Петелина тоже изучила фотографии и спросила: — Где обнаружили нож? — Там же на стройке, в песке под ногами. Преступник, хитрец, воткнул клинок в песок, придавил ногой и вогнал нож с рукоятью. Только торец рукояти чуть просматривался, но твоя глазастая оперативница разглядела. Токарева — ТТ. Дорецкий насладился одобрительной реакцией начальника и продолжил, выкладывая новую порцию фотографий. — По отпечатку подошвы я задержал Азиса и Шухрата Саидовых. Они братья, у них одинаковые ботинки. Осталось дождаться результатов экспертизы по ножу — и дело в шляпе! — Хорошая работа! — похвалил Харченко. — Ты, Феликс, как всегда, оперативен. Петелина вернула фотографии и сказала: — Я бы хотела допросить задержанных Саидовых. — Зачем? — насторожился Дорецкий. — Убийство студента Миронова может быть связано с убийствами на стройке. Аудиозапись сказки явно намекает на это. — Не приплетай мне студента! Сама с ним разбирайся. А у меня дело раскрыто. — Феликс прав, — согласился начальник. — Глупую сказочку мог записать какой-нибудь блогер, который в каждой бочке затычка. Выкинь ее из головы. — Не получается, — призналась Петелина. — Я проанализировала новости в интернете. В момент отправки аудиофайла со сказкой в сети про трупы на стройке имелось одно короткое сообщение. В нем не упоминалось, что жертвы погибли от ножа. А в сказке четко сказано — зарезал. — Для красного словца, — отмахнулся Дорецкий. — Сказочник сознательно противопоставляет эти убийства. Четыре к одному по жертвам и один к миллиону по реакции общества. — Так и есть! — согласился Харченко, ухватившись за последнюю фразу. — Помимо генералов мне из университета звонили, из мэрии. Расследование убийства студента на контроле у нашего руководства! А резня на стройке… Полковник поморщился, будто ему предложили испорченное блюдо. Петелина покачала головой: — Трупы в бытовке у меня до сих пор перед глазами. Четверо молодых мужчин. — Четверо мигрантов! — рубанул ладонью по столу Харченко: — Я скажу прямо. Опасны криминальные действия мигрантов против города и наших граждан. Разборки мигрантов между собой общество не волнует. Если бы не публикация сказочки, четыре трупа на стройке так бы и остались строкой в оперативной сводке. — Юрий Григорьевич, хотя я раскрыл массовое убийство быстро, это не значит, что было легко, — подчеркнул свою значимость Дорецкий. — Мне еще предстоит дожать преступников. И по документам не на один том волокиты. — Вот и работай. Ты, Петелина, тоже. Оба свободны! Следователи собрали бумаги, встали и направились к двери. Успокоившийся Харченко окликнул Петелину: — Елена Павловна, а если Сказочник заранее знал об убийствах? — Тогда это игра со смертью. И она только начинается. Глава 8 Из кабинета начальника Петелина решила направиться в криминалистическую лабораторию. Так как убийствами на стройке официально занимается Дорецкий все результаты экспертиз отправят ему, а ей тоже не помешает знать, что да как. От версии, что два вчерашних преступления взаимосвязаны, она не отказывалась. Глупая сказочка не так уж и глупа по своей сути, а ведь это только присказка. В лаборатории три фигуры в белых халатах склонились над приборами. По вихрастому затылку легко было узнать Михаила Устинова, хвостик крашеных волос подрагивал на плечах Светланы Масловой, и лишь матово-желтый череп, лишенный не только растительности, но и кожи, неподвижно уставился в монитор. Это был знаменитый Василич — учебный скелет с настоящим черепом, давно прописавшийся в лаборатории. Василич мотивировал криминалистов на шутки, ему было дозволено выражать скрытые эмоции сотрудников. Сейчас костлявые пальцы Василича лежали на клавиатуре, будто он только что набрал плавающую на дисплее фразу: «Будь со мной, будь со мной, только старым и с головой». Маслова первой обернулась к Петелиной, заметила ее