– Никита, похоже, что я сплоховал. Можешь меня уволить, – и помолчав, добавил, – Но я рад! Вдруг за дверью послышался вскрик. Все ринулись туда. Виктория стояла перед распахнутой дверью в соседнюю комнату и с ужасом смотрела внутрь. Заглянули туда и мужчины. Полный тарарам! Из мебели здесь было только зеркало, пуфик и пара кресел. И еще целый ряд встроенных гардеробных шкафов. Почти вс одежда из шкафов валялась на полу. Там же были разбросаны всевозможные баночки, коробочки и прочие предметы, коми место на туалетном столике. Сейчас на столике лежала только пара париков, напоминающих вальяжно развалившихся кошек. – Никита, зачем она это сделала? – задала Вика нелепый вопрос, машинально поднимая с пола несколько баночек. – Вика, оставь… Давай отложим это на потом. Наймем прислугу… – Дорогой, лучше я сама! – Хорошо. Вика подошла к столику, взяла в руки парики. Затем поочередно поднесла их к лицу и бросила на стол, сделав брезгливую гримасу. – Она их надевала! – Вы уверены, Виктория? – подался с вопросом вперед Воронов. – Конечно! Понюхайте! Какими отвратными духами они пахнут! У нее были такие. Теперь их только выбросить. – В таком случае, позвольте, я их заберу с собой! Где я могу найти пакетик? Никита неопределенно махнул рукой в сторону кухни. – А черный, она, вероятно, захватила с собой, на память, – добавила Вика. – Что-то? – не понял капитан. – Вы видите, здесь только блонд и рыжий. А был еще черный парик. Гладкое каре, вот досюда, – показала Вика. – Из натуральных волос, очень качественный. Капитан хмыкнул и, отойдя, опять стал сто-то говорить по телефону. – Ну, – вздохнув, сказал Олег, – все хорошо, что хорошо кончается. По крайней мере, для Вас. А нам, похоже, пора. Ты как, капитан? – Да, надо ехать. Дел еще… Теперь главное – эту курву поймать… Как только мужчины уехали, Никита обнял Вику и, заглянув в глаза, требовательно сказал: – Я думаю, нам тоже надо ехать. Как это куда? Я же вижу, тебе дурно. Не спорь со мной! Ты отвечаешь, вернее, мы отвечаем не только за свое здоровье. Давай покажемся врачу. Дорогая, я настаиваю. Серебристая «Мазда», номера… Предположительно, направляется из города… За рулем может находиться худощавая женщина, рост средний, возможно, в парике из чёрных волос, стрижка каре… Весьма расплывчатая ориентировка. Номера-то могут и поменять… Но ничего, бывали и пожиже, и ничего, срабатывало. Примерно так думал сержантик, дежуривший возле железнодорожного вокзала. Наметанным глазом он сортировал подъезжающие автомобили, выискивая те, что подходили под описание. Неожиданно в нескольких метрах от него вдруг остановилась машина серебристого цвета. Номера были не видны с этого ракурса. Из машины вышла женщина в куртке, джинсах, без багажа. И быстро направилась в сторону платформы с пригородными электричками. От взгляда оперативника не укрылось, что женщина как-то неплотно захлопнула дверцу машины, а добропорядочные автовладельцы так, наверное, не поступают. Да и прическа… Может, это и есть каре? Кто его знает… Сержант поспешил вслед за женщиной, и через метров двадцать ему удалось ее нагнать. – Сержант Стрельцов, – представился на ходу милиционер. – Позвольте Ваши документы! – А что такое? Я тороплюсь, – не сбавляла шага женщина. – Стоять! Ваши документы! – повысил голос сержант. Несколько прохожих обернулись. – Да пожалуйста! Что Вы так кричите! Форменное безобразие! И вообще, я буду жаловаться! – приговаривала женщина, поочередно обследуя карманы своей куртки. – Да где же они? Сержант терпеливо ждал, когда же она закончит свои манипуляции с поиском паспорта и на миг расслабился. И совершенно напрасно. Потому что в туже секунду он почувствовал, как что-то обожгло внизу животы. Он зажал больное место рукой и, почувствовав, что стало трудно стоять на ногах, опустился на колени. Какой-то качок со спортивной сумкой, увидев, как от осевшего милиционера стремительно метнулась женщина и побежала к уже вздрогнувшей электричке, выронил сигарету со словами: «Я не понял…» и сорвался с места наперерез женщине. Она первая добежала до дверей электрички, но тут фортуна показала ей фиг – двери вагона захлопнулись перед самым ее носом. Напрасно пальцы женщины пытались раздвинуть их. Это было непросто на бегу. Да и какая-то сила не давала двигаться вперед, а тащила назад. Она поняла, что кто-о тянул ее за капюшон куртки. Она собралась было развернуться, но сзади так рванули, что она опрокинулась навзничь. И в туже секунду чье-то мощное колено придавило