— Что? — слабым голосом переспросил Том, не смея поднять глаз на отца. — Он может сделать с тобой все, что угодно! — словно вбивая в разум сына каждое слово, четко произнес Фелч-старший. — Ты хоть понимаешь, чью жену ты собираешься… выручать? Лорда Терроза Гранчестера! У него такие связи, что мне и не снились! У него деньги! Он может насмерть засечь тебя своим кнутом или свернуть тебе шею, и его оправдают, сославшись на его жену в твоей койке и на испытанный им аффект! — Но что же делать, — пробормотал Том. Старый адвокат пожал плечами. — Ничего, — ответил он быстро. — Забудь ее номер. Смени телефон. И постарайся забыть эту девушку — вот тебе мой добрый совет. — Но она сказала, что не нужна ему, я… — Мало ли что она сказала, — перебил сына Фелч. — ОН ничего не сказал. Понимаешь? Я даже знать не хочу, что у них там произошло, что за размолвка. Даже если он ее побил, я бы не взялся вести их бракоразводный процесс, выступая на ее стороне. Он купит с потрохами всех, все суды, и эту девушку он, разумеется, не отпустит, пока не сочтет нужным. — Но ты же не проигрываешь в суде, отец! Ты же не… — Это оттого, — перебил горячую речь сына Фелч-старший, — что я не берусь за заведомо проигрышные дела. Вот в чем секрет. — Но она говорила — он купил ее, — слабо промямли Том. — Он дал ее отцу деньги, и… — Хочешь предложить ему эту сумму обратно? — быстро произнес Фелч-старший, и Том покраснел оттого, что отец читал его как раскрытую книгу. — Поверь мне, это бесперспективная затея. Я не дам тебе даже потертого, дырявого гроша. И еще раз повторю свою рекомендацию: смени телефон. Я не хочу, чтобы эта глупая девушка ставила тебя под удар своим легкомысленным поведением. — Она не глупая! — взвился Том, но рука отца, властно легшая ему на плечо, заставила его вновь опустится в кресло. Старый адвокат неторопливо кружил вокруг сына, словно акула вокруг жертвы, и его темный костюм, его манера речи довершали это сходство. — Глупая, очень глупая, — продолжил Фелч-старший, думая о чем-то о своем. — И очень капризная. К тому же. Во-первых, она вышла замуж, она жена, а ведет себя как капризная девчонка. В свои семейные разборки вовлекает третьи лица — зачем? Брак, семья — это не то, во что стоит посвящать посторонних. Это раз. Второе — она вышла замуж за состоятельного, очень состоятельного человека. Чем она недовольна?! Если будет вести себя хорошо и если он с ней вскоре разведется, как ты утверждаешь, она будет состоятельной и независимой женщиной. Это разве плохо? Нет, это хорошо. Но и эту возможность она сама у себя отнимает, устраивая эти вот глупые концерты. — Она любит меня, — пробормотал Том. — Об этом надо было думать раньше, — язвительно ответил отец, — до того, как ее папаша взял эти деньги и до того, как она поставила подпись. — Я виноват… — И об этом надо было думать раньше, — отец остановился за спиной сына и крепко сжал его плечо. — Ты получил консультацию у самого дорогого адвоката города, сынок, совершенно бесплатно. И от чистого сердца. Надеюсь, ты не настолько глуп, чтобы не воспользоваться тем, что я тебе посоветовал? Но Том, разумеется, не собирался так запросто сдаваться. Соперники (4) Мысль о том, чтобы найти Гранчестера и предложить ему деньги как выкуп за Алилессу не оставляла Тома. Но где можно пересечься с Гранчестером? Его дом — это уединенная усадьба, обнесенная высоким забором, с коваными воротами под замком. Туда, разумеется, никто Тома без приглашения не пустит. Можно разве что постоять на мостовой, рассматривая подъездную аллею, вдоль которой росли старые дубы, и гадать, а появится ли хозяин дома в обозримом будущем на пороге своего дома. Но был еще один путь — Мелли, которая называла лорда своим