– … прошла успешно. Несколько дней побудет под наблюдением, потом заберете домой. – Можно мне к Ярику? – не узнаю свой сиплый голос, ощущение, будто у меня ангина, настолько дерет горло. Доктор вымучено улыбается мне и отрицательно машет головой. Не разрешает! Я ненавижу больницы и все, что с ними связано. Ведь очень хорошо понимаю, какого это, очнуться после операции и не увидеть хоть одно родное лицо! Глава 13 – Хотя бы на минутку! – напираю, а доктор не сдается: – В этом нет никакой необходимости. Мамочка, успокойтесь и езжайте домой, не нужно устраивать из больницы ночлег. Да что не так с этим докторишкой?! У него дети никогда не болели, что ли? По-моему, желание остаться рядом с мальчиком вполне естественное! Тем более, когда он только после операции. – Но ведь… ведь… ему нужен уход! Ярик – ребенок! – Ваш ребенок проспит до утра. А даже если проснется, рядом будет медсестра. Не о чем волноваться. – Бред какой-то… – ворчу и ищу поддержку в лице Эрнеста, но он лишь устало вздыхает. – Если что-то пойдет не так, то я вашу больницу сравняю с землей, – выстреливает грозно, чем дает свое молчаливое согласие уйти. Доктора не трогают угрозы, он улыбается нам и уходит. Дает распоряжение медсестре на посту. – Ты уверен, что мы правильно поступаем? – уточняю, как только оказываемся в салоне авто. Я бы ни за что не ушла. Билась бы до последнего, но попала бы к Ярику. Успокоила в случае чего, ну и просто поддержала морально. Слишком ярко помню момент, когда очнулась в реанимации и поняла, что рядом нет никого. Только угрюмые и злые медсестры, которым до меня не было никакого дела. Плакала тогда не от боли, а от ощущения одиночества. Хаотичные мысли разъедали внутренности, я не понимала, что со мной и где Рома. Те адские пять часов до прихода врача я не забуду никогда в жизни. И мне бы не хотелось, чтобы десятилетний ребенок пережил нечто похожее. Но я ему никто, решения принимает только Эрик. – Посмотри, уже практически четыре утра. Думаю, мелкий будет спать. В тусклом свете салона бледность Эрнеста кажется мертвецкой, поэтому тянусь к его лицу и нежно касаюсь ладошкой щеки. Моя рука ледяная, а щека теплая, но даже так мужчина все равно плотнее прижимается к ладони и еле слышно выдыхает. – Поехали домой, – вырывается у меня. Сорванные слова с губ эхом разлетаются по салону и медленно осаживаются на плечи грузом. Я вздрагиваю от того, насколько они прозвучали двусмысленно. Будто мы семья и сейчас вернемся в собственную квартиру. Дрожу, но не собираюсь исправляться. Отдаю право решения Эрику. И он делает этот шаг за меня, привозит нас к себе во двор. Паркуется. Не оставляет мне выбора переиграть ситуацию. Но я и не хочу этого. Я… в шаге от того, чтобы кардинально поменять свои дальнейшие планы на жизнь. Еще пару месяцев назад я ставила на себе крест. Была уверенна на все сто, что больше в моей жизни не будет ни любви, ни счастья. Но оно само постучалось ко мне в квартиру. Я не открывала, тогда оно танком сшибло хлипкую дверь. Ворвалось ураганом, подхватило меня и унесло прямиком в руки Эрнеста. В квартире сразу попадаю под неукротимое торнадо по кличке Джек. Он сбивает меня с ног, но Эрик успевает подхватить за секунду до падения. И я снова забываюсь, ведь в объятиях мужчины слишком тепло и уютно. Чувствую, как засохшее дерево внутри меня вдруг расцветает сакурой и сияет только лишь для одного человека. Для Эрнеста. Пока есть возможность, всматриваюсь в его заостренные