— Отказывается сообщать. Говорить согласна только с вами. Лично… Прямо сейчас. — Прямо сейчас? — матерюсь приглушенно. Оборачиваюсь на дверь, за которой находится спальня, а в ней — спящая Серафима. Отлюбленная, уставшая, моя… — Иначе никак, что ли? — Упрямится. Требует. — Требует она, — повторяю себе под нос. Секунда на раздумье. Не хочется Баженова упускать! Но в то же время я понимаю натуру таких девок, как Ксана. Они из любого пустяка иногда раздувают катастрофу вселенских масштабов. Может верещать, как резаная, словно ее убивают, а потом окажется, что эта фифа всего лишь ноготь сломала! С Баженовым ситуация немного иная, но все же… Есть крошечный шанс, что Ксана не врет. Надо взвесить все «за и против». Не пороть горячку. — Я перезвоню, — сбрасываю вызов. Возвращаюсь назад. Серафиму замечаю почти сразу же у порога. Она стоит, прислонившись плечом к стене, и не пытается скрыть, что подслушивала, даже не шелохнулась при моем появлении, глаза настороженно мерцают в полутьме. — Зачем встала, Мышонок? Тебе надо отдохнуть! — обнимаю за талию. — Нет! — упирается в грудь узкими ладонями. — Тебя, кажется, к Ксане вызвали? Поехать хочешь? Сейчас? Так не теряй времени зря на пустое! Стукнув кулачком, она отходит сердито и забирается на кровать, деланно усердно расправляя над собой одеяло. Делаю шаг в ее сторону. — Я никуда не уехал. Я здесь. С тобой. — Но ты задумался, Багратов. Пусть на секунду, но все-таки задумался, а не съездить ли по-быстрому? Вдруг удастся двух зайцев сразу убить? Вдруг, пока я крепко сплю, у тебя получится провернуть еще одно дельце, а потом… Не знаю, в общем. Мне все понятно! Не стоит со мной возиться. Я и сама… — обиженно дышит. — Ты сама только глупостей можешь наделать! Фырчишь на меня, как дракониха! Телефон снова начинает вибрировать. — Вот. Звонок важный. Ответь. Номер тот же самый. Кто-то из охраны. Звонит, чтобы уточнить. Отключаю телефон и забираюсь на кровать, тяну на себя одеяло. — Пошел вон! Тебя Ксана ждет… От нетерпения сгорает! — возмущается Серафима. — Еще чего… Нафиг мне какая-то Ксана, когда здесь такая ревнивая женушка есть. Ревнивая, влюбленная и… совсем без одежды! — Кое с чем ты погорячился, Багратов. — Ну? Брось… Я же с тобой. И в мыслях не было… — Врешь же! Было! Было у тебя в мыслях! — обижается, отвернувшись ко мне тонкой спиной. Балдею от открывшегося вида и представленных перспектив прижаться сзади и превратить сырой рассвет в жаркий пожар. Уверен, она сдастся почти сразу же. С другой девушкой я бы не раздумывал ни секунды! Но с Серафимой иначе. Осторожно целую ее голое плечико и обнимаю. — Иди! — шипит. — К тебе? — Нет. Сам знаешь куда… Здесь ты уже получил все, что хотел. — Брось, мои аппетиты в отношении тебя значительно больше, чем одна ночь. — Две? Три? Или несколько месяцев? Сколько последняя игрушка продержалась возле тебя? — А ну-ка цыц! — легонько отвешиваю шлепок по попе. — Ты жена мне или кто? Вот и веди себя, как жена, Серафима. Я не ради красивых слов тебе говорил о семье и всем том, что для меня по-настоящему важно. Вообще-то я должен обидеться! — укладываюсь на спину, забросив руки за голову. Проходит две или три секунды, прежде чем любопытство Серафимы перевешивает все остальное. Она садится и ревниво придерживает одеяло возле груди, прикрываясь от моего взгляда. — На что же твоя сволочная задница должна обидеться? — На недоверие. Это важное. Я тебе самое глубокое доверил. Самое личное. А ты мне даже по пустякам поверить не хочешь? Разве это справедливо? — В том, что между нами творится, нет