— Тебе срочно нужно в туалет, мы уже много часов едем без остановок, — отрезает Мирон. — А шеф у нас крепче бетона. Потом Мирон делает едва уловимое движение, Багратов резко вскидывается всем телом, рубанув воздух рукой с зажатым пистолетом. — Мирон! Ты… Какого лешего лезешь к моей пушке? Боже! Я чуть не померла. Багратова трясли, как дерево с яблоками, но он даже не шевельнулся! Однако стоило Мирону дотронуться до руки с пистолетом, сразу вскинулся. Хорошо хоть стрелять не начал… — Почему стоим? — хрипло интересуется Багратов. — Потому что Серафиме необходимо сходить по нужде и перекусить тоже не помешало бы. — Хорошо, — говорит Багратов, не посмотрев на меня. — Есть нюанс. Собаку отзовите. Другой приказ дайте. Она на Серафиму смотрит, не отрываясь. Ваша супруга даже пошевелиться не может. Псина сразу рычит. С громкой бранью Багратов выбирается из машины, открывает дверь. — Марго, сходи погуляй, — говорит мягко. — Ты — тоже! — сощуривается в мою сторону. Пытаюсь сдвинуться. Левая нога «уснула», не могу ее расшевелить. Разминаю затекшие мышцы. Выпускаю едва слышный всхлип. — Что такое? Багратов оказывается рядом, смотря с беспокойством. Бледность кожи уже сходит, расширенные зрачки стали значительно меньше. — Ничего, просто нога затекла. — Левая? — Да. — Дай сюда, разомну. Багратов забирается на сиденье и утягивает мою ногу, сняв кроссовок. Растирает пальцами от самых пальчиков, перебирается на лодыжку, скользит по икре умело, вызывая всхлипывания. — Так больно? — Как будто иголочками колет. — Почему раньше не сказала?! — бранится. — Ты вообще-то мне нужно живой, невредимой и… гибкой. — Сказала?! Как?! Твоя дурацкая собака меня словно живьем сожрать хочет. — Максим, иди подыши свежим воздухом, — устало вздыхает Багратов, отпустив водителя. Едва оказываемся вдвоем, он опускает мою ступню себе на бедро. Так рядом с пахом, что я краснею. — Знаешь, почему Марго на тебя так смотрит?! Потому что ты собаку бросила привязанной в парке у лавки. Она там всю ночь просидела! — Я бросила?! Нет. Я к ней и близко не подходила. Ты сам оставил ее в парке! — пытаюсь снять с себя часть обвинений. — Будешь мне сказки рассказывать?! — порыкивает. — Я был в невменяемом состоянии! — злится. бросая на меня рассерженные взгляды. — Я бы и камень с твоих рук сожрал, сказав, что вкусно. Ты… Вредная. Эгоистичная. Как ты могла меня ядом накачать и сотворить такое?! Как ты могла так поступить и сбежать? Даже собаке едва знакомой после твоей выходки стало обидно. Даже со-ба-ке! — разделяет по слогам. — Ты делала вид, что хочешь быть со мной. Это был лучший день… Я во многое поверил, но потом ты сбежала. Лгунья. Багратов разрывает зрительный контакт, быстро ощупывает мою ногу и надевает кроссовок. — Порядок. Иди в туалет и сходи в кафе поесть! — отрезает, не посмотрев в мою сторону. Вспомнил, как я его обманом заставила подписать бумаги на развод. Обиделся на мои методы? Быть такого не может! Просто бесится, что я сделала по-своему и посмела сбежать! Это только начало. Как только появится возможность, снова сбегу! Но подготовлюсь получше… Без спешки! Никогда не найдет, пусть себе другую в жены возьмет. Хоть Элайзу или… Ксану! Кажется, скоро ее вернут? Подумав о Ксане, чувствую ростки странного беспокойства и удушающую ревность, намного сильнее, чем при мыслях об Элайзе. Почему? Ревную? Нет-нет, только не это! Беспокоюсь. Теперь-то я знаю, что Ксана — хитрая. Она нравится мужчинам, умеет подать себя правильно. Я опасаюсь действий с ее стороны и чувствую, что мое положение стало еще более шатким… — Скажите, Мирон, а… — Не скажу ничего, просто ешьте оперативно, Серафима. Но при этом тщательно пережевывайте! — отрезает охранник. Смотрю на свой поздний завтрак, обед и ужин — три в одном. Я голодна, но аппетита почти нет. Вспоминаю нюансы своего побега: где я могла ошибиться? Вроде сделала все по уму: бросила невменяемого Багратова, раздобыла денег, разослала всем смс с его телефона. Отъехала на значительное расстояние, оставила машину в подворотне. Уехала в другой город и поселилась жить в неприметном отеле на отшибе! В фильмах и сериалах этого вполне хватало, чтобы спрятаться на первое время, залечь на дно, так сказать! Потом я планировала купить билеты как можно дальше и раствориться без следа… Не вышло. Багратов очень быстро меня нашел! Смотрю в сторону внедорожника, припаркованного возле кафе. Багратов прогуливается вдоль машины, со стаканчиком кофе в руках. — Он кофе пьет? — спрашиваю изумленно. — Поглощает, — отвечает Мирон. — Уже третий за две минуты! — Нельзя же пить кофе при отравлении! Что за человек глупый такой?! — решительно отодвигаю от себя еду и выхожу. Багратов даже не смотрит в мою сторону, но нацепил очки. Я с ним не так много времени, но уже поняла, что, когда он надевает очки, значит, не хочет смотреть мне в глаза, прячет эмоции, неподвластные контролю. Наверное, в его темных глазах только одно бешенство! — Тебе кофе пить нельзя! Никакой реакции! Багратов нарочно делает большущий глоток, щелкает языком, словно было очень вкусно. — Тимур. — Ты сказала что-то? — У тебя интоксикация. Нельзя пить кофе. Сделаешь себе только хуже! Зачем вредишь? Багратов сминает стаканчик, запустив им в урну. — Вот только не надо делать вид, будто тебе не плевать, — отвечает тихим, злым голосом. — Я твоей заботой по горло сыт. Сама хоть поела? В туалет сходила? Если так, то марш в машину и без лишних разговор, если снова не хочешь ехать с завязанными руками и скотчем! Козел! Как он меня бесит! Я о нем зря переживаю! Не умеет говорить с девушками, пусть травится дальше! Залезаю в машину. — Мирон, ты спереди поедешь, — приказывает Тимур. Багратов садится рядом, собака тоже забирается в салон, сильно повеселевшая. Рада присутствию хозяина? Зачем он рядом со мной уселся? Тело покрывается мурашками от его близости. Тем более от него пахнет гарью, порохом и потом, он даже не сменил одежду! Так и красуется в потрепанной косухе и футболке с запекшейся кровью. Осторожно исподтишка рассматриваю Багратова. Но каждый мой осторожный взгляд ловит псина и то тявкает, то порыкивает, выдавая мое наблюдение. Плюнув, я разглядываю Багратова открыто. Тем более, кажется, он снова дремлет: дышит глубоко и спокойно, а глаза под очками не разглядеть. Заезжаем в город. — Максим. Мимо клуба проедь! — командует Багратов. Вздрагиваю. Значит, не спит. Машина колесит в нужном направлении. Спустя какое-то время Багратов говорит: — Налево, посмотри, Сима. Здание с обгоревшими окнами видишь? Битые стекла, следы пожара. Вывеска покосившаяся… Знакомые очертания! Стоп! Это же тот самый клуб, где я оставила Багратова! — Что стало с клубом? Удивлена! Клуб словно после грандиозного погрома. Капитальный ремонт ему точно не помешал бы! — Не зли меня, Серафима! — лаконично отвечает Тимур. — Теперь можно домой. Домой?! Разве это дом?! Тюрьма, настоящая. Я полна мрачных мыслей! Еще мрачнее они становятся, когда Багратов по прибытии небрежно роняет прислуге: — Перенести все вещи Серафимы в мою спальню. У него очень сильный голос, полный власти. Тимуру необязательно напрягать голосовые связки, чтобы произвести впечатление. Даже слова, брошенные небрежно, производят сильное впечатление, прогибают, надавливают. Подчинение беспрекословное. У прислуги страх в глазах и расторопность, желание угодить — в каждом жесте. Наверное, я его действительно плохо знаю и просто сглупила, если осмелилась попытаться бежать. Заставляю себя разлепить губы: — Зачем мои вещи переносят в твою спальню? — Спать будешь со мной! — отрезает. — Иди в душ, переоденься в красивую сорочку и жди меня на кровати. — Что?! Кажется, ты плохо слышал? Тебе нельзя заводить детишек в отравленном состоянии! — Делать детишек я буду в трезвом состоянии, а сейчас просто хочу реванш. Хочу полную власть над тобой! — опаляет жаром близости, крепко стискивая в объятиях. — Выполняй. — Гад! Я тебя ненавижу! — говорю со слезами. — Знаешь, почему я убежала? Потому что ты со мной обращаешься хуже, чем с собакой! Багратов крепко стискивает пальцы на моей талии. — Прими. Душ. Сейчас же!