Она чувствовала его напряжение и неловкость. Но непривычное безразличие будто окутало все эмоции липким серым туманом. Людмиле не хотелось ничего: ни разговаривать, ни смотреть на Руслана, ни слушать его. Встать бы и уйти… Но даже на это не было сил. Будто в механической игрушке кончился завод. И некому покрутить заветный ключик, чтобы кукла снова начала танцевать. Наконец, Руслан не выдержал. — Мы так и будем молчать? — спросил он тихо и виновато. Она не ответила. Руслан встал. Подошел к Людмиле сзади и положил руку на плечо. Она ее не скинула. Но и не прижалась к ней щекой, ласкаясь, как делала всегда. Спокойно и медленно захлопнула книгу, отложила подоконник. Пристально посмотрела мужу в глаза. Руслан не выдержал ее взгляда и сник. — Я не знаю, сможешь ли ты меня простить, — наконец выдавил он, — …у нас ничего не было… — Не важно, — ответила она спокойно, снова удивляясь своему равнодушию. — Не было, но могло быть. Если бы не помешал Антон. Ты ей приказал. Она бы исполнила. Хуже было бы, если бы сын вошел в самый разгар веселья. Руслан вздрогнул, словно от пощечины. — Ничего бы и не было, — сказал он глухо, — Анна… она отказалась… Людмила изумленно посмотрела на него. — Отказалась? Надо же… Она почувствовала что-то, отдаленно напоминающее гордость за свою подругу. Послушная, покорная Анна, выдрессированная Шталем до автоматизма, практически зомбированная, ослушалась своего господина! Все-таки не прошли даром ее долгие разговоры по душам с Анной. — И ты ее не наказал? — спросила Людмила не без сарказма. — У нас нет отношений дом-саб, — простонал Руслан. — Я не обманывал тебя! Людмила посмотрела на него скептически. — Тебе не кажется, что в последнее время ты постоянно говоришь одно, а делаешь другое? Руслан схватился за голову и стал нервно расхаживать по комнате. — Я не понимаю только одного, — вдруг сказала Людмила грустно. — Зачем тебе эти сложности? Он остановился и посмотрел на нее: — О чем ты? — Я не могу больше дать тебе всего, в чем ты нуждаешься. Ты не можешь от этого отказаться. Так зачем продлевать эту ненужную агонию? Руслан опустил голову и хрипло спросил: — Ты хочешь уйти? Людмила помолчала, прислушиваясь к себе, все еще сомневаясь в правильности принятого уже решения. Все правильно, правильно. Это единственный выход. — Нет, — просто ответила она. Руслан посмотрел на нее растерянно. — Если, конечно, ты этого не хочешь, — добавила она тихо и сжала зубы от боли, которая на мгновение проступила сквозь апатию, будто кровь через повязку на ране. Руслан вдруг подошел и поднял ее с кресла, прижимая к себе: — Как я могу хотеть! Я люблю тебя! Так сильно… Людмила мягко высвободилась и отошла к окну. — Любишь меня. Хочешь ее. Знаешь, это так странно. — Я не хочу ее… — голос Руслана дрогнул, — нет… не так… просто я не могу, пойми же… я живой человек… у меня есть потребности… — Которые я не могу удовлетворить, — закончила за него Людмила. — А кто, по-твоему, я? Кто я для тебя? Кукла, в которую ты больше не можешь играть, потому что боишься сломать? — Ты моя жена, — ответил он тихо, — мать моего сына. Любимая, единственная, желанная… — Не надо, — попросила она, — не надо. Он смолк и смотрел на нее отчаянно, будто пытался убедить в том, во что сам не верил. — Это я виновата, — продолжила Людмила, из всех стараясь, чтобы голос не дрожал. — Это я притащила нас в офис Шталя. Это я не смогла вовремя остановить все это, пока еще не стало слишком поздно. А ведь Анна мне говорила, предупреждала. А я все наивно верила — Игра останется только в студии. Оказывается, нет. Мы отравлены Игрой. Шталь как-то мне сказал, что правила устанавливают игроки. Старый лис… Он-то точно знал, что это не так. Правила устанавливает Игра. И по этим правилам я битая карта. Но Игра продолжается. И у тебя есть новая игрушка. Руслан смотрел на нее, не отрываясь, недоумевал, не понимал, надеялся и не верил. — Нет, — наконец произнес он осторожно, будто боялся спугнуть ее решение, — ты же не хочешь сказать, что я и Анна… Повисла пауза. Они смотрели друг на друга, и каждый из них не хотел быть первым, кто произнесет вслух эти слова. Людмиле показалось, что остановилось время. Перестали тикать часы в гостиной, перестало биться ее сердце. Мелькнула мысль — это было бы просто замечательно. Перестать существовать. Избавится от этой боли, растворится в безразличном, бездушном тумане, стать ничем. И тут же привычно одернула себя. Малодушная трусиха. Она должна закончить партию, во что бы то ни стало. Должна. Пока есть еще силы. Вдохнула полную грудь воздуха, будто собралась нырять в холодную воду. — Ты можешь играть с Анной. Если конечно она согласится, — закончила Людмила и сжалась, ожидая боли. Но боль не пришла. Серый, липкий туман безразличия затопил ее душу окончательно. — Но ты… — Руслан все еще не верил. — Тебе же больно… — Мне не больно, — ответила Людмила тихо. И добавила еще тише: — Уже не больно. Снова повисла тишина. Где-то в самом далеком уголочке сердца, там, где еще жила наивная юная Мари, влюбленная в своего сказочного Принца, она надеялась, что он скажет «нет». Но эта надежда была такой слабой, такой хрупкой… Людмила вслушивалась в тишину, и сквозь нее все явственнее проступал тоненький и едва уловимый хрустальный звук… Это замерзала, прорастала острыми иглами, превращалась в лед, та самая, последняя надежда. Руслан молча подошел к ней сзади и обнял за плечи. Людмила не сопротивлялась, безвольно отдаваясь его рукам. Он взял ее раскрытую ладонь и прижался к ней губами. Она впервые не почувствовала ничего. Позвонить Анне Людмила решила сама. — Если это будешь ты — выйдет двусмысленность. Словно у нее нет выбора, — заявила она Руслану спокойно и решительно. — Ну я хотя бы съезжу… — Нет, — твердо ответила Людмила. — Не смей на нее давить! Анна не взяла трубку. «Видит мой номер и специально не отвечает, — подумала Людмила. — Дай свой телефон, — потребовала она у Руслана. Он нахмурился, но спорить не стал. В телефоне Руслана Анна значилась под своей фамилией Черкасская. Людмила нажала вызов. Ровно три гудка… — Слушаю. «Она не назвала его «Господин», — подумалось Людмиле. — Анечка, это Людмила. Хотим пригласить тебя к себе. Есть разговор. Приедешь? В динамике повисло напряженное молчание, только еле слышно потрескивали помехи. — О чем? Людмила ответила не сразу, тщательно подбирая слова. — О тебе, обо мне. О Руслане. О нас. Снова молчание. Секунда, две, три, пять, тик-так, тик-так… — Хорошо. Я приеду.