Через два часа Людмила смотрела, как Анна сидит на самом краешке кресла, напряженная, будто струна, не поднимает глаз и нервно теребит шарфик — розовый в голубую полоску. Людмила вспомнила, что этот шарфик они купили год назад вместе, разгуливая по «Пассажу». Как раз после возвращения Анны к Шталю. Они обе тогда были так счастливы, так беззаботны. Снова будто в сердце воткнули тупую ржавую иголку. Вдох-выдох, вдох-выдох… Боль отступила. Руслан напряженно молчал, не зная как начать этот странный и тяжелый разговор. Людмила, поняла, что эта честь снова принадлежит ей, тихо и спокойно спросила: — Давай договоримся сразу: ты ни в чем не виновата. И я тобой горжусь. Анна подняла на нее отчаянные, полные слез глаза. — Я не… у нас… ничего не было, — пролепетала она, готовая разрыдаться. Людмила села с ней рядом и сжала ее руку, гладя другой по плечам. — Не плачь, пожалуйста, — тихо сказала она, — я знаю. Ты отказалась. Анна всхлипнула и кивнула. — Потому что не хотела сделать больно мне? Опять всхлип и судорожный кивок. — Спасибо, — сказала Людмила тихо и сжала руку Анны. Потом встала и отошла к окну, посмотрев выразительно на мужа, давая ему понять, что дальнейшее ее уже не касается. Руслан присел рядом с девушкой и тихо сказал: — Если хочешь уйти, я тебя отпущу. Как-нибудь уладим все с Райшнером. А если откажется, наймем адвоката, попытаемся доказать недействительность оговорки. Хочешь? Людмиле хотелось сесть рядом с Анной, поддержать ее, чтобы услышать: «Да! Конечно хочу!» Но девушка будто оцепенела, на ее лице вдруг отразился такой ужас, будто ей зачитали смертный приговор. Она сдернула с шеи шарф, словно он ее душил, и заговорила, быстро, сбивчиво: — Отпустить?! Прогоняете… Я мешаю, конечно… Ну тогда у меня только один выход… Всхлипнув, Анна закрыла лицо руками. У Людмилы снова стало горячо в груди. «Неужели… Анна…у нее есть чувства к Руслану?!» Она совершенно не ожидала такой реакции девушки. Ей казалось, что Анна тяготится этой оговоркой, навязанным ей договором, мечтает о свободе, о новой, другой жизни без рабства, без приказов и ограничений. Но предложение Руслана повергло ее в такой ужас… — О чем ты? Какой выход?! Анна опустила руки на колени, несколько раз судорожно вздохнула. Она немного успокоилась, но все равно выглядела потерянной. — Не знаю, можно ли меня понять, — сказала она грустно. — Наверное, нет. Я очень жалею, что не смогла уйти вместе с Мастером. Как-то он назвал себя моим Создателем. Это правда. Я могу дышать только по одной причине. Я исполняю его волю. Людмила заглянула Анне в глаза. Там была пустота. Безысходная, абсолютная пустота. Будто из этой девушки вынули душу, и осталась пустая оболочка, что продолжает движение по заданной программе. — Мастер заботится обо мне, даже оттуда. Я должна получить прощение. За то, что не ушла с ним. Что уже посмела ослушаться. Выполняя его волю, я служу ему. Чужие слова, сказанные безразличным механическим голосом. Страшные слова. Людмила поняла, что Анна ни за что не уйдет. Ни с деньгами, ни без них. Пока не исполнит завещание Шталя полностью. Робкая надежда, что девушка откажется от игр с Русланом рухнула. Людмила вдруг поняла до конца, насколько искалечена психика Анны, как глубоко вбито в нее рабское начало. Птица, выросшая в неволе. Отпусти на свободу — и она погибнет. Вспомнилась вдруг история, прочитанная в сети на одном из тематических ресурсов, когда еще они с Русланом только начинали знакомиться с Игрой. История девушки-рабыни, жившей в лайф-стайл отношениях и умершей от голода, когда ее топ попал в аварию и пролежал в коме больше двух месяцев. Тогда она решила, что это просто небылица. Но в глазах у Анны был настоящий фанатизм. Людмиле стало по-настоящему страшно. — Аня… тебя никто не прогоняет, — мягко сказал Руслан. — А к чему тогда этот разговор? — всхлипнула девушка и снова начала разглядывать ковер под ногами. Руслан помолчал, поерзал в кресле, потом посмотрел на Людмилу. Она поняла — снова решающих слов он ждет от нее. — Анечка. Ты знаешь, что мы с Русланом… — Людмила запнулась, подбирая слова, — тоже были в Игре. Но теперь