Сигнал они получили… тоже мне, вершительницы детских судеб! Да Ярику у Эрнеста будет в сто, а то и в двести раз лучше, чем в детском доме! – Пиши, – напирает рыжая, пока рассматривает содержимое холодильника: – еды мало, и она испорчена. И ведь карга находит кусок отрезанного лимона, который, таки да, немного подпортился. Но я положила его несколько дней назад, просто чтобы не было посторонних запахов! А еды не закупила, так как еще не успела. Я собиралась к Ярику в больницу. – Для ребенка нет фруктов, вместо этого в холодильнике полно алкоголя. Полно? Там всего две бутылки коньяка в упаковке, не тронутые! Внутри меня постепенно разрастается ураган, который уже сложно контролировать. Стою как дурочка и стискиваю пальцы в кулаки, но помалкиваю, боюсь сделать еще хуже. Эрик, ну перезвони же, пока я не сошла с ума от волнения! – На кухне не прибрано. Оглядываюсь по сторонам и вижу пару неубранных ложек, так же вспоминаю, что в раковине оставила две тарелки и нож. Остальное – убрано и вылизано до блеска. Пока тетки увлечены поиском «непотребства», незаметно делаю снимки кухни. Все три морды попадают в кадр, и я довольна собой. Не найдя больше, к чему придраться, троица идет в комнату. Успеваю сфоткать, что они в обуви ходят по чистым, белоснежным коврам. Даже делаю суперкороткое видео. У Ярика в комнате полнейший бедлам и я пользуюсь этим, ведь тетки охают и ахают. Открываю холодильник и фоткаю содержимое. Уже мчусь под вздохи, залетаю в момент, когда рыжая с отвращением лавирует между разбросанной одеждой и игрушками. Все это я видела буквально десять минут назад. Думаю, Эрик растерялся перед тем, как везти Ярослава в больницу. Вероятно, сначала хотел переодеть ребенка, но в итоге плюнул. Ну а игрушки по всей комнате – это норма. Но тетки решительно настроены найти как можно больше косяков. В итоге даже притихшего Джека в другой комнате приплетают: – И в довершении всего – злой пес, который в любой момент может укусить ребенка. Мое железное терпение трещит по швам, но не смею возражать. Просто боюсь, что упреками и скандалами усугублю и без того паршивую ситуацию. – Теперь, что насчет вас? Кто вы и на каких основаниях находитесь в квартире? – Рыжая впивается в меня взглядом, а две другие уже наготове записывать мои «показания». – Я… я… невеста Эрнеста! – нахожу внезапное решение. – Невеста? – кудахчут курицы и пялятся на меня, как на инопланетное существо. – Да, невеста! Есть возражения? Не даю им возможность сыграть еще и на том, что Эрик воспитывает мальчугана один. И, если честно, я до сих пор в шоке от открывшейся правды. Теперь понимаю, почему Эрнест не хотел ничего рассказывать про Ярослава. Все это – очень интимная тема, доступная не для каждого. И я непроизвольно вляпалась в нее, но нет желания свернуть назад. Наоборот, я твердо намерена дойти до конца и отстоять ребенка. Ведь тот, кто настучал, явно сделал это не по доброте душевной. На ум приходит только одна особа – бывшая жена Эрика. Ну или директриса лицея, в чем я сильно сомневаюсь. Тетки что-то обсуждают тихо между собой, а я снова незаметно делаю фото. Комната не выглядит неухоженной. Я бы назвала это творческим бардаком. Ведь для комфортной жизни Ярика здесь есть все: удобная кровать, рабочее место, компьютер, огромный шкаф купе. Не говоря уже про изобилие разных конструкторов, машинок на радиоуправлении, железной дороги. Разве не это должно учитываться в первую очередь? Уже молчу о наличии у мальчугана своей огроменной комнаты. Она размером, как две мои! С мысли меня сбивает отчаянный лай Джека. Тетки тушуются на рычащие звуки, замирают, когда корги начинает отчаянно шкрябать дверь. Зато я расслабляюсь по щелчку пальцев. Эрик появляется на пороге внезапно и желанно, как джин из лампы. Оценивает прищуренным взглядом обстановку и в конце находит меня глазами. Подмигивает, говоря, что все разрулит. Глава 14 – Дорогие грымзы, – я напрягаюсь на его отнюдь не доброжелательную речь, кусаю от отчаяния губу до крови. В этот момент он рывком притягивает меня к себе и обнимает за талию, согревает теплом, ведь я снова вся как ледышка. Расслабляюсь в его твердой нежности и с тем же пренебрежением, какое замечаю на лице Эрика, взираю на теток. – Кто бы вам и что не настучал, гарантирую, вы сейчас связались не с тем человеком. – Да как вы смеете! Мы тут решаем дальнейшую судьбу Ярослава и, очевидно, его стоит немедленно забрать от такого грубияна отца! – выплевывает рыжая, но мужчина лишь ухмыляется: – По факту ваших претензий, жду в суде. Если вам, конечно, будет что предъявить мне. А все вот это, – он небрежно обводит пальцем по комнате, – дело шито белыми нитками. Я развалю все ваши аргументы за пять минут и еще заставлю выплатить мне моральную компенсацию. Тетки давятся возмущениями, как застрявшей едой в горле: закашливаются и фырчат недовольно. Но не смеют ничего возразить. – Это было первое