ничего справедливого! Ты все рассчитал, подготовился, действовал по плану и завел меня в эту ловушку. Разве это справедливо? — На любви, как и на войне, все средства хороши. — Разве речь идет о любви? — Хватит болтать! — притягиваю к себе рывком и целую глубоко, но быстро прерываю поцелуй. — Ложись и спи! Едва ли не силой приходится укладывать строптивую. — Дракониха! — Сам такой… — Еще какая дракониха, пыхтишь так сердито, что меня с кровати сейчас сдует! Несмотря на ситуацию, я смотрю на свою девочку с легкой улыбкой. Ловлю ее настроение, как радар. — Что? Не нравится, как звучит слово «дракониха»? Тогда… Если я лев, то ты — моя львица. Так лучше? — Смотря какой ты лев, Багратов. Тот, который кучу самок обслуживает, или тот, который в единственной паре состоит! — Вообще, это не в львиной природе. — Тогда и у меня тоже будет такая возможность! — Еще чего. Ты мне договорить не дала. Бывают среди львов исключения. Ты же по телеку вместе со мной слышала, что такое случается. Одна пара на всю жизнь. Сумасшествие, конечно. Не знаешь, куда такая кривая дорожка заведет, если женушка при каждом малейшем подозрении в кусты готова драпать, как еж перепуганный. — Дракониха, львица, еж перепуганный. Весь зоопарк собрал. Не знала, что ты зоологией увлекаешься. — Я тобой не хотел, но увлекся. Жаль, что ты это всерьез не воспринимаешь. Глупая. Повзрослеешь — маякни! — поворачиваюсь на другой бок. — Покажу, что к чему. Жду… Слушаю, как она дышит. Чувствую, как раздумывает. Отсчитываю секунды до ее действий — такие долгие и мучительные секунды, каждая из которых как гильотина. Падает и рубит безжалостно, а потом снова… Едва слышный шорох. Поперек моего торса осторожно опускается рука Серафимы. Прижавшись ко мне со спины, она выдыхает рвано, словно решиться на простое объятие стоило громадных усилий. Может быть и так. Тонкие пальчики на моем торсе и едва заметное объятие — как мост через пропасть. — Правильное решение. Не сомневайся во мне, — целую пальчики. — И кольцо не снимай. Никогда не снимай. Глава 12 Багратов Утром я замечаю, как Серафима разглядывает простынь, в поисках капелек крови. Боюсь ее огорчить, но там она ничего не увидит. По одной простой причине, что у нас уже был секс. Но строго говоря, Серафима и в первый раз была такая готовая и открытая, что крови было совсем немало, и дискомфорт — минимальный. Может быть, сказать, как есть? — Серафима… — Да? — вскидывает на меня серые глаза. Никогда трусом себя не считал, пер напролом, а сейчас вдруг притормозил, в поисках подходящих слов. Стук в дверь прерывает поток мыслей. Признание отстрочено. Оно потом еще мне может аукнуться, шепчет внутри голос совести, но радости и эйфории от долгожданного единения в разы больше. Так что я просто приказываю ему заткнуться! — Наверное, тебе одежду привезли, — прочищаю горло. — Мне кажется, ты бы хотела переодеться в повседневную одежду. — Да, спасибо большое! Тимур, — добавляет совсем тихо, словно сама смакует мое имя, пробует его на вкус. По телу проносятся волны — одна другой жарче. Забрав у посыльного пакет с вещами, Серафима отправляется переодеваться, спрятавшись в ванной, а я — ожидаемо, подглядываю, как она это делает. Чертовка точно знает, что я буду смотреть, поэтому не заперла дверь ванной комнаты на ключ! Я осторожно приоткрываю дверь и сразу же замечаю, как она смотрит — с лукавой усмешкой и толикой ожидания на дне лучистого взгляда. Какие у нее глаза… Топят меня в светлой глубине, у которой нет дна, только желание упасть еще глубже и никогда-никогда не выплывать.