— Не надо… я не пойду… не смогу… Руслан взял ее лицо в ладони, стер большим пальцем мокрую дорожку со щеки. — Не сможешь — я пойду один. Хотя Шталь советовал взять тебя с собой. Сказал, что если ты не посмотришь в глаза своему страху — выход из посттравматического состояния будет дольше и болезненнее. — Куда нужно ехать? Руслан промолчал, будто раздумывал — стоит ли ей знать. — В ту самую студию. — Нет… Людмила вырвалась из его рук, ушла в зал, упала бессильно на диван. — Я не смогу…не смогу… Теплые ладони легли на плечи. — Хорошо, родная. — Мам, пап? Вы чего, ругаетесь? Разбудили… Заспанный Антон вышел из комнаты, по-детски смешно протирая глаза кулаками. — С чего ты взял? — бодрым голосом ответил Руслан. — Вот в кино маму зову, а она не хочет. — В кино это хорошо, — буркнул Антошка. — Мам, поесть дашь? А то мне через час на футбол. Людмила взяла себя в руки, украдкой смахнула слезы и пошла на кухню, готовить сыну завтрак. Руслан перед тем как уехать, еще раз спросил ее: — Точно не сможешь? Не передумала? Шталь сказал… — Мне все равно, что сказал Шталь, — резко ответила Людмила, и сама удивилась истерическим ноткам в голосе. — Ладно-ладно, — Руслан обнял ее. — Выпей там на кухне, лекарства, я оставил. Постарайся поспать. Но как только за ним закрылась дверь, сердце снова бешено забилось, в горле пересохло… Людмила попыталась справиться с паникой, дрожащими руками попыталась налить воды из кулера, выронила стакан, он с жалобным звоном разлетелся на мелкие кусочки. Глотая слезы, она стала собирать осколки, порезалась. Сжалась в комочек на холодном кафеле пола, обняла себя руками. А потом вдруг слезы высохли. Пришло понимание: она должна быть там. Иначе всю жизнь будет, как истеричка, пугливо озираться по сторонам на улице и вздрагивать от каждого телефонного звонка. Она не позволит этому подонку сломать ее. Взяла в руки свой телефон, оставленный Русланом на столике. Последнее входящее смс было от Каверина. «Я так и знал, что тебе понравится. Если вдруг забыла адрес — Ленская, 12, квартира 316. Восемь вечера». Такси приехало через пятнадцать минут. Она едва успела одеться. Механически, не задумываясь, в то, что первым попало под руку. Внутри будто все замерзло. Ни страха, ни стыда, ни волнения. «Наверное, так идут убивать», — подумала она. Вошла в резко пахнущий кошками, заплеванный подъезд, и пока лифт вез ее на восьмой этаж, считала собственные удары сердца. Обитая кое-где порванным синим дермантином дверь с номером 316 была приоткрыта. На полутемную лестничную площадку пробивался острый луч желтого света. Людмила осторожно толкнула дверь и вошла. Горло перехватило. Запах расплавленного воска и кожи, какие-то душные, вульгарные духи… Людмила замерла в полумраке коридора, прислушиваясь к двум мужским голосам. Удивительно спокойным. Убийственно спокойным. Ей стало страшно. — … пришла сама. Всего лишь дружеская сессия! Никакой жести, все лайтово и почти ванильно! — Неужели? Каверин, прекрати этот цирк. — Ну и что ты можешь? В полицию пойдешь? Или опять побежишь к Шталю? — У меня самого достаточно влияния… — Влияние?! Не обольщайся! Ваше напыщенное сообщество для меня пустой звук. Шталь решил превратить тематическую тусовку в аристократов. Чушь! Званые вечера, смокинги. Балаган! Без разницы в каком антураже трахать и пороть публичных сук! — Подонок… Тот грубо расхохотался. — А ты — рыцарь без страха и упрека! Знаешь, твоя драгоценная саба настоящая шлюха! Как стонала, когда ее трахала