дядюшкой. Разузнать у нее, где можно его найти? Размышляя об этом, он шагал у ее дому, хмуро соображая, где возьмет денег, чтобы выкупить Алилессу. Мелли встретила его радушно — чересчур радушно, как ему показалось. — Проходи, Том, милый, — ворковала она, распахивая перед ним двери своей комнаты. — Давно не виделись. Ты что-то совсем забыл меня, не навещаешь. Отчего бы? Том что-то промямлил невнятное, переступая порог, и Мелли захлопнула ним дверь с такой поспешностью, словно закрывала дверцу клетки за залетевшей туда птичкой. — Так ты ко мне по делу или так, навестить? — ворковала Мелли, усаживая Тома на диванчик и устраиваясь рядом с ним сама. Она словно нарочно приподнимала подол коротенькой юбочки, чуть приспустила бретельку маечки с округлого плечика, и Том нервно сглотнул и завозился на месте, понимая, что Мелли его соблазняет. В жизни Тома не было женщины — в том понимании, в каком очень хотелось. Главным образом потому, что Фелч-старший, поблескивая строгими глазами, говорил, и весьма часто, что за подобные развлечения с девицами иногда приходится очень дорого платить. — Оно того не стоит, Том, — строго заканчивал вою речь отец и Том его слушал. С Алилессой тоже дело далеко не заходило, несмотря на то, что она официально считалась его невестой. Отец, конечно, одобрял выбор сына, Алилесса была девушкой приличной и скромной, но и к ней он Тому не советовал приближаться… настолько близко. Поэтому поцелуи и несмелые ласки были пределом мечтаний Тома. А тут… Мелли, с улыбочкой слушая его сбивчивый рассказ, кивала головой, игриво накручивая на пальчик прядь волос, и, как будто невзначай, поглаживала колено Тома. И Том краснел, внезапно осознав, что в глазах общества он-то теперь свободен. Свободен. И девушки наверняка будут на него вешаться, и не все будут такими ломаками, как Алилесса. Мелли вот, например. Девушка, слушая его, все теснее придвигалась к нему, ее улыбки становились все откровеннее, рука все настойчивее. Она уже поглаживала там, где Тома никто не гладил, и он почувствовал, как дыхание его делается хриплым, становится хорошо. И очень хорошо. А то, что в брюках у него кое-что отвердевает, натягивая ткань, Мелли, кажется, не смущало, и она продолжала легко поглаживать Тома. — Да забудь ты свою Алилессу, — сказала она небрежно, едва Том начал разговор о том, где он может встретиться с Гранчестером. — Зачем тебе она, мм? Тем более, я не думаю, что дядя так уж быстро ею наиграется. Устанешь ждать. Да и зачем тебе она, брошенная жена? Объедки. Есть же я! Ты всегда мне нравился, но я думала, что у вас с Алилессой все серьезно, поэтому я и не подходила к тебе. Мелли, совершенно не смущаясь, уселась ошарашенному Тому на колени, лицом к нему, сжала своими бедрами его ноги. — Ну, — промурлыкала она, щуря глаза, неторопливо стягивая маечку, — мне говорили, у тебя никого не было, да? Тогда, думаю, тебе понравится то, что я тебе сейчас покажу. У Тома дыхание перехватило, когда она одним движением избавилась от майки, отбросила ее в сторону. Мелли не носила лифчика, и теперь ее груди — округлые, теплые, с призывно торчащими сосками, — чуть, покачивались перед лицом Тома. — Ну, иди сюда, — пробормотала Мелли, привлекая к себе Тома, запуская пальцы ему в волосы. Он, потрясенный, не веря себе, положил ладони на ее грудь, уткнулся в мягкую кожу лицом, жадно схватил губами сосок, постанывая от возбуждения. Мелли плавно двигалась на его коленях, терлась о его вставший член, и Тому казалось, что у него сейчас лопнут брюки. Даже мысли у Тома не возникло, делать это или нет; мозг словно отключился, стоило только этой теплой, красивой груди наполнить его ладонь приятной тяжестью. Внимательный строгий взгляд отца, его