Сегодня впервые в жизни Людмиле доставляло болезненное удовольствии отвечать Руслану двусмысленными фразами и подолгу держать паузы. Так она наказывала его за попытки делать вид, что ничего не произошло. Досчитала в уме до десяти и добавила: — Повелась на уговоры читателей в блоге. Разослала роман. Глупость несусветная. Кому он нужен? — Ну а вдруг? — сказал Руслан слишком уж воодушевленно. — У тебя толпы поклонников. Еще в очередь за автографами стоять будут. — Ну да толпы…Салат бери. Хлеб нужен? — Нет, спасибо. Снова повисло неловкое молчание, но Людмила совершенно не хотела его нарушать. Руслан пытался еще несколько раз завести разговор на разные темы, но она отвечала рассеянно и невпопад и он сдался. Закончив с едой, помог убрать посуду и сказал: — Пойду Дарика выпущу. Ты рано сегодня ляжешь или опять будешь полночи в сети сидеть? — А что? Людмила посмотрела Руслану прямо в глаза. Несколько секунд он боролся с желанием отвести взгляд, но заставил себя выдержать. — Может фильм какой посмотрим вместе? — Не хочется, — ответила Людмила и позвала собаку, — Дарик, гулять! Загрузила посуду в машину и засмотрелась в окно на резвящегося пса, потом заметила мужа. Руслан стоял на крыльце, он запахнулся в куртку, поднял воротник, спрятал руки в карманы, сгорбился. Нелепый, потерянный. Непривычная жалость к нему обожгла сердце. Вдруг ей стало стыдно за свою злость и обиду на мужа. Тем более, что он совершенно не выглядел счастливым и довольным. Но поделать с собой она ничего не могла. Открылась дверь, протопал Дарик, довольный и весь в снегу. Людмила насыпала ему корма в миску, налила воды. Руслан тем временем включил телевизор, уселся на диван, и, когда, было, она направилась наверх, удержал ее за руку. — Побудь со мной. Не злись. — С чего ты взял, что я злюсь? — ей снова стало стыдно, что Руслан почувствовал ее раздражение. — Весь день прождала, когда ты из кабинета своего выйдешь. Сто лет там не убиралась. Все пылью заросло. — В кабинете? — Руслан смутился. — А что? — невозмутимо спросила Людмила. — У тебя секреты от меня? — Какие еще секреты, — отмахнулся Руслан с досадой. — Только журналы не перевороши. Там закладки вывалятся. — Не трону я твои журналы. В кабинете Людмила вытирала пыль с книжных полок, обмахивала метелкой книги и статуэтки, и все поглядывала на сложенные в углу коробки с бумагами Шталя. Они так и стояли не разобранными. Только верхняя была распечатана, а на рабочем столе лежала раскрытая толстая тетрадь в потрепанной темно-красной обложке. Людмила посомневалась немного и все-таки решилась взять ее в руки. Почерк Шталя, витиеватый, каллиграфический, она узнала сразу. 'Истинное мастерство Верхнего заключается в том, чтобы Нижний получал удовольствие от своего положения. Правильно воспитанный раб не может дышать вне своих оков, ужасается самой мыслью о свободе. Только в этом случае он будет удовлетворять любые потребности своего господина радостно и искренне. Ибо неискреннее служение раба — из страха или по принуждению, не приносит никакого удовольствия'. Людмила прочитала эти строки и вдруг так ясно представила себе лицо Шталя, лукавую, немного усталую улыбку, прищуренные глаза… — Я же просил не трогать, — произнес недовольно Руслан у нее за спиной, но тут же осекся, когда увидел, что за тетрадь в руках у Людмилы. — Штудируешь конспекты? — с горьким сарказмом произнесла она. — Хочешь стать как твой мессир? Не получается? Руслан быстро подошел к столу и почти грубо отобрал у Людмилы записи Шталя. Потом посмотрел на нее с укором. — Что с тобой сегодня? — Со мной? — Людмила улыбнулась, скрывая досаду, — Абсолютно ничего. Все просто прекрасно! Дай я закончу с уборкой и пойду спать. А ты учи, учи дальше уроки! А то провалишь экзамен. Усилием воли она заставила себя замолчать, иначе наговорила бы Руслану еще много резких и обидных слов. Быстро смахнула со стола пыль и вышла из кабинета, слишком громко хлопнув дверью. В постели долго ворочалась сбоку набок, все думала о том, зачем Руслан изучает записи Шталя, и пришла