я больше играть не могу. Анна хотела что-то сказать, но вдруг смутилась, поняв, наконец, к чему клонит Людмила. — Ты… вы… хотите…чтобы я… Ее губы задрожали, по щеке скатилась слезинка. — Но… как же?! Как же ты… — Это мое решение. Только мое. Людмила из последних сил пыталась быть спокойной. Не дрогнуть, не разреветься. Не показать, что вчерашнее оцепенение отступало, будто заморозка после посещения стоматолога, опять начинало гореть в груди. — По оговорке завещания договор заключен на тех же условиях, что и раньше, — проговорил осторожно Руслан. Анна едва заметно вздрогнула от звука его голоса и еще ниже опустила голову. — Но я не потребую его выполнения в полном объеме, — голос Руслана стал тверже и громче. — Только сессии раз в две недели, скажем, по пятницам. Можешь пересмотреть и дополнить свой список хард-лимит. Я приму любой. И я оставляю за тобой право уйти в любой момент. — Хорошо, — шепнула Анна почти беззвучно. — Я согласна. Людмила замерла у окна, изо всех сил стараясь не расплакаться. Опять в груди разливалась горячая боль. Но Людмила сжала зубы, не желая показывать сейчас своей слабости. Только не сейчас. Она ушла на кухню, чтобы не упасть в обморок на глазах у мужа и Анны, но еще ловила краем уха, помимо воли, как Руслан продолжил что-то говорить. И его деловитый, воодушевленный тон резал по сердцу хуже осколков битого стекла. Нащупала на привычном месте в шкафчике таблетки, накапала валокордина, выпила. Впервые за все время ее болезни Руслан не заметил, что ей нехорошо. Не вскочил, как обычно, не бросился за тонометром. Не взял за запястье, считая пульс. Из дверного проема кухни она видела его: в родных серых глазах блеск и прежняя уверенность, на губах легкая улыбка, слегка снисходительная. Кукловод, присматривающийся к своей новой игрушке. В предвкушении новой увлекательной игры. Дарик процокал когтями по паркету в кухню. Шумно лакая воду из миски, покосился на хозяйку. Собачье чутье подсказало, что ей нужна поддержка. Подошел и ткнулся мокрой мордой в колени. Она сползла по стене и обняла пса за шею. Теплый шершавый язык слизнул со щеки мокрую дорожку. Мощная светлая энергия доброго бескорыстно любящего существа придавала сил, лечила, утешала. Вдохнув острый пряный запах собачей шерсти, она почувствовала себя лучше. Успела встать на ноги, когда в кухню вошел Руслан. — Я отвезу Анну домой, — спокойно сказал он. Потом, наконец, посмотрел Людмиле в глаза и увидел там отголоски истаявшей, как сахар в стакане чая, боли. — Ты в порядке? — спросил Руслан встревожено и немного с досадой. — Конечно, — улыбнулась Людмила. — Поезжай. Я пойду спать, не буду тебя дожидаться. Устала. — Иди, родная, — он легко коснулся губами ее лба. — Слишком много волнений для твоего сердца. Ты выпила лекарство? Людмила просто кивнула. За жалость, которая мелькнула в его глазах, ей захотелось его ударить. Впервые в жизни. Но Руслан уже не видел ее, он смотрел на свою новую игрушку. По-хозяйски оглаживая ее взглядом. Руслан спустился в гараж, а Анна на минуту задержалась в прихожей, провозившись с высокими сапожками-ботфортами. Людмила вышла из кухни, чтобы запереть за ней дверь. Анна надела пуховик, замотала шею шарфом, взяла сумочку, шагнула к двери. А потом вдруг обернулась и взяла Людмилу за руку: — Я хочу, чтобы ты знала. То, что сегодня произошло, ничего не меняет между нами. Ты моя единственная подруга. Я не хочу тебя потерять. Слышишь? Людмила молча посмотрела ей прямо в глаза, растерянные и полные слез. — Прости меня, — продолжила Анна. — Я не должна… не должна была соглашаться. Но мне страшно… не могу так… одна… И так хотел Мастер. Я не смею нарушить его волю. Не смею… Людмила высвободила свою ладонь. — Я знаю. Знаю. Все будет хорошо. Она произнесла эти слова машинально, хотя сама в них не верила. Будущее снова было ледяным лабиринтом, из которого не было выхода. Принятое вчера решение уже не казалось единственно правильным. Точнее Людмила вообще больше не видела никаких решений. Упав в постель, она чувствовала себя одинокой, разбитой и никому не нужной. Рука сама потянулась к телефонной трубке: