Я хочу задержаться. Даже при таких обстоятельствах, когда мои руки касаются его тела, я чувствую тепло и текучесть, хочу быть ближе к нему, позволить своим рукам блуждать. Я перевязываю его бедро, стараясь, чтобы мои прикосновения были практичными и в то же время не слишком грубыми, но все равно это превращается в ласку. Я слышу, как дыхание Найла учащается, и мое сердце подпрыгивает в груди. После всего, я все еще хочу его. Это похоже на пожар в моей крови, боль в теле, почти интуитивную потребность. Я хочу упасть в его объятия и с удовольствием стереть всю боль прошлых дней, но я знаю, что лучше не пытаться. Отказ причинил бы слишком сильную боль. — Иди прими душ, а потом, как только ты переоденешься, мы пойдем, — хрипло говорит Найл. Я вижу, как его взгляд опускается на мою руку, где на безымянном пальце левой руки все еще висит кольцо, подаренное мне Диего. Я хочу сорвать его, но, когда я смотрю на него, мне приходит в голову идея. Я просто не знаю, будет ли это иметь значение. Я принимаю душ так быстро, как только могу, заплетаю волосы в косичку-нимб вокруг головы, как научила меня Елена, и надеваю наряд, который купил для меня Найл. Он на удивление красив и сидит на мне идеально, черная юбка красиво облегает меня, а вышивка на топе заставляет меня чувствовать себя лучше, чем когда-либо в том, как я одета. Когда я выхожу, Найл тоже заканчивает одеваться. При виде него у меня на мгновение перехватывает дыхание. Я уже видела, во что он был одет, но теперь, когда он привел себя в порядок, его волосы зачесаны назад. Его челюсть выбрита, и он выглядит таким потрясающе красивым в простых джинсах и черной рубашке на пуговицах, что у меня щемит грудь. Мне так сильно хочется подойти к нему, что становится больно, но я останавливаюсь в дверях ванной, внезапно почувствовав робость. — Куда мы идем? — Тихо спрашиваю я, и Найл поджимает губы, его лицо напрягается. Он не похож на счастливого жениха, и это сразу же омрачает мое мимолетное удовольствие. — В церковь, если мы сможем найти священника в это время, — устало говорит Найл. — Но сначала нам нужно раздобыть кольца. Просто что-нибудь простое, чтобы обменяться на церемонии, сделать ее более официальной. У нас заканчиваются наличные. — Он потирает рот рукой. — Я не ожидал… неважно. Это не имеет большого значения. Я могу найти для нас что-нибудь… — Мы продадим это. — Я снимаю кольцо Диего со своего пальца, радуясь хотя бы тому, что от моей предыдущей идеи может быть какая-то польза. — Это огромный бриллиант. Ювелирный магазин должен быть готов дать нам что-то за это, и мы можем использовать это для покупки других колец, а остальное мы можем прикарманить. Найл пристально смотрит на меня. — Остальное прикарманить, хм? Я сдуваюсь. — Ты знаешь, что я имею в виду. Использовать это для всего, что нам нужно, пока мы не доберемся до Бостона. Таким образом, я смогу… внести свой вклад в некотором роде. Мне не нужно кольцо. Я бы предпочла никогда больше его не видеть. — Понимаю. — Найл колеблется, но затем протягивает руку и берет его у меня из рук. Большой бриллиант "маркиз" блестит на свету, и он вздыхает, засовывая его в карман. — Надеюсь, мы сможем продать его, не привлекая слишком много внимания. — Он смотрит на меня. — Ты готова приступить? Готовность, не то слово, которое я бы использовала. Возможно, смирилась. Но я киваю, заставляя себя слегка улыбнуться. Правда в том, что я не знаю, что чувствовать. Быть женой Найла, как бы долго это ни продлилось, защитит нашего ребенка и меня от Диего, это то, чего я хочу больше всего на свете. Но это также может просто разбить мне сердце. 