. Сводит руки в замок и подается ко мне ближе. — По твою душу он здесь, Гром. Ты у Айхана на очереди первый. Начни с себя. Видимо, в твоих рядах завелась крыса. — Исключено. — Знаешь, порой самый близкий оказывается предателем. Очнись и не падай спиной на ножи. Я вспоминаю всех бойцов и заостряюсь на Замуте. Мы с ним прошли многое, не раз выбирались из самого пекла. Нет, такого быть не может. А Столыпин будто мысли мои читает: — Твой темный наемник. Безумный Замут. Он появился неожиданно как раз во времена, когда Айхан только получил в наследство рудники от покойного отца. Совпадение, Гром? Столыпин. Сволочной ты ферзь. Портишь мне не только нестроение. Залипаю в столешницу глазами и вижу в ней свое отражение. — Голову ему сверну, если так. Лично. — Жестко. Усмехаюсь. Я почти забыл, что такое прощение. — Жесткость помогает верить в то, что в этом дерьмовороте есть порядок, — глотаю жгучий алкоголь, сжимаю кулак. Мне не впервой терять близких. Даже прикладывая к этому собственные руки. — Но его нет. — Оборачиваюсь к чернышу, что мысленно проклял всех нас и капли в рот не берет. — Алиев отправится в Якутию и хорошенько протрясет оставшихся людей Айхана. В наших кругах законопослушного бизнесмена не воспринимают всерьез, но мне плевать. Остальные лидеры мне нужны здесь, а этого не жалко. Будет ему школа жизни. Рустам из ближнего города пьет виски и растирает сросшиеся брови на переносице. — Ты привел с собой девушку, Гром. Не думал, что ты когда-нибудь решишься обзавестись барышней. Красотой зацепила, да?.. Да. Фортуна — обладательница на редкость прекрасной внешности. Ладненькая от макушки до пят. Хоть под микроскопом разглядывай, но не найдешь на ее теле ни единого изъяна. — …Тебе это так важно, Рустам? Пока сохраняю спокойствие, хотя, признаться, намеки на предательство Замута грызут где-то внутри. Неотрывно смотрю на Рустама, и он напрягается. Судорожно отхлебывает виски и давится куском льда. Кашляет. Пачкает рубашку. — Жалко ее. Не продержится она с тобой долго. Совсем невинная и… — И? Рустам прячет от меня глаза, подбирая слова для ответа: — Взгляд у нее. Ну… шлюший. Без обид Гром, но таких женщин многие хотят. — Захотят — подохнут. Я вспоминаю Касыма. Бабскую шестеренку сейчас и наемника в прошлом, которому Фортуна безгранично доверяет. Даже нашу дочь. Интересно получается. Ведь я — варвар, дикарь. Высший источник зла для Фортуны. А Касыму она доверяет. Может, трахалась уже с ним, раз меня не подпускает? Градус вскипает и растекается по венам. В бутылке заканчивается «Чинзано», но мешать водку с этим слащавым сиропом больше не требуется. — Фортуна где? Я вижу Белку, Рыжую и Тамару Палну. В упор не замечаю свою. Нет, я еще не настолько пьян, и зрение меня не подводит. — Не пожелала возвращаться с нами. Гром, прости заранее, но девушка слишком тихая. Я пожила век и знаю таких. Ее омут полон чертей. Лучше бы заткнуться Тамаре Палне. С шумом выдыхаю, поднимаюсь из-за стола. — Ты куда, Гром? — Поссать, — то ли хриплю, то ли рычу. В глотке першит. На ходу расстегиваю пару пуговиц на рубашке и ощущаю удушье. Ненавижу такие встречи. Выбивают из равновесия. А сейчас я уязвим как никогда в жизни. У меня появилась слабость. Даже две. Вторая —точная моя копия. Нужно остыть. Я иду по коридору и вижу ее. Сучку. В коротком вызывающем платье и в туфлях на каблуках. У меня шифер начинает заворачиваться от одной только мысли, что Фортуна могла лечь в постель с другим. — Артём! Улыбается, машет своей тонкой рукой. Мозг отключается. Остаются только ее зеленые глаза. На рефлексах двигаюсь быстрее. Обхватываю запястье Фортуны. — За мной! — Что случилось? Она боится меня. Как всегда. Обсыпься я полностью сраной ванилью, все равно останусь для нее плохим. Так в чем же дело? Насильно затаскиваю девушку в сортир. Еще какие-то мутные здесь трутся. Мешаются. Выпроваживаю их. Вероника вообще не удивила. Сторонится. Прислоняется к стенке. Сейчас она покажет мне всех своих чертей. — Не любишь? Я противен тебе, Фортуна? Монстр, да? Животное. — Успокойся, это что еще за выходки?! Сама успокойся. Лярва. Подхожу вплотную. Сдираю с нее тряпки. Она что-то говорит, а я уже не слышу. Спускаю свои брюки. Подхватываю Фортуну и подбрасываю на руках, словно Новогодний подарок. Сладкий, влажный подарок. Чьи волосы пропахли табаком и цветочным парфюмом. — Ну что, нравится, Фортуна? М? Когда тебя берут вот так? — Ненормальный… Не даю ей возможности коснуться пола. Крепко прижимаю к себе, чтоб не вырвалась. Я управляю ее телом и раз за разом толкаюсь в нее членом. Ощущаю, как содрогается ее плоть. Слышу тихие стоны. Шлепки. Я беру ее силой. Трахаю как никогда прежде. Воздух вокруг нас раскаляется. В голову ввинчивается шепот Фортуны — она больше не кричит и не плачет. Касается ледяными ладонями моего лица. Задевает губами губы. — Еще. Сильнее, Громов. Что со мной делает эта женщина? Я вбиваюсь в нее и перестаю ощущать себя, чувствую ее тепло, как влага стекает по члену. Смотрю, как Фортуна прогибается у меня на руках и запрокидывает шею. Тонкую и хрупкую — одним хватом переломить можно. — Кончай, Фортуна. Тебе же приятна близость со мной? Она молчит, только напрягает ноги и сдавливает мою поясницу. Злюсь. Пару раз вхожу в нее, не жалея. Изливаюсь. Словно помечаю женщину изнутри. Выдыхаю ей в губы. Опускаю на пол и успеваю придержать, чтобы не упала — у нее дрожат колени, у меня руки. Поправляю на себе одежду. Натягиваю трусы и платье на ошалевшую Фортуну. — Пора возвращаться. — Ты серьезно, Громов? Какого черта сейчас было? — Если узнаю, что ты спала с кем-то другим — убью. Его. А твоей участи даже тот покойник не позавидует. Я игнорирую ее вопрос, потому что понятия не имею о происходящем до. Это вроде наваждения. Неосознанного. Вывожу Фортуну в вип-зону. И собравшиеся далеко не дураки. Они догадываются о произошедшем между нами, но сохраняют такт. Продолжаем вечер. — Поухаживай за дамой, Громов, мне срочно нужно выпить… — Не вопрос. — Нет, не шампанского. Водки давай. — Уверена? — Абсолютно! Наша криминальная коллегия притихла и с интересом наблюдает, как я наполняю стопку раскрасневшейся от стыда Фортуне. Умница и интеллигентная красотка подносит стекло к губам, морщится. — Гадость…