— Сергеевна, прекращай панику. — А я разве паникую, Замут? Нет, мне просто интересен ваш разговор. — Не бабское дело. Я щурюсь и перевожу взгляд на Касыма. Он понимает меня без слов и поднимается с дивана. Следует за мной в кухню. Наемник помогает мне быстро найти нужные предметы среди огромного количества шкафов и полок. — Как Гром? — Хорошо, — вру. — Он идет на поправку, думаю, через пару дней все пройдет. Я не смотрю Касыму в глаза и намеренно разглядываю прозрачную струю из крана. Сливаю воду до состояния ледяной. Задумываюсь. Касым становится за моей спиной так, что задевает мои бедра своими. Он тянется через меня, чтобы закрыть вентиль. Он выдыхает мне на ухо. Я чувствую на себе интерес Касыма. Неподдельный. Завязанный на остром риске. — Вероничка… Я подпрыгиваю от напряжения и мягкого шепота. Дергаюсь. — Что?! — Добавьте в воду немного уксуса. Так вы сможете легко сбить жар. Все настолько плохо? Сейчас разревусь. Мне хочется орать и крушить все, что попадется под руку. Теперь не только Громов больше всего на свете желает приструнить Айхана. Гада ползучего. Я понятия не имею даже, как выглядит Якут, но уже испытываю к нему ненависть. Да чтоб он первым сдох! Изловчаюсь и разворачиваюсь лицом к наемнику. Хотя лучше бы не разворачивалась. Так близко мы еще никогда не были. Это критическое расстояние, и мое личное пространство захвачено полностью. Я сгибаю колено, чтобы немного отстранить от себя Касыма, а получается коряво. Чашечка застревает аккурат между ног наемника. Это пошло. Нет. Касым не пристает ко мне и не лапает. Просчитывает каждое действие. Невербальными жестами он уже показал свою позицию так, что только идиотка не поняла бы. А я ей, собственно, и притворяюсь. Но Касым, похоже, считает, что не притворяюсь. — Где уксус? Просачиваюсь между наемником и кухонной тумбой к противоположной стене. Беспорядочно распахиваю шкафчики и повторяю вопрос. Оборачиваюсь и смотрю на Касыма. Мужчина дотрагивается тыльной стороной ладони до кончика своего носа и щеки. Он нервничает, как и я. Поправляет и так аккуратную стрижку. — Касым, ты должен мне рассказать, о чем был разговор в наше отсутствие. Наемник делает шаг ко мне и заставляет опять напрягаться. — Не бойтесь. Вот, держите. — Он достает из нагрудного кармана пиджака маленький диктофон и отдает мне. — Тут все. За это меня убьют, но знаете… Ради вас и умереть не жалко. Охаю. Чуть не роняю бутылочку с уксусом. — Прекрати. Это останется тайной. — Можете доложить Грому — плевать. Вы мне нравитесь, Вероника. Очень. Но я всего лишь наемник без права на любовь и будущее. Я, как и все, ходячая машина для выполнения приказов, а Гром здесь лидер. Такая женщина, как вы, никогда не обратит на меня внимания. Оно и не надо. Мне достаточно того, что вы рядом. Пошатываюсь. Я никогда не считала себя расхитительницей сердец и роковой женщиной. Разве что Угонщицей сердца Громова и то лишь с недавних пор. Пошатываюсь сильнее, и с ног до головы меня окатывает волной лихорадки. В мгновенье мой мир рушится. И мир Касыма. Мы слышим голос. Четкий. Хорошо поставленный. Он звучит громко и ясно…слава богу это не Громов… — Перестань вкручивать ей хуй в уши! Испугавшись за Касыма, вскрикиваю: — Замут? Это не то, что ты подумал! Не знаю, что хуже. Наверное, лучше бы здесь появился Громов, а не другой наемник. Касым отстраняясь, просит меня уйти. Настойчиво. Они сами разберутся. Замут сверлит глазами. Черными-черными. Наемник зол как никогда, но, сжав пасть, молчит. Ни слова не проронив больше. Беспардонный Замут обязательно расскажет все Громову еще и приукрасит. Мало того что явился без стука, так еще и подслушивал. Забираю чашу с уксусом и полотенце. Касым все уладит. Это его долг. Теперь серой тенью ощущаю себя я. Суетливо огибаю наемников, выхожу вон из кухни. Поднимаюсь обратно в комнату и у порога оставляю чашу. Захожу в кабинет Громова, запираюсь, достаю диктофон и убавляю громкость. На записи помехи и дыхание. А еще шорох одежды. Поначалу наемники обсуждают Якута и добычу алмазов на рудниках. Проблемы с транспортировкой и как выгоднее перевозить контрабанду. Среди множества голосов я узнаю голос Замута: «Грома прострелили. Органы