21 ИЗАБЕЛЛА Как я и опасалась, ювелир выглядит подозрительно, когда видит кольцо. Синяки на лице Найла и заплывший глаз делу не помогают. — Ты украл это? — Его взгляд скользит по мне, отмечая синяки на моей челюсти и то, насколько усталой я, должно быть, выгляжу. — Вы не похожи на людей, у которых есть такой бриллиант. Я вижу, как напрягается челюсть Найла, и знаю, что его терпение подходит к концу. — Нет, — говорит он хриплым голосом, и я быстро вмешиваюсь. — Это должно было стать моим обручальным кольцом. — Я мило улыбаюсь ювелиру, подходя к прилавку, чтобы встать рядом с Найлом. Он бросает на меня предупреждающий взгляд, но я игнорирую его. С этим, думаю, я справлюсь. — Семейная реликвия. Но моя семья была не очень добра к моему мужу. — Я киваю в сторону Найла. — Они с моим отцом поссорились. Он передумал разрешать нам пожениться. Поэтому мы уехали. Кольцо принадлежало моей матери, перешло ко мне по наследству, оно принадлежит мне. Но сейчас смотреть на это просто больно. Поэтому я подумала, что мы могли бы продать его и взамен получить то, что выбрали вместе. Использовать остальное, чтобы начать нашу новую совместную жизнь. — Я беру Найла под руку, наклоняясь к нему. Я чувствую, как он на мгновение напрягается, прежде чем расслабляется от моего прикосновения… я уверена, ради ювелира. Я просто надеюсь, что мужчина сначала не заметил, как Найл вздрогнул, а если и заметил, то списал это на то, что его явно избили. Однако мне не нужно было беспокоиться. Я видела, как смягчается лицо старика по мере того, как я искренне рассказываю свою историю, сделать это было нетрудно, поскольку, по крайней мере, часть ее правдива, и он кивает, когда я заканчиваю. — Однажды твой отец посмотрит на все по-другому, — хрипло говорит он. — И ты пожалеешь, что у тебя этого нет. Особенно если это было от твоей… я предполагаю, покойной…матери. — Она не была доброй женщиной, — быстро говорю я, чувствуя себя неловко из-за этой лжи. Моя настоящая мать, конечно, колючая, но я знаю, что она любит меня по-своему, так же, как и мой отец, даже если я разочаровала их обоих по-разному. — На самом деле, сэр, я счастлива избавиться от этого. У нас не так уж много общего, и моя новая жизнь с мужчиной, которого я люблю, это все, что имеет значение. — Что ж… — мужчина, кажется, на мгновение замялся, а затем кивнул, как будто принял решение. — Позвольте мне взглянуть на него повнимательнее, и я назову вам цену. Найл выдыхает, когда мужчина уходит. — Ты хорошо с этим справилась, — тихо говорит он, и я пытаюсь не обидеться на удивление в его голосе. Это заставляет меня задуматься, каким он видит меня, человека настолько защищенного, что я не могу функционировать во внешнем мире. Я была тем, кто подцепил тебя в баре, хочу сказать я, но не делаю этого. Момент между нами кажется таким хрупким, что я боюсь разбить его вдребезги. Через несколько минут ювелир возвращается и называет цену, от которой глаза Найла немного расширяются. Это звучит немного занижено для размера и качества кольца, но, честно говоря, мне все равно, и я думаю, что Найлу тоже. Я не хочу, чтобы оно было у меня под рукой, особенно после того, как мы с Найлом поженимся, и больше нигде оно нам не пригодится. — Нам подходит — говорит Найл, и я киваю в знак согласия, когда ювелир смотрит на меня. — Что касается колец, нам просто нужно что-нибудь простое. Тонкая золотая полоска для нее и что-нибудь пошире для меня, но все равно просто золотое. — Ну, это у меня наверняка есть. Ты ничего больше не хочешь? Может быть, маленький бриллиант к нему? — Он пристально смотрит на Найла, который качает головой. — Я тоже просто хочу что-нибудь простое, — добавляю я, желая помочь. — Мне не нужно ничего особенного. — Ну, тогда ладно. — Ювелир выглядит немного разочарованным, но он достает кольца для нас, кладет их в две маленькие бархатные коробочки и вручает Найлу вместе с разницей в цене кольца. — Вы двое, берегите себя. — Спасибо. — Найл кивает мужчине, и мы уходим, стоя на тротуаре в быстро остывающей ночи, пока Найл смотрит вниз по улице. — Что теперь? — Ну… — Он потирает рот рукой. — Нам следует отправиться в церковь. Но я не могу избавиться от чувства… — Что? — Дрожь нервозности пробегает по мне, и я не совсем уверена, почему. Если Найл передумает жениться на мне, это все сильно упростит, особенно когда мы приедем в Штаты. Но я не чувствую себя счастливой от этой идеи. На самом деле, это заставляет меня чувствовать себя хуже, чем раньше. — Это неправильно, что ты выходишь замуж в этом. — Он машет рукой на мой наряд. — Что касается меня, то я думаю, что с моей стороны вполне уместно не жениться в костюме, учитывая, какой я мужчина, но у тебя должно быть белое платье. Вряд ли мы сможем найти здесь традиционное свадебное платье, но у тебя должно быть что-то получше этого. — Мне это не нужно, — быстро говорю я ему. — Правда, я… — Я знаю. Но однажды ты можешь пожалеть об этом. Давай. — И затем, к моему удивлению, Найл наклоняется, его рука мягко ложится на мою поясницу. — Давай найдем тебе что-нибудь приличное для свадьбы. В любом случае, мы получили деньги за твое кольцо. Я с трудом сдерживаю слезы. После всего этого Найл все еще пытается быть добрым. Мы идем по тротуару к магазину одежды недалеко от ресторана, где я купила ужин ранее, и проскальзываем внутрь под звон колокольчика. — Мы закрываемся, — говорит девушка за стойкой, прищурившись. — Я как раз собираюсь закончить дела на сегодня. — Мы не задержимся надолго, — обещает Найл. — Нам просто нужно белое платье, достаточно красивое, чтобы пойти в церковь, если ты понимаешь, что я имею в виду. Девушка смотрит на меня, и ее лицо смягчается. — Что ж, это романтично, — говорит она, отталкиваясь от прилавка. — Хотела бы я, чтобы у меня был мужчина, похожий на тебя, который торопил бы меня к алтарю. — У вас есть что-нибудь, что подойдет? — Нерешительно спрашиваю я. — Я действительно не настолько разборчива в этом… — Может быть. — Девушка обходит прилавок и проходит мимо стойки с одеждой к задней части. — У нас здесь есть несколько модных платьев. Они плохо продаются. Но, кажется, я кое-что видела… Мгновение спустя она возвращается, держа перед собой платье на вешалке, и я чуть не ахаю. Это совсем не похоже на то, что я надела бы на свадьбу с Диего или каким-либо другим мужчиной, которого выбрал бы для меня мой отец, и, возможно, именно поэтому оно мне так нравится. Это белое кружевное платье с цветочным рисунком, подол достаточно длинный, чтобы, вероятно, доходить мне чуть выше колен, юбка слегка расклешена. Рукава длиной до локтя отделаны бахромой из того же кружева, что и подол, а вырез — скромный вырез "сердечком". Это просто и красиво, и я чувствую, что снова начинаю плакать, когда киваю. — Оно идеально, — шепчу я. — Тогда мы возьмем его. Она может переодеться здесь? — Спрашивает Найл, и девушка пожимает плечами. — Главное, чтобы вы поторопились. — Мы можем это сделать. — Он платит ей, а затем протягивает мне платье, в его глазах читаются какие-то эмоции, которые я не совсем могу прочесть. — Я знаю, что видеть невесту до свадьбы считается плохой приметой, но я думаю, что у нас уже было все невезение, которое вселенная может нам преподнести. В этой свадьбе нет ничего традиционного. — Я не верю в суеверия, — твердо говорю я ему. — Я бы предпочла пойти с тобой в церковь в моем платье. — Я тоже не верю, — говорит Найл с легкой ухмылкой. — Хотя моя бабушка перевернулась бы в могиле, и моя мать, вероятно, тоже, если бы услышала, как я это говорю. Ирландские суеверия глубоко укоренились. — Он вкладывает платье мне в руки. — Переодевайся, чтобы эта девушка могла закрыть магазин. Теперь я кое-что знаю о его семье, думаю я с легкой болью, исчезая в раздевалке. Возможно, он и не собирался мне ничего рассказывать. Я знаю, что его мать и бабушка