к выводу, что в сессии с Анной пошло что-то не так и муж, как и раньше ищет помощи у своего учителя. Досада и злость на Руслана немного разбавились странным чувством, похожим на темную, недобрую радость. В воскресенье Людмила затеяла генеральную уборку. Ритуал наведения чистоты всегда спасал ее от смятения, помогал навести порядок в мыслях. Но когда смахивала пыль с любимых кукол, ощутила себя тоже упрятанной в стеклянный шкаф. От этой мысли она вдруг задыхаться, словно и вправду оказалась в закрытом со всех сторон прозрачными стенками пространстве, и воздуха в этом пространстве становилось все меньше. Голова закружилась, выступил противный холодный пот, пересохло в горле. Уронила на пол метелку, шагнула назад, к креслу, чтобы присесть. Перед глазами замелькали черные мушки, подкатила тошнота. Как сквозь вату услышала встревоженный голос Руслана… Остаток дня Людмила провела в постели. Руслан настрого запретил ей вставать. Вызвал кардиологическую бригаду из своей клиники и долго спорил с коллегой стоит ли оставлять Людмилу дома или срочно госпитализировать. Но кардиограмма оказалась не настолько плоха. Людмила вздохнула с облегчением — больше уколов она ненавидела только больницы. Руслан почти не отходил от нее до самого вечера, постоянно измерял давление, считал пульс. И на ночь остался с Людмилой, хотя она слабо пыталась протестовать. — Тебе же на работу, — ворчала она. — Иди, выспись. — Я могу и тут поспать, ты же не прогонишь меня на пол? — лукаво усмехнулся он и добавил строго. — Одну не оставлю. Людмила поняла, что спорить бессмысленно, и смирилась. Руслан принес подушку с одеялом из своей спальни и лег рядом. Она демонстративно отвернулась, укрылась почти с головой и напряженно вслушивалась, как он вздыхает и ворочается. Утром проснулась от осторожных прикосновений: Руслан высвободил затекшее плечо, переложил голову Людмилы на подушку. Тихонько коснулся губами лба. — Спи, родная. Мне пора. Дарика выгуляю. Скоро приедет медсестра, я ей ключи дам, чтобы ты не вставала. — Зачем медсестра? — возмутилась Людмила, — мне лучше. Руслан приложил палец к ее губам. — Не спорь. Постельный режим. Неделю, не меньше! — А завтрак… — Найду что поесть. Не маленький. Спи. Людмила послушно пролежала в постели весь день. Не то, чтобы чувствовала себя слабой или больной, наоборот, голова почти не кружилась, пропало ощущение тупой ржавой иголки в сердце. Они болтали с Леночкой, медсестрой, той самой, что ухаживала за ней в отделении, о всяких глупостях — обсуждали газетные сплетни, новые книги и фильмы, и Людмила вдруг пожалела, что они с Русланом так давно не были в кино. Вечером Руслан привез Людмилину маму, она долго ахала и охала, наигранно выругала его за то, что плохо следит за здоровьем ее дочери, потом спустилась на кухню и принялась греметь там посудой, изображая хлопотунью-хозяйку. Людмила усмехалась: ее мама ненавидела готовить и делала это только по принуждению, предпочитая покупать полуфабрикаты и готовую еду. Жертвой приготовленного Людмилиной мамой ужина стала одна разбитая тарелка, заляпанная плита и прилипшие ко дну кастрюли пельмени. Руслан порывался принести еду Людмиле в спальню, но она категорически отказалась. Поужинали на кухне, правда есть Людмиле совсем не хотелось, да и Руслан вяло ковырялся вилкой в недоваренных, местами слипшихся магазинных пельменях. Татьяна Петровна хмурилась и недовольно поджимала губы. — Избаловала ты мужа, Милочка, — заявила она. — Вот и загнала здоровье-то! Себя надо любить! А не гробить на кухне. После ужина Руслан не без облегчения проводил тещу до такси, и застал Людмилу за отмыванием кастрюли от злосчастных пельменей. — В постель! Немедленно! — приказал он и отобрал у нее губку. — Да еще без перчаток! Ну чисто — ребенок! — Не командуй, — вяло огрызнулась Людмила, но послушалась и оставила попытки навести порядок на кухне. Она поднялась в спальню, легла в постель, и взяла с тумбочки книгу: спать совсем не хотелось. Руслан в махровом халате с мокрыми после душа волосами вошел в спальню.