не задеты, но зараза попала в кровь. Мы должны рассматривать все исходы, чтобы не развалить общее дело. Я как “старший” возьму ответственность на себя. С Вероникой и ее дочерью решим позже, что делать». Ах ты тварь неотесанная! Меня колотит и швыряет из озноба в жар. По кругу. Это что за революция?! Они уже похоронили Артёма, а главный подстрекатель — тот, кому Громов доверял как себе! Никогда не позволю! Замут может прямо сейчас начинать прощаться со своей головой. Как только Артём окрепнет — услышит запись. После ухмыльнется. Величественно поднимется на ноги и также величественно свернет Замуту шею! Руками голыми. Как умеет делать лишь Громов. А я посмотрю. И жалеть наемника не стану. Может быть, станцую на его могиле. И откуда во мне столько воинственности? Достаю телефон Артёма из заднего кармана шорт. Моя трубка не ловит связь, поэтому я позаимствовала смартфон Громова. Я же… воровка. Меня давно так называют украдкой наемники. Набираю номер и вызываю врача на дом. Глава 20. Доктор отвечает, что прибудет к нам через тридцать минут максимум. Он соберет необходимое оборудование и медикаменты. Нужно будет доплатить за срочность. Но деньги ничто, когда на кону стоит жизнь. Я не скажу об этом никому и лично пойду встречать доктора. Громов в особенности знать не должен. Артём как Аришка — тоже не выносит врачей и противится. Вот только одной еще семи нет, второму за тридцать. Весь в дочь. Упертый. Я выхожу из кабинета и чувствую себя победительницей. Одной противостоять целой армии наемников сложно. Хорошо, что Касым пока еще на моей стороне и не думает о выгоде. Он будет вознагражден за это. Громов наградит его и повысит, когда правда раскроется. А я бы очень хотела, чтобы Касым нашел истинную любовь и был по-настоящему счастлив. Жаль, это невозможно. Таким людям нельзя иметь семью. Открываю дверь кабинета и шагаю вон. Весь концентрат наемников сосредоточен в гостиной за своей смутой. «Низы» охраняют территорию, патрулируя улицу. Их походу вообще за людей не считают. У порога спальни я поднимаю чашу. Аришка спит. С Громовым не понятно что. Совсем побелел. Критически. Бегу, ставлю посудину на тумбу и сразу к Артёму. — Что с тобой? Шепчу, осторожно тормошу, прислоняюсь ухом к груди. С облегчением выдыхаю — его сердце бьется. Откидываю одеяло. Беру полотенце, смоченное водой, и протираю тело Громова. — Холодно. — Ничего-ничего, это уксус испаряется. Терпи. — Заебался. Дабы облегчить ожидание врача, решаю отвлечь Громова. Провожу полотенцем по его плечу. Радую улыбкой. — В Африке людоеды схватили двух туристов. Притащили в деревню. Разожгли костры и повесили два котла. Засунули в них туристов. Один плачет. Второй хихикает… — Фортуна, пожалуйста. — Разве тебе не интересно дослушать? — Потом. И если мне понравится, то обязательно посмеюсь. Сейчас, знаешь ли, вообще не до этого. Громов хмурится и терпит. Что он испытывает, я представляю лишь приблизительно. Поглядываю на часы. Но ни через тридцать минут, ни еще через столько же после врач со мной не связывается. Я выхожу в коридор, набираю его номер. Десять раз подряд набираю и слышу лишь гудки. Несколько секунд даю себе на размышление и бегу на первый этаж. — …Слон и Панкрат завтра отправятся в город, прошерстят все отели. Сизый проверит ломбарды. — А чего это ты раскомандовался тут, Замут?! — возмущаюсь. Наемник цыкает раздраженно и говорит, что я могу лично отдать приказ, где искать Якута, если имею догадки. Мне кажется, я откровенно мешаю Замуту, путаюсь у него под ногами, не позволяю окончательно подмять под себя людей Громова и устроить революцию. При виде меня остальные наемники утихают. Один Замут — камикадзе. Я в ответ смотрю гордо, кивком зазываю Касыма. Я не могу оставить Артёма, мне проходится рассказать о враче, чтобы отправить Касыма для проверки в город. Только мой личный наемник скрывается за высокими железными вратами, как я подпрыгиваю от четких шагов. По спине разливается липкий жар и потеет лоб. Оборачиваюсь, вижу темную фигуру. — Грому хреново, а ты взялась за самоуправство? Не наломай дров, Вероника Сергеевна. Ты понятия не имеешь, с кем связываешься. — Имею, Замут. Еще как имею. Быстро отошел! Дальше!