После ужина Людмила взялась убирать посуду, Анна вскочила, чтобы ей помочь. — Оставьте. Сначала поговорим, — приказал Руслан. Анна тут же оставила тарелки, села, опустила голову и сложила руки на коленях. Людмиле стало тошно от этой безмолвной покорности. «Она не виновата, — упрекнула Людмила себя, — такой сделал ее Шталь». — Ну хорошо. Хотя убрать посуду — минутное дело. Руслан усмехнулся. Потом обратился к Анне: — Мила хотела предложить тебе переехать к нам. Хотя бы на время, пока не восстановится окончательно. Что скажешь? Девушка подняла голову и удивленно посмотрела на Людмилу. — Я… не знаю…так неожиданно… Анна выглядела совершенно сбитой с толку. — У тебя же нет работы? — спросила Людмила и накрыла ее ладонь своей. — Нет. — Ну вот. Будешь помогать мне. Это ненадолго. А потом подыщем тебе занятие. Анна беспомощно посмотрела на Людмилу, перевела взгляд на Руслана и тут же, смутившись, опустила глаза. Людмила вдруг поняла — им нужно поговорить наедине. — Милый, выведи собаку. Руслан посмотрел на нее внимательно, но спорить не стал. Молча встал, пошел в коридор, обулся, надел куртку и позвал Дарика. Пес радостно метнулся на голос хозяина. Хлопнула дверь, и Людмила с Анной остались одни. Несколько секунд они сидели молча. Людмила подбирала слова, чтобы объяснить подруге, что они должны стать теперь не просто друзьями, сообщниками. — Анечка, так будет лучше для всех. Поверь мне, — сказала Людмила очень тихо, только для подруги. Анна напряженно молчала и скручивала салфетку в тугой жгутик. — Подумай сама, — продолжила Людмила. — Тебе нужна поддержка, мне тоже. Вместе мы справимся. Ты мне доверяешь? Анна тихо всхлипнула. — Я не знаю…У меня будто душу вынули. Как часы остановились внутри. Остановились, когда Мастер… ушел. Людмила смотрела в ее отчаянные, полные слез глаза. Горло перехватило от острой жалости и сочувствия. Она обняла подругу за плечи. — Доверься, мы справимся, — горячо шептала на ухо, а слезы катились и катились по щекам, капали на скатерть, на неубранную посуду. Хлопнула входная дверь, в дом ворвался Дарик, остро запахло мокрой собачьей шерстью, морозом и снегом. Следом вошел Руслан, отряхнул с капюшона куртки снег, и застыл в прихожей. Людмила сидела на диване, Анна тихо плакала у нее на плече. Руслан постоял немного и молча прошел в кухню — ставить чайник. Заглянул в зал, вопросительно посмотрел на Людмилу — она отрицательно покачала головой. — Можно мне… домой, — всхлипнула Анна. — Вряд ли сегодня мы сможем выбраться. — Руслан произнес это неожиданно мягко, будто извинялся. — Машину-то бросили в начале улицы. И теперь ее уже засыпало, наверное, до крыши. Но Анна все равно вздрогнула от звука его голоса. Людмила крепче обняла ее за плечи. — Иди, разбери постель в гостевой. Анечка останется. Хотя бы до завтра. Этой ночью Людмиле не снились кошмары. Она лежала с открытыми глазами на плече у Руслана, боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть давно забытое ощущение уюта и спокойствия, вслушивалась в тишину, а снегопад продолжал укутывать дом в белое ватное одеяло. Утром ее разбудил тарахтящий на весь поселок трактор. Руслана уже не было. Людмила нехотя вылезла из-под теплого одеяла, закуталась в махровый халат и спустилась вниз. Дарик поднял голову, спрыгнул с лежанки и потрусил на кухню. — Забыл тебя покормить хозяин? — спросила Людмила. — Или пытаешься схитрить? Пес преданно смотрел в глаза и мел хвостом. — Ладно, будем считать, что убедил. Людмила включила кофемашину, через несколько минут волшебный аромат кофе наполнил кухню. — Доброе утро… Анна вошла, присела на краешек стула начала теребить краешек скатерти. — Доброе! — бодро отозвалась Людмила, — сейчас кофе будет. Что будешь на завтрак? — Не смогу, — сказала Анна невпопад и опустила голову. Тонкие пальцы заплетали бахрому скатерти в косички. Людмила поставила перед подругой чашку с кофе и села напротив. Какое-то время они сидели в молчании. Дарик подошел, положил Анне на колени голову. Девушка бросила заплетать косички и погладила собаку. — Иди на место, — строго сказала Людмила. Дарик горестно вздохнул, отошел несколько шагов, оглянулся, словно надеялся, что хозяйка передумает. — Место, — повторила Людмила. Еще один шумный вздох, укоряющий взгляд из-под сдвинутых «домиком» бровей, цокание когтей по паркету — и Людмила с Анной остались одни. — Не спала почти до утра, — тихо сказала девушка. — Думала. Так и не поняла…зачем? — Что зачем, Анечка? Людмила почувствовала, что нужно дать Анне выговориться, раскрыться. Она знала по себе — как это больно, когда внутри все смерзлось в каменный комок. — Мне лучше уехать. Снова бахрома стала превращаться в тугие косички. — Совсем. К родителям, в Кингисепп. Только не знаю…как сказать…ему. Анна совсем смутилась. — Спасибо тебе, — просто сказала Людмила. — За что? — удивилась девушка. — Что не назвала Руслана «господин». Анна посмотрела отчаянно, губы ее дрогнули. — Не плачь. Ты ни в чем не виновата. Анна упрямо покачала головой. — Виновата. Нужно было отказаться. — Это мой муж должен был… Людмиле было больно и обидно за девушку, из которой Шталь сделал безвольную игрушку. Эта безмолвная покорность, привычка винить во всем себя въелась, будто угольная пыль в лицо шахтера. Возможно ли это изменить? Но другого выхода нет. Ни для Анны, ни для нее. Новый год, до которого вроде было еще целых две недели, как всегда подкрался неожиданно. Тридцатого числа утром вдруг оказалось, что не все подарки куплены, праздничное меню не продумано и нет самого главного — елки. К счастью была суббота, и Руслан был немедленно отправлен в город со списком покупок и продуктов, в том числе и хвойного чуда. Людмила и Анна с энтузиазмом занялись уборкой, Дарик был изгнан на улицу, чему был несказанно рад, носился по рыхлому свежевыпавшему снегу, взрывал искрящиеся фонтанчики из-под лап, радостно лаял словно щенок. Людмила вдруг ощутила то давно забытое ожидание чуда и праздника, робкую надежду, что все еще образуется. Ближе к обеду Анна вошла на кухню, присела на краешек стула и сказала: — Можно тебя попросить об одолжении? Людмила посмотрела на нее удивленно: — Конечно можно! О каком?