– Вот ответственно и верни ее домой. И свою тоже. – Он странно на меня посмотрел. – Если хочешь. – Его голос повысился. – Ты ведь хочешь вернуть жену в ее мир? – Я обещал. – Желаю скорее исполнить обещание. Все, иди. И не забудь: офицеры остаются с тобой. Теперь они – твои тени. Моим теням определенно не хватало умения спокойно следовать за мной в любой ситуации. И вообще, мои тени не должны бояться моей подросшей химеры, а эти нервно ерзали на ее хребте и постоянно спрашивали, не кусается ли она. Конечно, кусается, если очень попросить или наступить на один из хвостов. Лавентин вернулся с двумя зеленоватого оттенка мужчинами в черной форме. Когда я открывала дверь, один из них убежал в кусты. Похоже, его стошнило. На лице Лавентина читалась самоотверженная решимость. – Там письмо, – указала на почтовый ящик. Лавентин этого не заметил. Я загородила вход, ловя взгляд серо-зеленых глаз. – Мне прислали письмо. Мне. А ведь я никого здесь не знаю, Лавентин. Он стоял на пороге и отрешенно смотрел перед собой. – Лавентин! Вздрогнув, он посмотрел на меня более осмысленно. Я указала на ящик: – Мне прислали письмо, хотя я никого здесь не знаю. – Но тебя многие знают, – сказал он после паузы. – Проверь, безопасное ли оно. Давай. У тебя маму похитили, вдруг и мне угрожает опасность. Нахмурившись, Лавентин шагнул к ящику, положил на него руки. Кончики пальцев засветились зелено-голубым. И это было, бесспорно, восхитительное зрелище, но слишком напоминало свечение радиации, каким его рисовали в мультфильмах. Связка светится-радиация-опасность сработала против воли, я отшатнулась. – Слушай, Лавентин. – Сердцебиение участилось, наверное, вдвое. – А магия для меня не опасна? У вас тут есть немаги? Как они ее воспринимают? А ничего, что я из мира, где ее нет? Даже понимая, что лучевая болезнь у меня точно не началась, я нервно дернула волосы – они держались крепко. Лавентин повернулся ко мне. – У обычных людей проблем со здоровьем из-за соседства с магией вроде не фиксировали. Бывают, конечно, редкие вырожденцы, которые болеют от магии. Но если бы ты была такой, не смогла бы управлять домом. Облегченно вздохнула и оставила волосы в покое. Из кустиков вернулся бледный офицер и безмолвно встал рядом с вытянувшимся по струнке товарищем. Лавентин приподнял крышку ящика и с любопытством заглянул внутрь. Прежде чем я успела сказать, что надо сдвинуть нижнюю пластину и письмо выпадет, Лавентин сделал это сам. Поймал конверт сияющими пальцами. На нем проступил красный круг с зазубринами и закорючками, а рядом вычернился еще один, поменьше. – Заклятие доверия к отправителю и заклятие очарования адресата. – Лавентин провел ладонью по конверту, и круги испарились. – Хочешь прочитать? Вот и доверяй местной почте! Боюсь представить, как у них при таких заклятиях поставлено облапошивание одиноких старушек. Мотнула головой: – Не могу, не понимаю вашей письменности. – Недоработка… – Ты не хочешь его прочитать? – Но оно адресовано тебе, как я могу? Кажется, он начинал мне нравиться. – Но я не могу сама его прочитать, кто-то должен стать моим переводчиком. На письмо Лавентин посмотрел с мрачным сожалением, того гляди выбросит. – Торопишься? – покосилась на стоявших у крыльца офицеров. – Немного, – замялся Лавентин и робко глянул на меня. – Ты точно хочешь это прочитать? – Хо-о-очет, – просипела стена. Живые стены, вернее духи привратные, определенно не в моем вкусе. Лавентин надорвал конверт и вытащил нежно-розовый лист бумаги. Взгляд пробежался по четким строкам. – Мм… – Заходи. – Я отступила в сторону. – Кстати, те люди останутся на крыльце? – Мы должны сопровождать длора Бабонтийского в лабораторию и следить, чтобы он не покидал ее без нужды, – отчеканил ближний к нам мужчина. – Он арестован? – изумилась я. Мне казалось, после исчезновения мамы его могли охранять, но не запирать в лаборатории. В