слова мгновенно испарились из памяти и осталось только одно — дикое возбуждение и желание. Том неумело и жадно тыкался лицом в теплое обнаженное тело, жадно и неумело хватая губами, тискал спину Мелли так, что ей наверняка было неприятно и больно, но она смеялась, забавляясь его сумасшествием. Она обхватила его ногами, прижалась к нему плотнее, обняла руками за шею, но лишь для того, чтобы он приподнялся и неловко завалил ее на диван, со стоном продолжая облизывать ее острые соски, словно голодный, добравшийся до еды, неумело тыкался губами в ее губы, целуя с причмокиванием. Когда он запустил свою трясущуюся руку в ее трусики и нащупал там то, к чему никогда не прикасался — влажные губки, горячую дырочку, — он удивленно и смешно охнул, почувствовав, как его палец проник в женское тело. Мелли прикусила губку, наблюдая за тем, как на его раскрасневшемся лице изумление сменяется абсолютным потрясением а затем выражением похоти — у Тома, казалось, даже глаза подернулись пеленой, он шумно дышал, толкая в девушку пальцы, дико, словно хотел разодрать ее, затолкать внутрь нее все руку. Это странное действие граничило с изуверством, с болезненным любопытством, с желанием сделать все здесь и сейчас, пока дозволяют. — Котик, нужно не так, — простонала Мелли. Том не понял, понравилось ли ему то, что он делал внутри нее своими жадными пальцами, но она стащила с себя трусики сама и раздвинула ноги. — Иди ко мне… иди… Том снова со стоном, с всхлипом втянул воздух, словно задыхался, словно бешено бьющееся сердце душило его. Навалившись на Мелли всем телом, он с трудом справился с молнией на брюках, она помогла ему стащить штаны и белье, и он снова нетерпеливо приник к ней, накрыв ее своим извивающимся телом, прижавшись возбужденным членом к раскрытому перед ним лону. — Не так, котик, — шептала Мелли на ухо постанывающему Тому, неумело возящемуся меж ее ног. — Давай я помогу тебе… Она просунула руку меж их телами — это было трудно, Том словно прилип к ней и не хотел отстраняться, жадно елозя по ее раскрытым перед ним бедрам животом, членом, своими бедрами, прижимая свой тощий, часто вздымающийся живот к ее животу. Взяв его напряженный подрагивающий член, истекающий смазкой, она направила его куда следует, и Том, почувствовав влагу и жар, почувствовав податливость, с которой перед ним раскрывалась ее плоть, с победным криком вильнул бедрами, вонзившись в ее лоно, воткнувшись яростно, на всю длину одним толчком, вжавшись так, что свело ягодицы. — Так, котик, — шептала Мелли, двигая попкой. От этих мелких, осторожных движений, от мягкого сжатия у Тома звезды перед глазами поплыли, он попытался двинуться, и Мелли засмеялась его неловким попыткам проникнуть в нее еще глубже. — Туда-обратно, котик, туда обратно, — шептала она ему на ухо, обнимая руками за горячую, мокрую шею. Том попробовал сделать так, как она сказала, неловко зависнув над ее телом на локтях, опираясь на колени. Было ужасно неудобно, то ли оттого, что диван был слишком мягким, то ли от того, что раньше Том ничего подобного не делал. Но, так или иначе, а у него получилось. Его первые, яростные толчки в ее тело сопровождались смачными влажными шлепками, отчего колыхались ее груди, тонкий слой подкожного жирка на бедрах, мягкий живот. И Том, шумно дыша раскрытым раскрасневшимся ртом, затуманенными глазами смотрел под себя, на ее колышущееся от его толчков тело, на раскрытые лепестки, обнажившие перед ним ее лоно, на движущийся собственный член, поблескивающий ее влагой, то погружающийся в ее такое сладкое тело, то появляющийся из него. И даже наслаждение — невероятно острое, непривычное, горячее до судорог в ягодицах, — не перебивало его изумления. «Это я? Это