— Давай поближе, к столу. Обложку выбирать будем. В эту пятницу уже презентация серии. Спешить надо, пока тренд не ушел. Кстати, ты вроде журналист? — Нет, редактор. А что? — На презентацию пойдешь. Как новый перспективный автор. Сейчас Старлетову уламываем. Пойдет у нас толкачом в серии. Романчик у нее, конечно, так себе вышел. Твоему не чета. У тебя и стиль, и язык, и фактура проработана. И психологизму хоть отбавляй. Старлетова розовые сопли в стразиках наваяла. Но у нее имя, поклонники. А нам главное серию раскрутить. Людмила чувствовала, себя щепкой в водовороте. — Договор… — она неловко протянула Злотской папку. — Андрею отдай, — отмахнулась Злотская. — Нам с обложкой надо порешать. Вот смотри. Она пододвинула стул к Людмиле и положила себе на колени ноутбук, тонкий и стильный. — Это работы одного известного фотографа. Он предоставил их бесплатно для оформления серии. По-моему очень талантливые работы. И главное очень эротично и в тренде. Флешку принесла? Людмила покопалась в сумке, не без труда выудила маленький металлический прямоугольник на цепочке и протянула Злотской. — Молодец. Я тебе скину все. Выбери штук десять. И скинь мне не «мыло». К пятнице макет сделаем. Да, Андрей Петрович? — Постараемся, — недовольно буркнул лысоватый. — С начальством московским разве поспоришь. — Правильно! — усмехнулась Злотская. — Не надо спорить с начальством. Надо быстренько сделать макеты трех первых книг серии. Старлетовой, Волжанина. И твоей. Злотская дружески похлопала Людмилу по плечу. — Их и представим в пятницу. Для затравки. — Презентация? — Людмила совсем разволновалась. Выступать перед аудиторией, говорить о своем романе — эта мысль вызвала настоящую панику. — Ну, милочка. — Злотская снисходительно усмехнулась. — Хочешь стать успешным писателем? Надо крутиться, мозолить глаза публике. Иначе никак. Ничего, справишься. Фотографа этого еще позовем. Кстати, Андрей, это на твоей совести. Ладно, иди, работай. Людмила ехала в такси и то и дело проверяла: не потерялась ли флешка с фотографиями. На экране ноутбука Злотской она не смогла рассмотреть ничего — от волнения не сообразила достать очки. Дома сразу бросилась к ноутбуку. Людмиле показалось, что техника издевается над ней — так долго он загружался. И еще дольше открывалась флешка. Фотографий было много — больше пяти десятков. В основном черно-белые, либо с эффектом сепии, будто из начала прошлого века. Злотская была права, работы были очень талантливыми — выразительные, наполненные внутренним движением позы, красивые формы, сдержанная, вовсе не пошлая и не вызывающая эротика. Все нескромное — мастерски ретушировано полутенями, предметами, прозрачной тканью. Обнаженная женская грудь, прикрытая лишь бутоном розы, нежная кожа, будто матовый шелк, тускло просвечивает из-под черного флера, шип безжалостно вонзился в плоть и единственное яркое пятно — маленькая капелька крови. Еще одна — будто специально снята была для ее романа. Хрупкая девушка, лицо скрыто шелковой маской. Широкие черные ленты удерживают ее, словно куклу, в коробке: поперек бедер, талии, груди, тонкой высокой шеи. Обхватывают изящные запястья, локти, колени, лодыжки. Рядом еще одна такая коробка, и еще, и еще. Бесконечный ряд уходит вдаль. Вдоль коробок с живыми куклами с задумчивым видом идет мужчина во фраке, разглядывает их, будто в магазине. Выбирает себе игрушку. Людмила рассматривала фотографии, и неясная тревога все больше завладевала ею. В этих картинках было нечто неуловимо знакомое. Все работы сквозили темной и сладкой жутью. Автор точно был не понаслышке знаком с Игрой. Замирая от нехорошего предчувствия, Людмила достала телефон и набрала последний входящий номер. — Ирина Петровна? Это Сикорская. А кто автор этих фотографий? — Тех, что для обложек? Сейчас. Андрей, как его там? Корчагин? Нет? А, точно… Каверин! Артем Каверин. Правда, шедевральные? — Да, очень красиво. Спасибо, — машинально ответила Людмила. Телефон со стуком упал на пол из разжавшихся пальцев. — Сколько еще этот негодяй будет отравлять нам жизнь?! — возмущенный голос мужа вгрызался в мозг. Людмила прижала ладони к вискам и ощущала, как каждое повышение тона отдается новым толчком боли. Руслан нервно расхаживал по гостиной. — Нет, это невозможно! Людмила закрыла глаза: голова кружилась, словно после карусели, подступала тошнота. Смотреть на мужа и слушать его гневные тирады — было выше ее сил. Мерзкое чувство дежавю — он вел себя в точности так, как тогда, после похищения. Сейчас еще начнет винить во всем ее… — Как Каверин узнал про твой роман? Она продолжала сидеть молча, не открывая глаз. — Ах, ну да. Твой блог. Твой ненаглядный «Подсолнух»! Восторженные домохозяки, дамское чтиво. И вообще, почему ты не можешь сама выбрать обложку? В конце концов, ты автор! В висках словно лопнула перетянутая струна, выступили слезы. Но боль утихла. Людмила медленно, опасаясь, что она вернется, открыла глаза. Гнев Руслана вдруг показался ей смешным, наигранным. А ее переживания из-за фотографий Каверина — такими глупыми. — Довольно, — сказала она тихо и спокойно. Руслан не сразу расслышал, прошел еще пару шагов и застыл изумленно. — Что ты сказала? — переспросил он. — Хватит. Прекрати эту истерику. Людмила встала и направилась наверх. Руслан догнал ее, развернул к себе за плечи. — Тебе все равно? — Да. Мне абсолютно все равно, кто автор этих фотографий. Красивые картинки. У моей книги будет эффектная обложка, а значит — хорошие продажи. Пусти. Разбуженный громким голосом, со своей лежанки притопал Дарик. Постоял, подумал, шумно вздохнул, выдал басовитое «Гав!». Пес никому не позволял так обращаться с любимой «мамой». Даже «папе». Людмила осторожно, но решительно высвободилась. — Кстати, эти фотографии утвердили еще до того, как Тата познакомила меня со Злотской. — Но презентация… там будет и Каверин?! — А в чем дело? Ты что, мне не доверяешь? Людмила посмотрела прямо в глаза Руслану. — Глупости, — с досадой ответил он и отвел взгляд. — Значит все в порядке. Давай закончим этот разговор, я устала. Поднимаясь по лестнице, спиной ощущала, как Руслан смотрел ей вслед — растерянный, еще больше раздраженный от нелепости разыгранного им скандала. Хотела закрыть дверь на замок, потом передумала. Услышала шаги Руслана: он несколько минут постоял у ее двери, будто хотел зайти, но так и не решился. Утром Людмила еще раз пересмотрела фотографии. Не без сомнений выбрала восемь самых подходящих. Среди них были мужчина во фраке и его живые куклы в коробках, и роза, приколотая к обнаженной груди под черным флером. Оставшиеся до презентации десять дней закружили Людмилу в безумной карусели. Она строчила сорок третий вариант аннотации, после того как их один за другим браковала Злотская, спорила с ней из-за названия, все таки его отстояла, потом мучительно сочиняла текст «об авторе». До последнего перебирала свои фотографии и никак не могла решить — какую выбрать для задней обложки. В четверг утром Людмила совсем запаниковала. Перспектива выступления перед публикой пугала ее гораздо больше встречи с Кавериным. — Презентация твоя завтра? — спросил Руслан, допивая свой кофе. — Что-то ты мне не нравишься. Бледная, осунулась. Может, не пойдешь? — Нет, — решительно сказала Людмила. — Другого шанса не будет. Я должна. — А где будет? И во сколько начало? Людмила посмотрела на мужа удивленно. — В «Азбуке» на Невском, в пять. А ты что, хотел прийти? Руслан помолчал. Отставил чашку, посмотрел пристально на Людмилу, паузой подчеркивая значительность того, что собирался сказать. — Да. Я отложил все свои дела. Абсолютно все. И тут Людмилу будто водой окатило. Пятница…Завтра же пятница! Та самая пятница. — А как же… Произнести имя Анны она так и не смогла — перехватило горло. Руслан еще помолчал, будто смакуя ее удивление и смятение. Потом накрыл своей ладонью ее руку и произнес: — Я вернул тебе твое разрешение. Помнишь?