глазах офицеров появилась растерянность. – Министр хочет, чтобы я работал не отвлекаясь. Заходите. – Лавентин отошел к столику, кашлянул и начал быстро читать: «Милейшая длорка Бабонтийская, безмерно рад, что столь прекрасный цветок пополнил цветущий сад острова длоров. Насколько мне известно, наша речь теперь вам понятна, поэтому я набрался смелости написать. И, разумеется, высказать похвалу вашим прекрасным манерам, не позволившим принять незнакомого мужчину, пока вы в доме одна. Итак, разрешите представиться: пишет вам длор Хлайкери Эрджинбрасский, один из ваших соседей. Лелею надежду, что в следующий раз вы позволите хотя бы взглянуть на вас, а то и почтите беседой. Ведь ваш многоуважаемый супруг при всей его учености не отличается хорошими манерами и умением поддерживать разговор, в то время как я в любое время дня и ночи готов стать вашим конфидентом и проводником в нашем прекрасном мире. Посему мне бы…» – Стоп-стоп! – замахала руками. – У меня голова заболела. – И я не лгала. – У вас все так витиевато изъясняются? Подняв на меня зелено-серые глаза, Лавентин тихо подтвердил: – Обычно да. – И бумаги не жалко? – Это способ подтвердить статус. – Он качнул листом. – Чем длиннее письмо и дороже сорт бумаги, тем более состоятельным должен казаться отправитель. Есть нормативы, но я, если честно, не слушал, когда о них рассказывали. Мои губы сами растянулись в улыбке. Она погасла, едва Лавентин посмотрел на письмо и открыл рот, явно намереваясь продолжить чтение. – Не надо, – отмахнулась я. – Мне ни к чему это знакомство. Все равно скоро вернусь домой… Ведь так? Вопрос жены застал врасплох. Конечно, я должен заниматься проблемой ее возвращения, но мама и убийство Какики, загадка его крови… Так много научных проблем одновременно на меня еще не сваливалось, и впервые к восторгу исследования примешивался страх неудачи. А ведь ошибок я прежде не боялся. Теперь же смотрел в глаза жены, и сердце ледяными когтями царапал ужас. – Я постараюсь вернуть тебя как можно скорее. – Потянулся к жене, но в пальцах зашуршало письмо Хлайкери, и я опустил руку. – Просто сейчас нужно… сделать одно важное дело. – Меня осенила внезапная мысль, я улыбнулся. – И это может приблизить нас к решению твоей проблемы. Жена слабо улыбнулась, в ее глазах засветилась надежда. – Тогда поторопись. – Она подтолкнула меня к двери, но тут же удержала. – Ты голодный? Может, тебя покормить? Или хочешь бутерброд? – Спасибо, повар обо мне позаботится. – Здесь есть повар? – Э-э-э… – Наконец обратил внимание, что стены отделаны цветом, очень близким к нашему родовому, а из-за приоткрытой боковой двери подглядывает девочка. – Да, повар. Надо только захотеть, и он приготовит. А стены пропустят еду к желающему перекусить. Если хозяйка, конечно, хочет, чтобы дом и духи заботились о других обитателях. – Получается, если мне нужны сырые продукты, повар доставит мне их в таком виде? – Полагаю, что да. – Тогда понятно, почему ваш повар не доставил мне ни одного готового блюда: я по привычке все думала, чего бы приготовить. – Жена рассмеялась приятным легким смехом. Этот смех напомнил о маме. В груди сразу похолодело, я сложил письмо Хлайкери и вручил жене. – Прости, мне нужно спешить. Ее глаза потускнели. Неужели обиделась? Но не время об этом думать. Кивнув, распахнул дверь, к которой жена меня подталкивала, и чуть не ослеп от белизны стен. На их фоне ярко выделялись черные кожаные диваны, столик с цветами. Дверь на лестницу в подвальную лабораторию была прозрачной, с металлической ручкой и мощными петлями. Ничего подобного в жизни не видел. Полуобернулся: – А если внизу что-нибудь взорвется, дверь не сдержит взрывную волну. Повисла зловещая пауза. – И часто у тебя что-нибудь взрывается? – вкрадчиво осведомилась жена. Прикинул, ответил: – В среднем раз в пару лет. Дверь на моих глазах стала металлической, как у сейфа.