– У тебя есть какие-нибудь соображения? Олег то ли не знал, что ответить, то ли ждал, когда мимо пройдет пожилая женщина в белом халате, оставил вопрос без ответа. Женщина бросила убийственный взгляд на сигарету. – Пойдем-ка на улицу, – предложил Олег. – Перекурим это дело. Мужчины молча спустились. Не успели они выйти на улицу, как у Олега зазвонил телефон. – Да, – сказал он в трубку, – какой Илья? Я просил позвонить? Секундочку… Ах, Илья! Все, вспомнил. Да-да! Что?! Марина Львовна? Марина? А еще поподробней! Скорая уехала? Понятно. Ага… У кого теперь этот шарф? А как он выглядит? Хотя… Илья, я сейчас подошлю человека, ты отдай ему шарф этот, лады? И постарайся, чтоб тот парень, что пытался задержать, не пропал никуда до приезда моего человека. Обещаешь? Ну все, бывай, с меня причитается… Олег положил телефон в карман, достал сигарету, закурил и сказал: – На одну мою знакомую напали в собственной квартире. – Нападавшего не задержали? И вообще… насколько это серьезно? – Не знаю. Скорая ее забрала. – Еще один человек попал в больницу! Что тут медом намазано, что ли… – Да уж! А нападавшего, представь себе, видели. Даже успели с него шарфик снять. – Так это же прекрасно! Да! А как насчет того, что нам сказал врач? Какие у тебя соображения? Есть кто-то на примете, кого зовут Игорь? – Да в том-то и дело, что есть. Я как раз об этом и думаю… – А чего думать? Послать к нему наряд и проверить… А мы с тобой пока за вещдоком съездим, за шарфиком этим. Может, все и срастется. – Может, и срастется. А если нет, то неудобно будет… Хотя… Ты прав. Надо с чего-то начинать дело. Воронов дал своим людям необходимые указания, передав адрес Савина, записанный для него Олегом на листке из записной книжки. Сам сел в машину Олега, и обе машины: ауди Олега Витальевича и милицейский уазик одновременно уехали с больничного двора. Через двадцать минут они уже слушали рассказ Ильи, периодически пополняемый взволнованными репликами Наташки о том, что произошло. – Так, понятно, протянул Воронов. – Ну а как он выглядел, этот человек? Описать можете? Шкафоподобный Илья на миг задумался, затем стал говорить о росте, цвете волос, глаз и прочем, что запомнилось. Его слова подтверждал, активно кивая головой и поддакивая, бомж Коля. Воронов достал из кармана вдруг зазвонивший телефон, поднес к уху и сказал: «Да». Вслед за этим выражение его лица сильно изменилось, брови удивленно поползли вверх. – И давно? – спросил он в трубку? – Ну ты же не первый год замужем, прикинь… Не менее часа. Ясно. Затем капитан обратился ко всем присутствующим: – Игорь Савин найден мёртвым в своей квартире. Следов насильственной смерти пока не обнаружено. Предположительно, смерть наступила не менее часа назад. – Ну не знаю, о ком вы говорите, – сказал Илья, – но Маринку скорая увезла уж часа полтора, не меньше… – Если не больше! – добавила Наташка. И заплакала. – Ты чего? – слегка толкнул ее Илья. – Иринку жалко… Мы же не чужие, все-таки… – А реветь-то чего? Накаркаешь еще! – строго сказал Илья. Олег через целлофан рассматривал сложенный квадратиком кусочек ткани. – Ну что, видел у кого-то этот шарф? – спросил капитан. – Да вроде… В голове не укладывается… Мужчины спускались по лестнице. – Фотография этого Савина у тебя есть? – спросил Воронов. – Ну, конечно. В личном деле. – Завтра… – Само собой. С утра. Чует мое сердце, что мужики его опознают. Больно уж он под устное описание подходит. Ну а в больнице чьих рук дело? – А у тебя есть какие-нибудь соображения? – Самое ужасное то, что действительно, есть. – Не понял. – Да понимаешь… Тут долго рассказывать… – А ты куда-нибудь торопишься? – спросил Воронов. – Я, например, никуда. На дворе уж ночь почти. Поедем ко мне в отдел, у меня кофе есть… Вот все и расскажешь. – Да тут… Поедем, конечно. Но просто меня мает сомнение… Подозрение падает на человека, на которого падать не должно… – Это почему не должно? – Потому что жена Цезаря – вне подозрений. – О как! А кто же у нас Цезарь? И что у него за жена? Давай колись! За окном на фоне весенней голубизны неба – голые ветки дерева. Почему-то они изменились, стали похожи на кленовые. Интересно, почему? Разве деревья могут мутировать из одного вида в другой? А вот голуби – те же самые. Копошатся на жестянке по ту сторону стекла и ждут, когда же я их покормлю? Сейчас, сейчас, только встану… О! А где это я? Судя по всему, в больнице. В комнате, то есть. В палате, еще две кровати, но они аккуратно застелены. Значит, больше здесь никто не лежит. А как я люда попала? Что-то не могу вспомнить… Немного голова болит, но это ничего. Надо вспомнить. Да! Вмиг как на киноленте в ускоренном режиме увидела я себя в собственной квартире после того, как встречалась с Иркой. Все, что предшествовало этому, всю цепь событий последних дней помню тоже. Провал начинается с того момента, как позвонили в дверь, и я пошла открывать. Неужели? Неужели это был тот, кто все последние дни отравлял мое спокойное существование? Значит, он все-таки добрался до меня всерьез. Я обследовала свое тело под одеялом. Вроде, руки-ноги на месте. В чем же заключается урон моему здоровью? А если нет никакого урона, то, что я здесь делаю? Что это за отделение? Кое-кто в последние дни так хотел, чтобы я выглядела в глазах людей идиоткой… Неужели это сработало? И меня все-таки заперли в психиатрическое отделение? Ужас! И еще вопрос. В момент своей предполагаемой отключки я была в своей любимом халатике. А сейчас на мне какая-то казенная ночная рубаха с длинными рукавами. Кто-то же меня переодевал! Какой кошмар! Но во всем над искать позитив. А в чем он может быть сейчас? Да только в том, что меня беспокоят подобные глупости. Значит, я не так уж больна, и дела мои не так уж плохи. Надо попробовать встать… Я села на кровати. Ничего особенного. Вроде, ничего не болит. Встала и почувствовала головокружение, но ничего, терпимо. Подошла к окну. Какое чудесное утро! Все-таки, весна – это здорово! Я услышала за спиной звук открываемой двери и добрый голос: – Проснулись? Прекрасно. Как самочувствие? – Хорошо. – я обернулась и увидела немолодую женщину в белом халате. Вероятно, медсестра, решила я. – Ну и отлично, – сказала женщина, – сейчас укольчик сделаем, – и она вышла. Через минуту она вошла со столиком- тележкой для шприцов и прочего. – Это внутримышечно. Вам удобнее будет лечь, – сказала она. Я послушно легла на кровать и, волнуясь, спросила: – А для чего укол? – робко спросила я. – Антибиотик, – равнодушно ответила женщина. – А это необходимо? – Конечно, у вас же швы. – Какие швы? – похолодела я. – На голове. Какие же еще? Я осторожно начала исследовать пальцами свою голову. Вот оно! Справа от макушки – колючий выбритый ежик и продолговатая марлевая наклейка. Вероятно, на мое м лице был ужас, потому что медсестра поспешила меня успокоить. – Не волнуйтесь Вы так. Там ничего страшного нет. Только кожа рассечена. Кости не пострадали. Подумаешь, прическу испортили, выбрили кусочек. Вы же все равно с короткой стрижкой ходите. Через месяц-другой все отрастет, никто и не заметит. – Ага, конечно… – пришлось согласиться мне.