ее грудь так, что стало трудно дышать. А в отдалении уже бежали двое в милицейской одежде. Они приближались. Ну что, Лариска-крыска, захлопнулась мышеловка? Она терпеть не могла, когда ее называли так. Но бороться с этим было бессмысленно. Прозвище приросло. Даже она сама нередко, молча разговаривая с собой, так себя называла. Вот и сейчас… Да, попалась. Если остальное и можно было как-то отрицать. По крайней мере, до той поры, пока они не расстараются и не докажут. Но не взять на себя то, что она сделала несколько минут назад, подняла руку с ножом на милиционера, просто нереально. И зачем? Толкнула бы просто. Он же еще мальчишка, справилась бы. У него, наверное, и оружия-то не было. Идиотка! Просто рефлекс сработал. В последние дни ножичек стал ее единственным верным другом. Вот и сейчас сам запросился в руку. Люди часто не понимают простых вещей. Заставить их принять правильное решение зачастую можно, только воздействуя на их трусливую плоть. Она могла бы целый час доказывать этому юному менту, что не стоит ее задерживать. Что жизнь и так во многом наказала ее, что нельзя лишать ее свободы только за то, что она покарала предателя и его сучек. Разве она поступила неправильно? Но разве он бы послушал ее, этот сержантик? Нет. Они вообще не хотят ничего понимать. А если ему безразлична чужая душевая боль, то не хочет ли испытать собственную физическую? А? Может, сразу станет добрее, понятливее… Где-то прочитала дежурную фразу: «Все мы родом из детства». А ведь, правда. Ей уже перевалило за тридцать, а душевные бури, которые так терзали ее в юности, не утихли. Ничуть не утихли. Училась она неплохо. Почти без троек. И для этого не прилагала практически никаких усилий. Да ей и учиться-то было некогда. ИХ школа отличалась фанатичным рвением в достижении всякого рода спортивных побед. А Лариса, наделенная идеальными данными легкоатлетки, без конца участвовала в соревнованиях, регулярно пополняя школьный стенд спортивных достижений почетными грамотами. За это ей прощалось почти все. Не только невыученные уроки. А если какой-нибудь привереда-учитель в силу своего узкого мышления вдруг начинал предъявлять требования по твоему предмету, то Лариса сразу же шла к их заслуженному седому физруку и говорила с болью в голосе, что больше не сможет ходить на тренировки, потому что надо учить химию. Или физику. Или любой другой предмет – в зависимости от ситуации. Физрук сразу же бежал к директрисе, и у девочки проблемы с предметом как-то сразу улаживались. В журнале появлялись хорошие отметки. Таким образом, Лариса к выпускному классу твердо усвоила открывшуюся ей истину: все достижимо. Стоит только захотеть. Несмотря на раннюю физическую зрелость, Лариса все еще не увлекалась парнями. На шепчущихся по углам сверстниц ей было глубоко наплевать. Темы их секретных разговоров были ей известны: обсуждение успешных или неуспешных попыток обольщения. Причем, кто кого обольщал – эти исходные данные менялись ежедневно: сегодня – их, а завтра – они сами. Смех! Клеопатры маломощные! Если бы они в спортзале были такие же шустрые, как их языки! Примерно так думала про них Лариса, шагая мимо спортивным пружинистым шагом. Но вдруг все изменилось. Как это случилось, она сама не смогла бы объяснить. Но в один прекрасный день… Она как обычно широко и размашисто шагала по школьному коридору. Голова ее при этом была повернута в сторону громко спорящих мальчишек. Вдруг она почувствовала, что на кого-то налетела. Ее лоб угодил прямо в нос парню из параллельного класса. Конечно, чисто визуально она его знала, даже фамилию, но никогда не разговаривала. И ее насквозь прошил бархат его голоса: – Осторожней, девушка! При этих словах парень изящным жестом достал из кармана брюк белоснежный платок и приложил к своему пострадавшему носу. Платок обагрился. Лариса растерялась. – Слушай, извини, я нечаянно… – Пустяки. Не стоит извиняться, ты ни в чем не виновата. – и он ушел прочь. А Лариса все стояла и смотрела ему вслед. Как она могла не обращать на него внимания? Он похож на юного лорда. И все. Кончились спокойные деньки. Голова Ларисы с утра до ночи была занята мыслями о том, где можно его увидеть и под каким предлогом подойти, поговорить, остаться наедине. Похоже, что ее тайная страсть переставала быть тайной. Девчонки переглядывались, хихикали. Но это не заботило влюбленную. А беспокоило ее то, что парень, его звали Игорь Савин, совершенно не проявлял к ней знаков внимания. И даже как будто