предупреждение, – раздраженно бросает та, которая записывала косяки в блокнот. – В следующий раз мы уже не будем такими понимающими, – добавляет рыжая, – ведь вы довели ребенка до отравления! – У него аппендицит, – спокойно возражает Эрик и улыбается вдруг, чего я совсем не понимаю, – но вам же пофигу, да? Сколько она вам заплатила? Хотите, я дам больше? Тетки буквально зеленеют от злости, бросают что-то вроде: – Готовьтесь к следующему визиту, – после чего испаряются из квартиры быстрее, чем роса под утренним солнцем. Я настолько напугана и растеряна, что не нахожу лучшего решения: спешно хватаю разбросанную одежду и не совсем аккуратно вешаю обратно в шкаф. Растаскиваю по углам игрушки, ведь не нахожу успокоения. Надо срочно прибраться! – Мия, да оставь ты это дело! Эрик оттаскивает меня за руку от внезапно обрушившейся на меня панической уборки, машет на это дело рукой. После чего заботливо обнимает со спины и шепчет на ушко: – Успокойся. – Но… но… – обвожу рукой комнату, а Эрик перебивает: – Не произошло ничего, с чем бы я не смог справиться. Умолкаю на несколько секунд, вот только я слишком любопытна, чтобы не спросить: – Так Ярослав – приемный ребенок? – спрашиваю с волнительным трепетом и оборачиваюсь к Эрнесту, гляжу на него теперь совсем иначе. Взглядом, полным уважения и гордости. Далеко не каждый сможет добровольно взять на воспитание чужого ребенка. Тем более, мужчина! – По дороге поговорим, а то мне уже врач звонил, Яр немного бушует. Киваю. Нахожу пакет, который собрала мальчугану, хватаю и выхожу вместе с Эриком на улицу. – Если что, я сделала фото и видео, как те тетки шарилась по квартире. Может пригодится. Мужчина кивает и, как только трогаемся с места, выпаливает с болью в голосе: – Яр не детдомовский. Он сын моего друга. Мой крестник. Эрик умолкает, а мне вспоминаются его недавние слова. «Просто был момент в моей жизни, буквально недавно, когда у меня опустились руки после смерти друга». И сразу мурашки бегут по коже, но ничего не рискую спрашивать. Жду, когда мужчина сам решится заговорить. По себе знаю, насколько тяжело делиться откровениями. – Я не собирался тебе рассказывать все это, но раз ты узнала, нет больше смысла что-то скрывать. Андрюха внезапно умер, пока я был в командировке. Так вышло, что Ярика в тот же день нахально вытащили из квартиры и насильно запихнули в детдом. Вот те самые …ляди, которых ты видела сегодня, не стесняясь, прямо в лицо сказали малому, что его отец умер, а сам Ярик никому не нужен. Злоба вихрем проносится по коже и зудит в особо нежных местах, отчего из глубины души поднимается острое желание залепить пощечину каждой из тех теток. Да как так?! Не подготовленным и сразу в прорубь! Прибила бы! – Я вернулся через три дня и меня с ходу «убила» новость об Андрюхе. Не мог поверить, думал, меня кто-то разыгрывает черным юмором. Но, нет, чуда не произошло. Брат сразу выяснил для меня, куда дели Ярика и совместными силами мы вытащили малого из ада. Забирая пацана, мне пришлось пообещать грымзам, что в ближайшее время я женюсь. Иначе мне со всеми имеющими связями не отдавали крестника. Ведь воспитывать пацана по их твердой позиции нужно в полной семье. И начхать им, что до этого у Яра был только отец все эти десять лет. Вот такая ситуация. Пока внимательно слушала, пропустила момент, когда мужчина успел припарковаться на стоянке больницы. – Только отец… – повторяю попугаем и нервно кусаю губу, – что с ним случилось? – Тромб оторвался, – со вздохом Эрик хватает руль и стискивает его в кулаке до характерного скрипа. У меня от этого звука аж желудок свело спазмом. Многое хочется уточнить, ведь любопытство уже разыгралось не на шутку, но сдерживаю себя. А мама мальчика? А другие родственники? Ну, хоть кто-то? Ладно, я и так узнала больше, чем мне полагалось. Вот только кое-что еще мне не дает покоя: – Я так понимаю, ты знаешь, кто натравил на тебя опеку? Эрик кивает, а на его губах застывает коварная усмешка, от которой мороз по коже. – Бывшая жена. Не спрашивай подробности, если не хочешь услышать от меня много бранных слов. Идем лучше Ярика навестим. Киваю. Бывшая. И почему я не удивлена? Мы поднимаемся на третий этаж лифтом, а меня все не отпускают мысли. Они жужжат внутри ревнивыми пчелами и не дают покоя телу: переминаюсь с ноги на ногу, заламываю пальцы на руке. В итоге, мысли атакуют внезапно: – Не с этим ли щекотливым моментом она хотела помочь? И дергаюсь в панике, отшатываюсь от хмыканья Эрика. Я сказала вслух? Вот бли-и-и-н! – Именно. Вика пронюхала, что я на карандаше у опеки и предложила свою кандидатуру на роль «матери» Ярослава. Отвратительные эмоции захлебывают так, что ляпаю, не думая: – Лучше уж на мне женись, чем на этой… В тот же миг Эрик хватает меня и рывком втискивает в свою грудь. Так внезапно, что с губ слетает тихий стон. Не дышу, а Эрнест наклоняется низко, что губами ощущаю его горячее дыхание: