— Его больше нет! А ты не рабыня! — почти выкрикнула она. — Никто не может указывать, как жить, или заставить делать то, что тебе омерзительно. Это все только в голове. Впрочем, как хочешь. Можешь оставаться моим клоном, если так проще… — Что так долго? — спросил встревожено Руслан, помогая Людмиле снять пальто. — И чего на такси? Я бы встретил. — Зачем? Тебе завтра на работу, отдыхай, — ответила Людмила спокойно. — Ужинал? — Нет, тебя ждал. — Зря. Мы чай пили, да и поздно уже. Но тебе сейчас разогрею. Она накрыла на стол и ушла в гостиную, села в кресло, включила телевизор. — Ужин на столе. Посуду сам помой, ладно? — А со мной не посидишь? — Руслан обнял ее за плечи, зарылся лицом в волосы. Его дыхание защекотало шею. — Сейчас «Голос» начнется, хочу посмотреть. Руслан с сожалением отстранился, ушел на кухню. Людмила слышала, как он обиженно гремел тарелками. Потом вернулся в гостиную, подошел к креслу сзади и положил руки на плечи. Сильные, теплые ладони пахли лимонным «Фейри» и, как всегда, немного йодом. — Пойдем спать. Одна ладонь соскользнула с плеча на грудь, погладила ее осторожно и ласково. Теплая щекотка возбуждения пробежала по телу… «Господин дал мне новое имя… Эль» — прозвучал в голове срывающийся голос Анны. — Рус… не сегодня. Устала. Но Руслан был настойчив. Вторая ладонь накрыла грудь, мягкие губы прошлись по шее. — Как ты вкусно пахнешь… — шептал он ей на ухо, — симптомы усталости хорошо снимает массаж… или хороший секс… соглашайся… «Эль… новое имя… Эль…» Людмила резко встала, высвобождаясь из объятий мужа. — Ты будешь еще видеться с Анной? — спросила она, глядя Руслану прямо в глаза. Он оторопел, совсем не ожидая такого поворота. — Нет… то есть… да… Я должен о ней заботится! Договор… — Прекрати. Слышать не хочу ни про какие договоры. Ты вернул мне разрешение, значит Анна больше не твоя нижняя? Так? — Ну да… Руслан не понимал, к чему клонит Людмила. Нахмурился, поджал губы. — Что тебе сказала Анна? — Свое новое имя. — Вот же…как посмела… Он едва сдержался, чтобы не выругаться. Но вовремя спохватился, растеряно посмотрел на Людмилу. — Тебе не кажется, что ты заигрался? Холодная злость царапалась изнутри, просилась наружу. — Как тебе в голову пришло такое! — Мила… — Руслан попытался снова обнять ее, прижать к себе. Людмила отстранилась. — Да какая разница! — отчаянно выкрикнул он. — Все кончено! — Кончено? Больше никаких игр? Никаких сессий? Ты точно решил? — Обещаю. Руслан схватил ее руку, прижал к губам, поцеловал в ладонь, в запястье, туда, где бился пульс. Вырвать ее было бы слишком, и Людмила поддалась. — Отдай Анне ее часть наследства и отпусти. Только не надо пафоса насчет птицы, привыкшей к неволе. Она прекрасно справится. Уедет к родителям в Кингисепп, или откроет студию. Оставь девочку в покое. Хватит с нее Шталя. Он продолжил целовать ее — с болезненной горячностью, будто боялся, что Людмила его оттолкнет, прогонит. — Да, да… Как скажешь. В спальню Руслана этой ночью она так и не пустила. Прошло почти две недели, прежде чем Людмила узнала о наследстве Анны хоть что-то определенное. Она спрашивала Руслана каждый день, но муж только виновато опускал глаза, бормотал что-то про занятость, про то, что не может дозвониться душеприказчику Шталя. Людмила не верила и упорно стояла на своем. Наконец, в четверг вечером, Руслан даже не дожидаясь ее вопроса, бодро отрапортовал: — Я говорил с Райшнером. Он приедет через месяц, и мы все подпишем. А пока я открыл счет на имя Анны из тех средств, что полагались на ее содержание. Она ни в чем не будет нуждаться. Людмила подумала, что нужно бы позвонить девушке. Поговорить, поддержать. Но с того самого разговора ее не отпускало чувство брезгливой жалости. Словно к бездомной собаке, которую все равно невозможно взять в дом. «Завтра. Позвоню завтра», — решила она. Но звонить не пришлось. В пятницу утром от Анны пришла смс-ка: «Мне приказано в восемь быть в студии. Я не могу больше врать про болезнь». Людмила бессильно опустилась в кресло. Не то, чтобы она безоглядно поверила Руслану, слишком уж он легко согласился на все ее требования, и слишком сильна была его тяга к Игре, чтобы так просто сдаться. Но это новое предательство было последней каплей. Очень болезненной, жгучей. Как последний из назначенных в наказание ударов плети. На душе опять стало пусто и муторно. Перехватило горло, подступили слезы, но она усилием воли она заставила их высохнуть и написала ответ: «Ничего не бойся. Никуда не ходи. Господин пожелал Эль — он ее получит». Весь день Людмила не могла найти себе места, постоянно смотрела на часы, хваталась за уборку, бросала, открывала ноутбук и бесцельно блуждала по интернету, захлопывала его. Долго и мучительно решала — во что одеться. Отчего-то ей казалось это важным. Наконец, выбрала черное платье — то самое, в котором она была на первой сессии с Русланом. Собрала волосы в хвост. Накрасила губы алой помадой. И в последний момент зачем-то достала серебряное колье, подаренное Шталем. Ошейник плотно обхватил шею, и Людмиле вдруг показалось, что он сжимается, душит ее, будто змея. В панике сорвала его, сломав замочек. Такси, будто назло, застряло в пробке на Московском проспекте. Людмила нервно теребила обручальное кольцо, то и дело поглядывала на часы, будто взглядом могла остановить время. Машина подъехала к знакомому дому. Людмила поспешно расплатилась с таксистом, даже не стала дожидаться сдачи. Лифт скрипел, громыхал, и натужно, будто из последних сил полз на седьмой этаж. Двери, закрываясь за ней, лязгнули как челюсти. Людмила вздрогнула — нервы натянуты до предела, только бы не сорваться, только бы выдержать… Дверная ручка мягко, бесшумно поддалась, дверь не была закрыта на замок. Шаг в полумрак, пропитанный таким знакомыми, будоражащими запахами. Едва уловимо в них вплелись нотки чужих женских духов, — терпких, дымных. Как давно она тут не была! В прихожей не было света. Людмила прошла дальше, сняв по привычке туфли, осторожно ступая, чувствуя сквозь тонкие чулки лакированную поверхность пола. Сердце колотилось где-то в горле, губы пересохли. Знакомый неяркий розоватый свет едва освещал знакомую до нервной дрожи комнату, сгонял в углы странные и немного пугающие тени. Руслан стоял к ней спиной у окна. С улицы через просвет между портьерами пробивался неживой мертвенно-желтый луч фонаря, светлая полоска на полу резала комнату на две части. Людмила остановилась в нескольких шагах от мужа. Сердце стучало так оглушительно, что, как казалось, его слышал даже Руслан. — Ты опоздала, Эль. Она вздрогнула от властного тона, едва справилась с желанием упасть на колени. Снова ощутила дежавю. Так уже было, было… Сейчас он скажет, как разочарован, и назовет выбранное для нее наказание… Только она больше не Эль. — Двадцать две минуты разочарования? Руслан резко повернулся. В полутьме против света невозможно было разглядеть, что отразилось на его лице, но Людмила почувствовала его замешательство. — Ты…, - только и смог произнести он. — А кого ты ждал? Он молчал. — Как же обещание? Никаких сессий?