— Ладно, — соглашается Ричи, — мы снимем. Но скажите нам, кто вы. Вы понимаете, мы же еще не представились друг другу. — Я работаю на Луизу Уолкотт. — Это мы и так знаем, — замечаю я. — Послушайте, — продолжает она, — я не представляю никакого интереса в плане любви, но вы одержали верх, потому что это в первый раз… ммм… со мной так обращаются… Так вот, меня это очень взволновало, и я сдаюсь… но при условии. Если я расскажу вам все, что знаю, вы оставите меня здесь. — Хорошо, — соглашаюсь я — Вы останетесь здесь в любом случае. — И вы меня… ммм… — Каждый вечер, — заверяет Ричи. — Оба? — интересуется она. — Оба, — отвечаю я — Но по очереди, мы же все-таки не свиньи. — Ладно. Тогда давайте расслабимся. Меня зовут Шейла Седрик. — Привет, Шейла, — говорю я. А Ричи добавляет: — Я — Ричард, а он — Франциско. Присаживайтесь. Она садится рядом с ним, но не слишком близко. Я сижу напротив — на стуле. — Дайте мне мою сумочку, — говорит она, — я хочу припудрить нос. Вы меня изрядно потрепали. Мы даем ей сумочку, она открывает ее, и, прежде чем мы успеваем что-либо предпринять, перед нами возникает громадный пистолет. Она встает. Ну и м… же мы. — Не шевелитесь, мерзавцы, — шипит она. — Банда извращенцев… Думаете, это вам так сойдет? Руками я судорожно сжимаю свой стул, и тут я кое-что замечаю — не скажу вам пока, что именно. — Я не буду стрелять, — продолжает она, — я предпочитаю, чтобы Луиза занялась вами лично… И когда вы побываете у нее в лапах — можете сколько угодно прихватывать женщин на дорогах… Они будут в полной безопасности, вам же только и останется, что носить женские тряпки. Теперь я абсолютно уверен, что бабы ни черта не понимают… Стоит тут и несет всякий вздор, вместо того чтобы смыться подобру-поздорову. Я-то ведь не сижу без дела: то, что я заметил — теперь можно признаться — отклеившийся подлокотник. В мгновение ока я обрушиваю его ей прямо на руку. Она истошно вопит, пистолет падает на пол. Ричи подбирает его, едва я успеваю выдохнуть воздух. Он разряжает пистолет и кладет в карман. Девица держится левой рукой за правую и плачет. Я подхожу, навешиваю ей пару затрещин справа и слева и толкаю на диван. Она падает. — И заткни пасть, — добавляю я. — Никаких истерик, а то мы сами тебя заткнем. Хороши, нечего сказать, дали провести себя как желторотые юнцы. Если бы не подлокотник, все пришлось бы начинать сначала. Пока Ричи следит за девицей, я беру сумочку и роюсь в ней. Естественно, там ничего нет. Водительские права на имя Донны Уотсон. — Поехали, — говорит Ричи, — все по новой. Как тебя зовут? — Я вам уже сказала, — тявкает она. — Шейла Седрик? Она молчит. Я подхожу, и от моего короткого, резкого удара голова ее запрокидывается. Она не ожидала, и ей в первый раз становится страшно. — В следующий раз у тебя из носа хлынет кровь, — говорю я. — Как тебя зовут? — Донна Уотсон. — Ничего общего с Шейлой Седрик, — замечаю я. — Это настоящее? Я замахиваюсь, она отскакивает назад. — Настоящее. — Где Луиза Уолкотт? Молчание. Я меняю руку. На этот раз из носа у нее потекла кровь. Она пытается вытащить платок и вытереть пиджак. — Оставь, — говорю я. — Потом постираем. Мы еще не закончили. Где Луиза Уолкотт? — Пять миль от того места, где вы меня остановили, — отвечает она. — За Уивер роуд нужно свернуть влево на Фолз роуд, а там — первая улица направо — не знаю, как называется. Дом стоит среди вязов, крыша видна с дороги. — Это точно? — спрашиваю я. — Клянусь вам. Я швыряю ей скатерку, и она пытается устранить нанесенный ей ущерб. Костюм ее весь в крови. — Что ты делаешь у Луизы Уолкотт? — Так, по мелочи. Всего понемногу. — А поточнее, — прошу я. — Не то возьму веревку и отхлещу тебя по заднице. — Я осуществляю связь. Сегодня я была у Гаи Валенко. Мне нужно было забрать пакет, который должны были принести до пяти часов. — Сколько вас у Луизы? — Достаточно, — заверяет она, — и мы вас еще сцапаем, сутенеры чертовы. — Ты уже это говорила. — замечаю я. — Как Луиза подцепила Гаю? — Не знаю. Я приподнимаю ее одной рукой, а другой стаскиваю с нее юбку. Я и так довольно сильный, а когда злюсь, становлюсь еще сильнее. Она даже не пытается сопротивляться. — Приготовилась? — спрашиваю я. — Ричи, дай-ка мне твой ремень. — У меня же штаны упадут, — говорит Ричи. — Ничего страшного. После можешь ее слегка отодрать… для разнообразия. — Негодяи! Убийцы! По… Должно быть, она хотела сказать: подонки, но окончание потонуло в моей ладони. Она пытается укусить меня, но не может открыть рот так, чтобы ухватить мои изящные ручки. Я переворачиваю ее задницей вверх, и Ричи начинает хлестать. — Грех жаловаться, — бросаю я. — Мы лупим тебя ремнем из крокодиловой кожи — самый шик. Она извивается как червяк. На заднице появляются красные полосы — по-моему, очень симпатично. — Немного левее, Ричи. Там совсем белый уголок. Она истошно вопит, но слышно не очень, так как мы ткнули ее лицом в диванную подушку. На пятнадцатом ударе Ричи останавливается. — Достаточно, — говорит он. — Мы уже имеем обширное расширение сосудов, а до локального травматизма пока доводить не будем. По мне — так чистой воды тарабарщина. Я отпускаю девицу. Она встает в полном бешенстве: глаза горят, вся в поту, прическа помята, женщина в таком состоянии — просто прелесть, в особенности если на ней только чулки и коротенький пиджак. Она вот-вот заорет, но я поднимаю руку. Она орет, но недолго. Я снова швыряю ее на диван, опять она в той же позиции, что и раньше — вниз животом. — Ничего не поделаешь, — вздыхаю я, — сама напросилась. Давай, Ричи. Как в Библии. Ричи стоит в нерешительности. Затем смеется и идет на кухню. Он приносит пустую бутылку и аккуратно ставит ей на задницу. Я так сильно смеюсь, а она так ерзает, что ей удается вырваться, и прежде чем я прихожу в себя, она обрушивается на меня с кулаками. Затем оборачивается и видит, что Ричи просто загибается от смеха. Тогда она перестает меня бить и принимается плакать, совсем как маленькая девочка, закрыв лицо ладонями. — Оставьте меня, — всхлипывает она — Да, я уродина, грязная потаскуха, но не издевайтесь так надо мной. Я больше не буду. Они меня заставили. Какая досада. Мне было гораздо удобнее, когда она злилась. Я встаю и беру ее за руку. — Ладно, — говорю я, — иди вымой физиономию, а потом мы поговорим спокойно. Она покорно следует за мной в ванную. Я снимаю с нее пиджак, выпачканный кровью, мою ей лицо, расчесываю ей волосы. Ей холодно. Я прошу у Ричи халат, и он извлекает из чемодана банный пеньюар. Не понимаю, как ей может быть холодно при такой температуре, мы с Ричи просто погибаем от жары. Должно быть, у нее такая реакция. А на нас солнце действует по-другому — мы-то нормальные люди. Я отвожу ее в другую комнату, вид у нее более презентабельный, чем раньше. Ричи отправляется приготовить еще по коктейлю — сейчас мы дернем: она — чтобы согреться, мы — освежиться. Столь противоречивое действие оказывает алкоголь на человеческий организм, — сказал бы Ричи. — Так как же Луизе удалось зацепить Гаю? — спрашиваю я. — На вечеринке. У Луизы в банде ее собственный брат. Он и два-три его дружка. Вы знаете, ее брат не совсем… — Мужчина, — подсказываю я.