— Хорошо. Подозреваю, он врубился. Точно. — Берем какого-нибудь покойника и гримируем его под Фрэнка, — говорит Ричи. — На «Кейне-младшем», — добавляю я. — Знаешь, старина, мне уже порядком все это надоело. — О! Мы ведь не в накладе, а? Случается, к примеру, зацепить хорошенькую девушку на дороге. — Ты находишь, это хороший отдых… — ворчит он. Донна потягивается. Мешки под глазами спустились аж до самого рта — она растрепана, обнажена, раскинулась на кровати — любо-дорого смотреть. Красивая бабенка. — Что будем делать? — спрашивает она. — Тебя это не касается, — говорю я — Мы двое разделаемся с мадам Уолкотт, но без тебя. Она хихикает. — Придется как следует потрудиться, — говорит она. — Это нас не пугает. Она садится. — Фрэнк, — начинает она. — Мне кажется с тех пор как мы целовались, прошла целая вечность. — О черт!.. — отвечаю я, но все же целую ее. — Не знаю, кому из вас отдать предпочтение. У вас кожа разная, но я люблю вас обоих… — Тебе не стыдно? — спрашиваю я. — Лесбиянка чистой воды и спит с мужиками. Она смеется. — Думаю, вы меня обратили. — Ладно, с тобой все ясно. Нам нужно действовать. Куда мы тебя денем? — Как это куда! Я остаюсь здесь. Теперь мы неразлучны. — Именно так я и собирался с тобой поступить, но обстоятельства изменились, и у меня есть для тебя нечто лучшее. Я беру телефон. Вспомнил, что в городе у меня есть дружок по имени Джон Пейн… Помните, у которого олдс-1910 — на зависть всем антикварам. Денег у него куры не клюют, он фантазер и до неприличия любит женщин. — Алло! Джон Пейн у себя? — Это я… — Фрэнк. Хочешь, я сделаю тебе подарок? — Блондинка или брюнетка? — интересуется он. — И то и другое. Сверху — блондинка. Я слышу, как он щелкает языком. — Вези. — Подержишь ее у себя дней пять? — Просто так? Он протестует. — Как раз наоборот, — говорю я. — Можешь делать с ней все, что захочешь, она податливая. Я слышу, как Донна недовольно визжит: — Что это за торгашество?! — Подожди, — говорю я Джону. Я прикрываю трубку ладонью и обращаюсь к Донне: — Послушай… Ричи и я вместе взятые — ничто в сравнении с одним Джоном Пейном. Плюс к этому — он красив, как Боб Хоуп, и у него до бесстыдства много денег. — Подумаешь! Я предпочитаю вас двоих. — Поезжай на три-четыре дня, — прошу я ее. — Так нужно. А если не согласна — я тебя выдеру. Она смотрит на меня исподлобья. — Заманчиво, — произносит она. — В общем, это всегда кончается хорошо. Я смеюсь. Она тоже. — Она согласна, — говорю я в телефонную трубку. — Но слушай. Приезжай через десять минут. Пикфорд Плейс. Кирпичи и бетон. Посигналишь, и она выйдет. Я тоже подойду. Он вешает трубку. Он тоже согласен. — Донна, лапушка, — говорю я, — мы еще увидимся. У нас еще все впереди. Затем я целую ее, чтобы немного утешить, и десять минут пролетают незаметно. Подъезжает Джон, сигналит, она выбегает, я — за ней следом. Вижу, как она садится в машину рядом с ним, и возвращаюсь к лифту. Уф! Теперь — за дело. XIV По всей вероятности, фараоны, а сколько их в Вашингтоне — одному Богу известно, да и вообще, до чего нелепая мысль — выбрать этот город, чтобы заниматься не очень-то христианскими делами; фараоны, говорю, не знают, что в данную минуту я переодет девушкой. И этим нужно воспользоваться. Для Ричи, если он хочет найти и стащить мертвяка по-тихому, напротив, лучше снова стать мужчиной. Поэтому первым делом нам нужно навестить нашего старого доброго «Кейна-младшего», который хранит наши одежды. Я объясняю это Ричи, тот соглашается, и мы выходим. Бьюик здесь, шевроле тоже. Садимся в обе машины, я откатываю шевроле на почтительное расстояние, затем сажусь рядом с Ричи. Пока мы едем, я размышляю и прихожу к выводу, что в голове у меня что-то зудит, но я с трудом могу сформулировать, что именно. Пользуясь остановкой на красный свет, я протягиваю монетку уличному продавцу и покупаю ту же газетенку. Перечитываю статью. — Ричи. Он смотрит на меня. — В этой чертовой газете нет ни одного места, где было бы четко написано, что китаец умер. Ричи вопрошающе поднимает брови. — Тут везде написано: «получил удар ножом», — повторяю я, — но они не уточняют, что он был убит. — Ну и что, — говорит Ричи. — Да нет, ничего! — отвечаю я. Я не знаю, почему это производит на меня столь сильное впечатление и почему я так уверен, что это очень важно. — Надо бы заехать в больницу — посмотреть. Ну конечно, это важно в любом случае, для бедного китайца будет гораздо лучше, если это всего лишь рана. С другой стороны, если меня прихватят и пришьют это дело, мне тоже будет лучше, если он выкарабкается и скажет им, что это не я… И еще мне кажется, что есть какая-то причина, по которой газета не дает точных сведений. Но какая? — В больницу заехать можно, но потом, — говорит Ричи. — До этого тебе надо исчезнуть. В особенности если ты не передумал завершить историю с Луизой Уолкотт. — Нет, я не передумал, но ума не приложу, как это сделать, — разве что просто поехать туда и перебить всех подряд.