Все снова замолчали, не зная, что сказать, но вдруг Иона опять посмотрела на Карта и произнесла: — Я виделась с вашим братом во дворце. Вы чем-то похожи. — Двоюродным братом, и я не думаю, что мы так уж похожи – я никогда не смогу быть таким идеальным, как он. Да, впрочем, и не хочу. — Вы его не любите? — Нет, почему же? Он всегда был милым и добрым ребёнком. Также он всегда был талантливым, красивым, но при этом очень разумным. Мириан очень похож на мать. Я баловал его, когда он бывал у нас, но всё же он младше меня на двадцать лет, было бы странно, если бы я хотел на него походить. Девушка внезапно будто бы пришла в себя и сказала: — Извините, из-за меня мы все потеряли много времени. Я бы хотела позаниматься сегодня, если вы не против, Карт. — Конечно, но тебя никто не подгоняет. Если тебе нужно время, то оно у нас точно есть. Отдохни. — Я бы предпочла позаниматься. Это отвлечёт меня. — Если это тебе поможет, то, конечно, пошли в зал, - не стал спорить с принцессой чтец. – Ты приберёшься здесь, Лем? — Конечно, идите занимайтесь, я всё сделаю. — Спасибо, – почти одновременно поблагодарили его друзья и вышли из трапезной. Глава 11. Прошлое. Разговор По дороге в зал для занятий ни Карту, ни Ионе не хотелось говорить. Они оба были измотаны, поэтому девушка не была уверена, стоит ли продолжить разговор или лучше отложить его. Погода в храме соответствовала погоде наверху, над ним, поэтому внутри стояла та же мягкая зима, что и снаружи. Исключением являлись лишь те комнаты, которые находились на верхнем ярусе: спальни, трапезная, комнаты для занятий и библиотека. В них температура была выше, что создавало ощущение, будто обитатели храма, спускавшиеся с жилых этажей, оказывались на улице. Из-за этого все новоприбывшие ходили в зимней одежде. Лея была в шерстяном платье, на которое накинула шаль, а Карт был в плаще. Они уже успели немного привыкнуть к чудесам этого храма, но не к его красоте. Принцесса с Картом медленно шли по переходам и пещерам, и девушка размышляла о том, что ей уже давно стоило спросить у своего спутника. Она рассматривала барельефы и горельефы, что были на стенах, что позволяло идущим не чувствовать неловкости от молчания, которая неизбежно бы появилась, – им слишком многое нужно было друг другу сказать, но оба боялись начать разговор. Иона присмотрелась к рельефам, некоторые из них были выполнены из свет-камня столь прозрачного, что они казались стеклянными. Она остановилась у одного из них, стараясь разглядеть каждую деталь. Именно этот горельеф изображал работу гончарной мастерской храма. Иона насчитала тридцать человек, которые работали на гончарных кругах, и ещё десять, что расписывали уже готовые горшки. Тот храм был живым, дышащим, но в нынешнем не было никого, кроме жриц, живших в железных леях, и новоприбывших. Карт остановился, ожидая её. Чтец чувствовал, что с девушкой что-то происходит, но сказать что – не мог. Принцесса глубоко вздохнула, рассматривая красоту храма под землёй. — Что-то не так, Лея? – наконец решился спросить её мужчина. — Ничего. Просто задумалась кое о чём, – грустно произнесла принцесса. — О чём? — Ни о чём конкретном. Я подумала, что барельефы, изображающие жизнь в храме, вызывают у меня странное чувство тоски. — Понимаю, о чём ты. Сейчас храм тих и, можно сказать, мёртв, поэтому неудивительно, что контраст вызывает у нас подобные чувства, – словно озвучил мысли девушки Карт. — Наверное, вы правы. — Но мастера, что работали над храмом, были талантливы – так передать движение в камне не каждому под силу. Кажется, словно это настоящие люди, и как только мы отвернёмся, гончарные круги и люди действительно придут в движение. Удивительное мастерство. Девушка кивнула и провела рукой по одной из жриц, изображённой на стене. Фигура гончара начала светиться, переливаясь всеми цветами радуги. Лишь лицо и руки оставались нежного жёлтого цвета. Принцесса задумчиво спросила: — Интересно, почему один свет-камень светится лишь желтоватым светом, а другой изменяет цвета? Мужчина пожал плечами: — Не представляю. Свет-камень, что использован в Альхейре, почти не переливается, он просто прозрачен, как горный хрусталь, поэтому мне сложно даже предположить, от чего это зависит. Меня эта тема не интересовала. — До того, как я попала в этот храм, она меня тоже не интересовала. Снова воцарилось молчание, которое вновь прервал Карт: — Пойдём, Лея, иначе мы проведём, разглядывая рельефы и фрески на стенах, всё время, что отвели на занятие. — Конечно. Извините, – сказала Иона, убирая руку со стены. Вскоре они дошли до комнаты, в которой проходили уроки, и Иона наконец-то решилась заговорить о том, что её волновало. — Карт, я бы хотела поговорить с вами кое о чём. Наедине. Я не могу сказать всего при Леме, вы сами знаете, что он очень переживает, когда со мной хоть что-либо случается. Честно говоря, я боюсь его реакции на некоторые вопросы, которые я бы хотела вам задать. Потом… Потом я скажу ему, но это произойдёт позже, а сейчас мне нужно с кем-либо об этом поговорить. Можно? Мужчина посмотрел на собеседницу: на первый взгляд она была спокойна и не показывала никаких эмоций, но Карт уже достаточно давно знал её, поэтому видел в глазах у девушки отчаяние. — Конечно. Что случилось? — Я… Вспомнила не только то, что рассказала вам и Лему. Некоторое время девушка стояла и смотрела на старшего товарища не решаясь сказать, что хотела, но потом, немного помявшись, всё-таки произнесла: — Я вспомнила вас. Вспомнила детство. Вспомнила зал, полный людей. Вспомнила того мальчика… Карт побледнел: она всё вспомнила, а он не успел ей рассказать обо всём сам. Увидев, что мужчина изменился в лице, она быстро добавила: — Я не держу на вас зла. Боюсь, если бы вы отказались, то Отец убил бы вас, как и остальных чтецов, посчитав отказ ему изменой. Я не виню никого из тех, кто принимал участие в ритуале. Мне не за что винить их. Вы должны были это сделать. Не знаю, смогла бы я сама отказать Отцу, если бы он попросил об этом. К тому же, браслет защитил меня. Мужчина внезапно преклонил колени перед принцессой и начал каяться в том, что считал своим самым большим грехом: — Мне нет оправдания, Верховная, что бы Вы ни говорили! Я не должен был участвовать в этом! То, чем я помог, – это преступление. Более того – ересь, которая противоречит как учению Диру, так и сути Потока. Никто не имеет права участвовать в этом! Ионе хотелось подойти к мужчине и обнять его, но она понимала, что ему сейчас нужно прощение Верховной, а не девушки по имени Лея. — Вы всё сделали правильно, – повторила она, и её голос был одновременно тёплым и немного грустным. – Без браслета он избавился бы от меня ещё тогда. Я, обладающая силой, ему была не нужна, более того – была опасна, поэтому он приказал бы меня убить. Сейчас… Нет, даже до побега я понимала, что Отец делал всё, чтобы я не могла выполнять свои обязанности Верховной. Браслет помог мне выжить. — Но… – Нет никаких «но», – твёрдо сказала Иона. – Он бы убил меня, если бы не смог найти другого способа запечатать мою силу. — Мне нет прощения, Верховная. Я достоин только презрения и ненависти! – хрипло сказал мужчина. — Если вам хочется презирать и ненавидеть, то это ваш выбор, но не пытайтесь заставить меня ненавидеть. Не учите меня этому. Я не хочу ненавидеть и не чувствую в этом необходимости. Затаённая злость или обида ещё не приносили никому добра. Я не чувствую к вам ни презрения, ни ненависти. Я прощаю вас. Пожалуйста, встаньте. Некоторое время был слышен лишь шелест листвы леи, что стояла в углу комнаты. — Я… Благодарю Вас, Верховная. Спасибо, что Вы не держите на меня зла. Карт не мог заставить себя посмотреть в глаза принцессе, поэтому остался стоять на коленях, не решаясь поднять лицо. — Я, Верховная жрица Диру, прощаю вас. Вы нужны мне сейчас, но если вы будете поглощены чувством вины, то не сможете мне помочь. Встаньте. Карт, не поднимая головы встал, и Иона задала ему вопрос: — Вы не должны были помнить того, что сделали, я помню, как об этом говорили, но по какой-то причине вы помните. Почему? — Мужчина, который был рядом с вами. Он оставил мне воспоминания. Я не знаю, зачем. — Если Средний оставил вам воспоминания, значит, так было нужно. Он не делает ничего просто так, когда дело касается императорской семьи. Когда дело касается Верховной. Девушка на секунду замолчала. — Карт, помните, о чём я вас просила, когда вспомнила, кто я? – тихо спросила она. — Да, Верховная.