черты лица, засматриваюсь на легкую улыбку. Уже тянусь рукой, как вдруг: – Джек, место! – Эрик орет на пса, а я посмеиваюсь. За что получаю откровенно раздраженный взгляд, внутри которого явно плещется нежность. Так и стою с мужчиной в обнимку, мне не хочется выпутываться и сбегать от него. Но и сделать нечто большее – страшно. – Мне нужно немного поспать, – хрипло выпаливает Эрик и первый отходит. Холод сразу окутывает тело с головы до ног, и я дергаюсь от явной потери тепла. Грустнею, но киваю, соглашаюсь с решением мужчины. Так будет лучше, нужно немного отдохнуть, прежде чем снова ехать к Ярику в больницу. А разговор… его можно и отложить ненадолго. – Можешь лечь в той же комнате, – говорит он и уходит к себе. Дверь не запирает, лишь прикрывает немного за собой, оставляя ровно столько места, чтобы в щелочку мог пробраться Джек. А в итоге, спустя тридцать минут неравной борьбы с собственными мыслями, в щелочку соседней комнаты проскальзываю я. А за мной хвостиком вливается в темноту спальни Джек. Крадусь мышкой и практически наощупь, ведь ничего не вижу в темноте, как вдруг: – Джек… твою дивизию, – сипит Эрик и добавляет с ворчанием: – не обязательно топтаться по моему мочевому пузырю! Прыскаю от смеха, чем и выдаю себя, но плевать. Хохочу так, что сгибаюсь пополам от комичности. Не успокаиваюсь, даже когда слышу удивленное: – Мия? Ты мою комнату с туалетом спутала? – Нет блин, с кухней! – Ворчу под нос и выпрямляюсь. Глаза уже привыкли к темноте в комнате, поэтому вижу нечеткую фигуру Эрика на кровати. Которого в прямом смысле оседлал далеко не легкий Джек. Подхожу и стаскиваю наглую жопу, ведь… с большей охотой сама улеглась бы на его место. Прямо вот так – сверху на мужчину. Во мне нет столько смелости, поэтому просто усаживаюсь рядом. – Я… ой… Эрик не дал договорить, дернул меня за руку и уложил рядом с собой. Все мысли мгновенно покинули ошалевшую меня, а вместо них по телу покатилась горячая волна желания. Осела внизу живота сверкающим пламенем, ведь именно там сейчас удобно устроил ладонь Эрнест. Будоражащее чувство захлестнуло за секунду и у меня сбилось дыхание. – Все еще считаешь, что ты в этом доме просто нянька? Горячий шепот над ухом возбуждает нервные окончания до легкого покалывания. Проходит долгая и мучительная минута, прежде чем его слова обретают смысл для меня. – Ну, да-а-а… – несмело шепчу, хотя реально не верю в свои слова. Эрик прижимается еще сильнее, будто хочет слиться со мной в одно целое, а мне уже дышать нечем. Задыхаюсь от взбудораживающего аромата мускуса, что заполонил собой весь кислород. Да разве можно оставаться вменяемой и трезвой в таких обстоятельствах? – Котенок, ты себя обманываешь. – Нет, но… – пытаюсь выкрутиться, а Эрик останавливает: – Спи. Мне кажется, что уснуть в объятиях мужчины – нереально. Я вся как один сплошной оголенный провод, от которого так и летят искры удовольствия. Но вопреки всему, стоит лишь расслабиться, как уплываю на теплых волнах куда-то в забытие. *** Проснуться в одиночестве – это не то, чего я ожидала. Вернее, проснуться под настойчивым взглядом Джека. Приподнимаюсь и сажусь на кровати, прислушиваюсь – тишина. Эрик ушел? Поехал к Ярику без меня? Прежде, чем успеваю возмутиться, замечаю на тумбочке записку и наличку. Беру в руки клочок бумаги: «На работе возникли проблемы, которые требуют моего присутствия. Если не вернусь до того, как проснешься, то езжай сразу к Ярику. Деньги оставлю. Собака накормлена и выгуляна». Кошусь на время: половина десятого. Да когда Эрик все успел? И как я не проснулась при этом – вопрос! Да уж, давно я так крепко не спала. Да еще и… в чужих объятиях! Даю мужчине пол часа времени, пока собираюсь к Ярославу. В его комнате – полный бедлам, но сразу вспоминаю, что говорил Эрик в больнице и беспорядок уже не кажется странным. Потом приберусь, сейчас на это нет времени. Нахожу для ребенка сменную одежду, складываю все в пакет. Кладу туда же зубную пасту и щетку. Хватаю его айпад. На кухне теряюсь – что взять? Да и в холодильнике почти пусто, надо бы закупиться. Звонок в дверь повторяется несколько раз, застигая меня практически врасплох. Без энтузиазма плетусь в коридор и всматриваюсь в экран видеодомофона. Три незнакомые тетки. Понятия не имею, кто такие, но настойчивости им не занимать. Звонок повторяется еще и еще, раздражая до помутнения перед глазами. Соседки, что ли? Вроде ж не затапливаем никого, откуда подобное рвение попасть в квартиру? И не уходят ведь, стоят там и о чем-то спорят между собой. Не открываю наглым женщинам, набираю сначала Эрика, но ответа нет. На очередном звонке со вздохом отправляю сообщение и все же отпираю дверь. Открываю лишь на пару сантиметров, но с той стороны кому-то совсем невтерпёж. Одна из теток толкает дверь и сшибает меня, приходится оттесниться чуть назад, чтобы эти три кобылы ворвались в квартиру. И с порога ту самую наглую облаивает Джек. Буквально рычит на женщину, кидается на нее, как по команде «фас». Корги – это не питбуль, он кроме лая вреда не причинит, но тетка реагирует как сирена. Воет так, что у меня закладывает уши. Чудом различаю ее невнятные слова, брошенные двум другим: – Так и запишем: в квартире бешенный пес, который бросается на людей! – Вы кто? – спрашиваю, пока потираю ушибленную дверью руку. – А вы кто, милочка? Я теряюсь от «вопроса на вопрос». Да что происходит? Не разуваясь, эти три мымры (иначе язык не поворачивается их назвать), идут на кухню. И Джек следует за ними, кусает за пятки – это его любимая манера поведения. – Собаку уберите! – верещат в унисон и мне приходится оттащить пса в комнату Эрика. Попутно пытаюсь дозвониться до него, но все еще трубку не берет. А у меня от нехорошего предчувствия желудок спазмом скручивает до тошноты. Пока запираю Джека, явно слышу, как тетки шарятся по всем шкафчикам, будто у себя дома, блин! Захожу на кухню как раз в тот момент, когда рыжая баба нюхает суп, приготовленный мною вчера, и кривит нос: – Еда – скисшая! И другая, сидя в верхней одежде за столом, пишет что-то в блокнот. Да она же сейчас грязными рукавами буквально «протирает» стол! Ну все, с меня хватит! – Вы кто такие и какое имеете право лазить по чужому холодильнику?! – рычу на них не хуже Джека. – Мы из органов опеки и попечительства, – прилетают странные слова от той, что за столом, а рыжая добавляет: – нам поступил сигнал о том, что Ярослав содержится в недопустимых условиях. И, насколько нам известно, мальчик попал в больницу с отравлением. Не от этого ли испорченной жижи? – Суп свежий! – непроизвольно повышаю голос, но быстро затыкаюсь, гашу в себе зачатки ярости. Ведь до меня доходит смысл происходящего, я за секунду застываю обледеневшей хрупкой статуей. Силой воли вынуждаю себя захлопнуть рот и в дальнейшем фильтровать слова. Так Ярик – приемный ребенок? Вот это да… Как бы там ни было, прямо сейчас у Эрнеста огромные проблемы и я обязана ему помочь.