все со мной происходит?!» Он слишком торопился, слишком спешил; руки его уставали, он то и дело менял положение, смещая вес тела с локтя на локоть, чувствуя, что, кажется, стер на них кожу об обивку дивана до щиплющей ссадины. Но остановиться и хоть немного замедлить темп ему казалось невозможным. Мелли, закрыв глаза, монотонно постанывала, обвив его ногами, вцепившись руками в его рубашку, и Том, принимая эти звуки за стоны удовольствия, возбуждался еще сильнее. Мозг его словно воспламенился, он с рычанием, перемежающимся с жалкими стонами, трахал девушку, все ускоряясь, трахал безжалостно — ему просто в голову не приходило, что ей эти грубые толчки могут быть неприятны. Собственное бешеное удовольствие затмило весь свет перед его глазами, и когда первый спазм наслаждения скрутил его, он закричал так, что вены вздулись на его побагровевшей шее. — Так, котик, так, — шептала под ним Мелли, поглаживая его спину и обнаженные мокрые ягодицы, пока он весь содрогался в мелких спазмах, кончая, бессильно упав на девушку и придавав ее своим тяжелым телом. Немного позже, когда они лежали, обнявшись и отдыхая, Мелли, хитро улыбаясь, разглаживала дорожку темных волос на его животе. — Ты же не пойдешь к дяде Террозу? — ревниво сквасив губки, произнесла она. Том, лениво пожав ее плечико, словно успокаивая этим покровительственным жестом. — Надо, — нехотя протянул он. — Ты же понимаешь, я ей обещал. Я просто спрошу, что там у них происходит и почему она мне звонит в слезах. Мелли насмешливо фыркнула, представляя реакцию своего дядюшкина эту информацию, но смолчала. — Завтра придешь? — спросила она, и ее пальчик призывно пощекотал живот Тома прямо над пряжкой ремня. Молодой человек вздрогнул, тихонько хохотнул, крепче прижав к себе девушку, — Конечно, приду, — уверенным голосом произнес он. — Думаю, теперь всем можно сказать, что мы вместе. Соперники (5) Мелли все же сказала, где можно найти Гранчестера. — После обеда он наверняка будет объезжать своего нового жеребца, — нехотя призналась она, морща носик. — Говорят, отвалил за него кучу денег. На ипподроме, значит… Тому не хотелось идти на встречу с Гранчестером, уже не хотелось. Но он обещал, и не исполнить свое обещание хотя бы отчасти он не мог. К тому же ему вдруг очень захотелось задеть, оскорбить Гранчестера. Несмотря на все предостережения отца, Тому хотелось вызвать у высокомерного лорда ревность. Хотелось вот так просто сказать — «Она звонила мне», — чтобы потом посмотреть, как его высокомерное лицо искажается от бессильной ярости. На ипподроме Гранчестера и его новое приобретение было видно издалека. Вороной жеребец, вычищенный до блеска, прекрасный зверь, послушно вышагивал по команде всадника. Его сильные тонкие ноги вздрагивали, когда тонкий конец хлыста прикасался к ним, всадник что-то произносил, и лошадь делала шаг, поднимала одну из передних ног и замирала в ожидании следующей команды. Том, задумчиво жуя травинку, щурясь от слепящего солнца, наблюдал, как Гранчестер дрессирует своего рысака. Солнце ярко блестело на темном шлеме-жоккейке* всадника, чертило белыми вспышками складки на темной ткани его редингота*, вспыхивало на голенищах его высоких узких сапог. Крепкие бедра, обтянутые белыми бриджами, крепко сжимали бока лошади, и вместе они — лошадь и всадник, — казались единым целым. Он не сразу услышал, как Том окликнул его, или, вероятно, не подал вида, не отвлекся от своего занятия. Для Гранчестера важнее было научить свою лошадь шагать по его команде чем обратить внимания на Тома. — Сэр! — голос Тома стал непозволительно громок, и тогда Гранчестер поднял таки голову, обратил взгляд своих спокойных холодных глаз на зовущего его молодого человека.