Лили! Людмила шагнула из коридора в комнату, понимая, что слова у оппонентов закончились. В красноватом свете тускло блеснул лаком деревянный крест, она стиснула зубы, чтобы не поддаться панике, и увидела, как Руслан сгреб Каверина за лацканы кожаного пиджака и прорычал: — Придушу, как собаку… В первый раз в жизни Людмила видела своего мужа таким. Взбешенным, рычащим от ненависти. Это было жутко, его ярость обожгла, просочилась внутрь. Каверин захрипел и попытался разжать руки Руслана. Потом резко оторвал его от себя и оттолкнул, так что тот едва удержался на ногах. Каверин выругался. Руслан сжал кулаки и рванулся к нему, Каверин остановил его коротким, но сильным ударом в челюсть. Руслан покачнулся, схватился за лицо. — Слабак! — выкрикнул Каверин. В Людмиле словно распрямилась туго скрученная пружина. Сама не понимая как, она оказалась рядом с Кавериным и, вспомнив занятие в школе самообороны, двинула ему коленом в пах. Каверин со стоном согнулся пополам. — Тебе не нравится боль? — Людмила не узнавала себя. — Только посмей тронуть меня и мою семью… Только посмей. Я уничтожу тебя, ублюдок. Уничтожу. Оба мужчины замерли от изумления. Каверин уже успел разогнуться и остолбенело смотрел на Людмилу. Холеное, красивое лицо перестало быть надменно-презрительным. В глазах Каверина Людмила увидела удивление, замешательство. И поняла. Он поверил ей. Поверил. И испугался. Но эта выходка стоила ей последних сил. Не желая, чтобы Каверин увидел ее слезы, Людмила развернулась и выбежала из квартиры. Опять было больно дышать, грудь стянул тугой обруч. Хотелось разрыдаться, но слезы высохли. Их словно выжгло вспышкой ярости. Внутри была пустота с соленым вкусом пепла. Она дошла до последнего подъезда, когда ее догнал Руслан. Обнял, прижал к себе. — Пойдем. Там… машина. У подъезда. Она безвольно подчинилась. Темно-синий Фольксваген приветливо мигнул фарами. Руслан распахнул дверцу, усадил, быстрым шагом обошел машину, сел рядом. Включил подогрев сидений, печку. — Ты как? Говорить не хотелось. Людмила просто покачала головой. Она сидела будто манекен, безвольно уронив руки на колени, уставившись в одну точку, почти не мигая. Руслан взял ее ладони в свои, стал растирать. — Холодные какие… Боли за грудиной нет? Пульс редкий… Поехали сразу в отделение… Мне нужно снять кардиограмму, срочно… — Нет. Голос, что произнес это, был чужим. Механическим, неживым. — Я хочу домой. Машина остановилась у подъезда, но Людмила все продолжала сидеть и смотреть перед собой. Руслан вышел, открыл пассажирскую дверь, практически вытащил ее из машины. Обнял за плечи и повел ко входу. Поддерживал, пока пришел лифт. Людмила видела в стальной поверхности двери свое искаженное неясное отражение и не узнавала себя. Адреналин давно перестал бурлить в ее крови, навалилась тупая апатия, будто Людмилу отключили от источника питания. Организм работал на аварийном режиме: стучало сердце, перегоняя кровь по венам, в легкие поступал кислород. Но эмоции, мысли, ощущения — ничего больше не было. Руслан открыл дверь ключами, мягко подтолкнул, заставляя перешагнуть через порог. Усадил на пуф, расстегнул сапоги, разул ее, поднял, снял пальто. Она подчинялась, как безвольная кукла. Отвел в зал, усадил на диван. Из спальни выглянул Антошка в наушниках, вынул один и спросил: — Пап? Что с мамой? — Все в порядке, сын. Мама устала. Пойду ванну ей наберу. Ужинал? — Угу. В комнате запиликал скайп. Антошка тут же виновато улыбнулся и закрыл за собой дверь