Его палец мягко входит внутрь, громко стону. — Вот так. Умница. Еще давай! Стони для меня, ори, если хочешь. Я хочу твое удовольствие… — стонет мне в рот, глубоко толкаясь языком. — На конце члена — тоже хочу! Поцелуй штормовой и короткий. Шорох одежды подсказывает, что Багратов избавился от трусов. Тяжесть его тела сверху. Так приятно. Даа… Я выгибаюсь под ним, и сама раздвигаю ноги. — Без подсказок. Умница. Хочешь же меня? Прикрываю глаза. Лишь чуточку страшно. — Не бойся! Влажного входа в лона касается что-то упругое и большое. Приятный гнет. — Горячая ты, очень горячая… Просто не думай, расслабься. Максимально… Не терпится узнать, что будет дальше. Открываю глаза, скосив взгляд вниз. — Ооох… Выдыхаю при виде того, как Багратов, сжав длинный толстый член в кулаке, водит крупной головкой по моим складкам, растягивая вязкую влагу. Мое подглядывание быстро перехватывается. — Хочешь? — Я… — Подержи его в руке. Поймешь, что бояться нечего! Бери… Прижавшись губами к мужской шее, считываю зашкаливающий пульс и рваное дыхание. Не могу смотреть ему в глаза, когда так запредельно откровенно. Но руки сами тянутся. Да-да… Тянутся. Правая ладонь обхватывает крепкий, толстый ствол. — Аааах… Тимур! — Да. Дыши, Мышонок. Дыши… Можешь крепче взять! — отнимает свою руку. — Тебе не будет больно? — Нет. Приятно. Ты мои яйца в кулаке и не так сильно мяла. Не бойся, двигай пальцами. По всей длине двигай… Чувствую кожей его жар и рельеф каждой вены. Не могу оторвать взгляд. Разглядываю его крупный, длинный пенис с покрасневшей головкой, блестящей от влаги. Изнутри подхватывает чувством, от которого не получается быть равнодушной. Я двигаю пальцами по его члену, а Багратов снова подкрадывается к моему лону, подбадривая словечками, от которых я бы раньше убежала прочь, а сейчас я просто не могу удержаться и реагирую на каждое из этих слов. — Течешь на мои пальцы. Просто река. Моя река… Притормози! — перехватывает запястье. — Иначе я кончу в твой кулак, а не в тебя… Окончательно осмелев, забрасываю одну ногу на его крепкий зад, надавив пяткой. — Ууух… Ты ведешь? — его губы дергаются, обнажив крепкие зубы. — Да. Ведешь. Веди меня до конца. В себя… Давай. Он немного давит. Самую малость. Я и сама подталкиваю его к себе, к влажному входу. Туда, где невозможно пусто и хочется, чтобы он был внутри. Был сверху. Большой, красивый, зрелый. Грубиян и хам, но я его так сильно хочу, что простыня подо мной уже мокрая. Головка члена надавливает на складки, я продолжаю двигать пальцами там, где еще хватает места. Он проскальзывает. Внутрь. Расширяет. Мои глаза распахиваются от этой тяжести — приятной и правильной. — Убери ручку. Обними меня. Крепко-крепко! — дышит в губы и дрожит всем телом. Едва сдерживаясь. — Ты меня хочешь, мышонок. Больно не будет. Обещаю. Доверься… — Хочу. Очень хочу! — Да… — с глубоким рыком вонзается между бедер и целует так же глубоко и разнузданно, с отмашкой, словно имеет. Ствол вонзается быстрым тараном. Вспышка под закрытыми веками ослепляет. Трясусь от сильного вала эмоций и судорог. Мне так хорошо, что в собственном теле тесно. Кричу его имя, крепко обняв за шею, и безумно часто сжимаюсь там, вокруг его члена. — Кончила уже. Пиздец ты шустрая. Я едва вошел. Мышонок, — журит меня ласково. — Сколько ты в себе это копила? Глупая… Горячая моя. Заводная штучка. — Да? — задыхаюсь от экстаза. Он так глубоко, кажется, до самого сердца пронзил. Так не бывает. Но я так чувствую. Небольшой дискомфорт сменяется удовлетворенным стоном. — Да. С таким темпераментом надо тебя несколько раз в день… удовлетворять, — снова толчок бедрами. — Ошизеть, как я этому рад! Жарко всюду, спазмы приятного удовольствия заставляют кричать в его рот и трястись, подталкиваясь навстречу. Шлепаясь влажно, со смаком. — Я в тебе. В тебе, Серафима, — повторяет, как заклинание. — Буду трахать. Вытрахивать из тебя стоны. Каждый день будешь такая мокрая… — Да… — выгибаюсь, еще больше раскрываясь. Удовольствия слишком много. Он поддерживает меня под попкой одной ладонью и двигает бедрами без остановки, вколачиваясь. Забываюсь. Подстраиваюсь под его запросы, и сама тянусь навстречу, захлебываясь в поцелуях и ласках! Между нами — мокро. Под нами — тоже. Тела — влажные и потные. Кругом — баня, но мне мало. Я не хочу останавливаться. Даже когда он меня разворачивает, нагибает лицом в подушку, выставив попу повыше, не противлюсь. Напротив, сама подталкиваюсь бедрами навстречу. — Тимур. я хочу… Хочу… — шепчу бессвязно. Сколько длится это безумие? Едва успевает схлынуть одна волна. За ней короткая передышка, за время которой лишь минута проходит без ласк, а потом — снова. Губы встречаются. Пальцы исследуют тело. Взгляды полыхают… Искра разжигает пламя. Защиты нет, он — в меня без барьеров. * * * Теряюсь в этом — нет граней; и стыда тоже не осталось. Только желание. Живой огонь повсюду. Снова и снова разбиваюсь на миллиард осколков. Так сладко, лишь немного тянет, но придает остроту и глубину. Да… Окончательно забылась и отдалась — душой и телом, сердцем — словом, всем, чем только можно отдаться мужчине. Я вынырнула на поверхность только когда начало светать, а до меня в последнюю секунду, перед тем, как уснуть, дошло: был лишь небольшой дискомфорт, в самом начале, а потом — хорошо. Никакой боли. Почему? Разве так бывает? Что-то не сходится. Снова вспоминаю ту странную ночь. Но углубиться в рассуждения просто не получается. Усталость берет свое, а еще эти слова Тимура: — Ты красивая. Особенная для меня во всем. Багратов обнимает крепко, целует с удовольствием и лыбится, как котяра, стянувший самую вкусную рыбку со стола: — Моя жена. Серафима Багратова. Имя у тебя — ангельское, а вот характер… — Что не так с моим характером? — спрашиваю, едва ворочая языком. — От бесенка. Мне под стать. — А почему… Он не дает закончить вопрос, целует, и я забываюсь. Может быть, все так и должно быть — только удовольствие, когда с любимым. Значит, все правильно… Глава 11 Багратов