мертвы, и мне интересно, что еще мне осталось узнать о его семье. Что насчет его отца? Есть ли у него братья и сестры? Мне удается застегнуть молнию на платье, и я смотрю в зеркало, чувствуя, как моя грудь снова сжимается от эмоций. У меня нет букета или фаты, но я все равно выгляжу как невеста в белом кружевном платье и с волосами, заплетенными в косу, несколько прядей которых рассыпались по лицу. Я касаюсь своей руки там, где раньше было кольцо Диего, и мне приятно, что оно исчезло. Когда я выхожу, я слышу, как девушка за стойкой издает тихий звук удивления, но все, что меня волнует, это выражение лица Найла. Я почти боюсь это увидеть. Если ничего не будет, если ему будет все равно, это причинит боль, такую же сильную, если не больше, чем что-либо другое сегодня вечером. Но когда я выхожу, и он оборачивается на звук моих шагов, на его лице что-то появляется. Просто проблеск эмоций, смягчение его лица и искорка тепла в глазах, хотя все это быстро исчезает, но это было там, и это заставляет меня чувствовать себя лучше, когда я осторожно беру его за локоть, глядя на него снизу вверх. — Готов идти? — Готов, как никогда. — Он улыбается девушке за прилавком, которая пожимает плечами и небрежно машет нам рукой, а затем мы снова выходим на улицу, в прохладную пустынную ночь, направляясь к церкви. Это заставляет меня вспомнить другие подобные ночи с Найлом, прохладный воздух на моей коже и пыльный сухой аромат пустыни в носу, ночи, когда он прижимал меня к каменным стенам и жадно целовал, ночи на его мотоцикле и в его постели. Я не думаю, что сегодняшний вечер закончится именно так. Церковь маленькая, и когда мы входим, в ней темно и тихо. Сначала я даже не уверена, есть ли там священник, пока не раздается звук шагов, когда мы идем по проходу, и он не появляется из дверного проема сбоку от церкви. Я стараюсь не думать о том, что все это должно означать для нас… мы с Найлом идем вместе к алтарю, насколько больше мне нравится возможный символизм этого, а не традиционный способ, которым я иду к нему. Если бы это была нормальная свадьба, я бы чувствовала, что это что-то значит, мы вдвоем вступаем в нашу новую жизнь бок о бок, но все это лишь средство для достижения цели, и я пытаюсь заставить замолчать свое романтическое сердце, перестать искать смысл в вещах, которые, безусловно, не имеют значения для него и не должны иметь значения для меня. — Вы выглядите так, словно пришли на свадьбу, — говорит священник, разглядывая Найла и меня. Он выглядит примерно средних лет, немного лысеет и достаточно приятен: — но у меня ничего нет в календаре, особенно так поздно вечером. — Это было спонтанное решение, — отвечает Найл с наигранной бодростью в голосе. — Ты можешь нам помочь, отец… — Эрнандес. Отец Эрнандес. В таких вещах есть порядок, сынок, шаги, которые нужно предпринять, прежде чем произносить обеты… — Да, я знаю, — говорит Найл. — Оглашение, консультации и все такое. Однако мы с моей девочкой оказались здесь в некотором затруднительном положении, и я хотел бы сделать все должным образом официально сегодня вечером. Я могу сделать так, чтобы это стоило твоего времени, отец. Его девочка. Однако не только небрежность, с которой он это говорит, заставляет меня удивленно взглянуть на него, мое сердце замирает, хотя я знаю, что этого не должно быть. Подкупить священника? Я бы никогда не подумала о такой вещи, в конце концов, священники должны давать обеты бедности, но, к моему шоку, я вижу, как поведение священника мгновенно меняется. — Ну, я полагаю, в определенных случаях могут быть сделаны исключения для соответствующего… пожертвования церкви. — Священник поднимает бровь. — О каком пожертвовании вы думали? Найл выходит вперед, немного впереди меня, доставая из бумажника несколько купюр. — Этого будет достаточно, отец?