реакцию на «выходку» Василича и объяснила: — Жалко студента. Такой молодой и такая смерть. Елена смирилась, что всех трогало только убийство студента, но все-таки спросила: — А четверых таджиков со стройки не жалко? — Они сами виноваты. — В каком смысле? — С дружками что-то не поделили, — холодно ответила Светлана и указала на ботинки, которые исследовала: — Вот, работаю. — И что ты наработала? — Рисунок протектора правых ботинок подозреваемых полностью соответствует отпечатку подошвы на песке в том месте, где был найден нож. Длинный нож с резной наборной рукоятью лежал в пакете на столе перед Устиновым. Головастик перехватил вопросительный взгляд следователя и ответил на очевидный вопрос: — Кровь на ноже совпадает с кровью убитых рабочих. — Всех четверых? — уточнила Петелина. Криминалист подтвердил: — Я нашел на клике и в пазах рукояти образец крови каждой жертвы. А вот своих пальчиков убийца не оставил. — Железному Феликсу для обвинения будет достаточно отпечатка ботинка, — заверила Маслова. — Без признания подозреваемого и показаний свидетелей этого мало. Ботинок две пары. А вдруг, у половины рабочих такие же. Хороший адвокат сможет убедить суд… — Петелина натолкнулась на скептический взгляд экспертов и умолкла. Каждый знал, что авторитетного адвоката бедные мигранты не получат, даже если бы у них имелись средства. Мэтры адвокатуры избегают дел, к которым равнодушно общество. Ни сочувствия к потерпевшим, ни ненависти к убийце здесь не просматривается. Шумихи в прессе тоже не будет — зачем браться? Назначенный адвокат станет также, как следователь, убеждать подозреваемого признать свою вину и получить снисхождение. Именно поэтому Дорецкий быстро завершает подобные расследования. Петелина узнала, что хотела, и похвалила экспертов: — Быстро справились. Железного Феликса вам есть чем порадовать. А для меня нашли что-нибудь полезное? — Были бы улики, мы бы постарались, — замялась Маслова. — Телефон! — вспомнил Устинов. — Я скачал файлы из телефона Максима Миронова в папку с общим доступом. Не всё удалось восстановить, но фото и видео за последнюю неделю имеются. — Хорошо. Скинь ссылку, — попросила следователь и напомнила: — Про аудиофайл, который получила твоя Маша, что скажешь? По ее версии это след к убийце. — Уж лучше следы на песке. Но я попробую, — без энтузиазма пообещал Головастик. Когда Петелина поднялась в свой кабинет, ей позвонил судмедэксперт Иван Иванович Лопахин. Невзирая на почтенный возраст, патологоанатом говорил бодро и энергично. Он начал с необычного приветствия: — Елена Павловна, спасибо, что заботитесь о моем здоровье. — Да я, собственно… — Следователь растерялась. — Вы о чем, Иван Иванович? — Любимая работа — лучшее средство от болячек. А вы подкинули мне сразу пять тел для исследования. Я же и головой работаю, и руками. Очень гармоничная профессия. — Рада за вас, но впредь такого подарка не обещаю. Уж лучше вы судоку разгадывайте и с гантелями упражняйтесь. — Петелина перешла к делу: — Иван Иванович, вы по всем пятерым заключение подготовили? — В который раз убеждаюсь, что смерть всех уравнивает. Христиане-мусульмане, бедные-богатые, ученые-рабочие, а попадают на прозекторский стол, эх, — одна и та же плоть и кровь. — Я бы согласилась с вами, но общество смерть разных людей оценивает по-разному. — Вы про шумиху в интернете? Сочувствую. Хорошо, что мои пациенты не шумят. Хотя, был случай, выходили газы… — Иван Иванович, меня другие подробности интересуют. — Так, с кого начнем? — перешел к делу патологоанатом. — С забывчивого студента? — Почему забывчивого? — опешила следователь. — Помню, как нас в школе отчитывали: ты бы еще голову дома забыл. — Иван Иванович, — пожурила Елена. Она давно знала неунывающего патологоанатома и понимала, что черный юмор — психологическая защита в непростой профессии.