старался избегать воспылавшую Ларису. Положение было осложнено тем, что она уже несколько раз видела Игоря с девочкой на класс младше и очень хорошенькой. Было больно видеть, как после школы они шли рядом, он при этом нес в руке ее изящный портфельчик, а она что-то говорила, активно жестикулируя руками с накрашенными ногтями. Лариса совсем не собиралась мириться с этой ситуацией. Просто способ достижения цели – а целью был, разумеется, Игорь – был пока ею не изобретен. Но он должен был обязательно найтись. Неожиданно судьба сама принесла его к ней в руки. Лариса пришла на школьный вечер. Раньше она, конечно же, к таким мероприятиям относилась с прохладцей, но теперь пропустить случай, чтобы лишний раз полюбоваться на своего героя, она не могла. Даже если созерцать его рядом с другой будет немного больно. Ничего! Так будет не всегда. Она заняла место у высокого подоконника, опершись на него спиной и скрестив руки на груди. В этой наполеоновской позе было удобно всему миру показывать свое равнодушие ко всему происходящем вокруг. Хотя, еще ничего и не происходило. Вдруг, она ощутила пронесшуюся волну шепота. Обернулась и увидела ту самую хорошенькую с крашеными коготками. Но рядом с ней шел не Игорь, а высокий парень в морской курсантской форме. В их городе не было ни одного военного училища, тем более, морского. Поэтому парень в таком облачении невольно привлекал все взгляды. Неслабо смотрела рядом с ним и эта куколка. Вдруг в зал вошел Игорь и, мгновенно отыскав глазами эту дурочку с кукольным лицом, направился через весь зал к ней. Подошел. Не одна пара глаз наблюдала за тем, как девочка что-то сказала ему, умудрившись при этом смотреть на Игоря свысока, хотя ростом едва доходила ему до плеча. А затем она засмеялась, откинувшись на мощный торс моряка. Савин по пустому залу, но как сквозь строй, пошел к противоположной стене. В конечной точке его траектории оказалась Лариса. Играла медленная музыка. Савин взял ее за руку и, не говоря ни слова, потянул на середину зала. Они стали танцевать. Тут же присоединилось несколько пар. Инцидент был исчерпан. Лариса была безмерно счастлива: он пошел ее провожать! Встретились они и на следующий день. И потом. Но все омрачалось тем, что Игорь то и дело упоминал в разговоре о той девчонке. То, насмехаясь над ней, говорил непристойности. То просто безо всякой злобы произносил ее имя, рассказывая о чем-нибудь. Но чаще всего, конечно же, с ядом. Лариса терпеливо сносила это. Ждала, когда же Игорь забудет проклятое имя. Но ждать было и больно, и ненадежно. Пора действовать. Он не может забыть ее смазливую мордашку? Ну, как тут помочь? Память, ведь, не отшибешь. Хотя, конечно, можно, чисто теоретически… Шутка! Но он ей нужен здоровенький. Остается один выход: сделать мордашку не такой симпатичной. Это уже задача вполне осуществимая. После уроков, улучив момент и воспользовавшись нерадивостью школьной лаборантки, Лариса забралась в лаборантскую. Их химичка была фанатом своего предмета, и наверняка, в ее чертогах было все необходимое. На этикетке одно из бутылочек фломастером было написано: «Осторожно!» И ниже шариковой ручкой – формула серной кислоты. Кстати сказать, о пропаже ни до, ни после последующего происшествия в школе не было сказано ни слова. А если и было что-то сказано, то шепотом и за закрытой дверью. Ни учитель, ни директор школы, ни лаборант не собирались быть привлеченными по делу о жестоком нападении на девочку с кукольным лицом и нанесении ей телесных повреждений. Повреждения были не такими живописными, как надеялась Лариса. Так, попало девочке немного на шею. А кто же виноват? Не надо в одиночку по темным улицам ходить! Мало ли кто может вынырнуть из-за угла? Вот кто-то и вынырнул. В тот же вечер Лариса позвонила Игорю домой и спросила: – Что делаешь? – Да ничего. Сижу телевизор смотрю. – Я тоже. И знаешь… Если завтра тебя кто-нибудь спросит, что ты делал сегодня вечером, то скажи, что вместе со мной телек смотрел. У тебя дома. До самой ночи. Хорошо? – А… Это зачем? – Так надо. Я просто забочусь о тебе. – Обо мне? – Да. Понимаешь… У меня мать в больнице работает. Она позвонила и сказала, что к ним привезли девочку из нашей школы. Да, ты ее знаешь. Даже слишком хорошо. Да, она. Представляешь, кто-то плеснул в нее серной кислотой. Случайно, не ты? На том конце провода Игорь аж задохнулся. – Вот и я думаю, что не ты. Но что подумают люди? По-моему, у тебя могла быть причина… Не лучше ли подстраховаться?