Несмотря на то, что нас поймали с поличным, напряжение спадает и болтовня за столом возобновляется. Возвращается официантка с порцией напитков для Бирна. Я хмурю брови, сканируя бар в поисках нашего директора, но не вижу никаких признаков его присутствия. Тогда наклоняюсь к Наталье. — Тебе весело, Гурин? — Не особенно. Когда тебя ловят, это отнимает все удовольствие. - Она бросает взгляд на Камиллу, которая, похоже, увлечена беседой с садистом Ниткиным. По крайней мере, она отвлекает психа. — Они мучают нас тем, что сидят с нами. Я пожимаю плечами. — Расслабься немного, Гурин. - Я скольжу рукой ей под юбку и сжимаю верхнюю часть бедра. — Может быть, если ты будешь хорошей девочкой сегодня вечером, я вознагражу тебя. Она хмурится, глядя на меня, и я ненавижу то, как красиво она выглядит. Нахмуренная женщина не должна выглядеть так охренительно великолепно, и все же Наталья великолепна всегда. — Мне ничего от тебя не нужно, - говорит она. Ее губы говорят одно, а язык тела – другое. Она взвинчена, чертовски возбуждена, и хочет получить разрядку после наших игр с в микроавтобусе. — Как тебе будет угодно, bonita. - Я наклоняюсь к ее уху, покусывая мочку. — Просто знай, что ты бы наслаждалась каждой гребаной секундой. Она вздрагивает, ее глаза закрываются. Ниткин внезапно хлопает рукой, привлекая к себе всеобщее внимание. — Как бы весело это ни было, мне не очень удобно пить с несовершеннолетними в баре. А теперь все должны вернуться в академию. За столом раздается несколько недовольных возгласов, но никто не возражает против его приказа прямо. Тренер Дэниелс встает. — Остынь, Гэв. Пусть дети повеселятся. - Он подмигивает Адрианне, которая просто смотрит на него в ответ. — Хочешь потанцевать? - спрашивает он. Она отрицательно машет. — Нет, спасибо. Ниткин качает головой. — Арч, ты же не серьезно. Где, черт возьми, Оак? Тренер просто пожимает плечами. — Хрен его знает. Мне все равно. - Его внимание снова переключается на Адрианну. — Потанцуй со мной, хотя бы раз. Она разочарованно выдыхает, а затем вкладывает свою руку в его, позволяя ему вытащить себя на танцпол. — Mu’dak, - ругается по-русски профессор Ниткин с разъяренным видом, наблюдая, как Дэниелс выводит ученицу на танцпол. Не то чтобы тот славился тем, что хранит в секрете свои внеклассные занятия со студентками. Ниткин садится обратно, лихорадочно барабаня пальцами по столу и оглядывая каждого из нас, без сомнения, предвкушая как будет наказывать всех по очереди. Я встаю, больше не в силах терпеть напряжение, которое он создает. — Не хочешь потанцевать? - Спрашиваю я, протягивая Наталье руку. Она скрещивает руки на груди. — Не особенно. — Это был не вопрос. Она хмурит брови. — Но прозвучало именно так, черт возьми. — Сейчас же, Гурин, - рычу я. Она встает и берет меня за руку, позволяя вывести ее на танцпол. — Почему ты такой засранец? За это я шлепаю ее по заднице, что приводит к удовлетворенному вскрику. — Не так разговаривают со своим хозяином, верно? Она сжимает челюсть и просто смотрит на меня своими темно-карими глазами. Глазами, которые преследуют все больше моих снов с тех пор, как начался выпускной год. В тот момент, когда я сексуально прикоснулся к ней, всё изменилось. — А теперь будь хорошей девочкой и извинись. Она сжимает кулак, и я вижу, что она собирается сделать, раньше, чем это происходит. Я накрываю ладонью ее кулак, который движется к моему лицу, останавливая в воздухе. Она вскрикивает от боли, когда я сильно его сжимаю. — Мне кажется, ты забываешь, Наталья, какую власть я имею над тобой и твоей семьей. Ее плечи опускаются при напоминании об информации, которая может развернуть ад прямо у порога ее любимого брата и его братвы. — Извини, - бормочет она, но ясно, что она не имеет это в виду. Я двигаю ее бедрами в такт музыке, впиваясь в них ногтями. — Скажи это так, чтобы я поверил. В ее глазах вспыхивает необузданная ярость, но она стискивает зубы. — Извини, - говорит она, ее тон полон сарказма. — Хм, я не убежден. Думаю, тебе придется компенсировать это своими действиями. - Разворачиваю Наталью и трусь членом о ее попку. — Я твердый и нуждаюсь в хорошем минете. — Отсоси себе сам, - бормочет она, видимо, полагая, что я не услышу. — Я бы предпочел, чтобы это сделала ты, bonita. - Я дразняще касаюсь губами ее уха. — А теперь потри своей попкой о мой член, как хорошая девочка. Бедра Натальи двигаются манящими кругами, когда она делает, как ей сказано, прижимаясь ягодицами к напряженной эрекции. У меня перехватывает дыхание, и я ослабляю хватку на её бедрах, с благоговением наблюдая за тем, как она двигается. Предсемя просачивается на боксеры, и я знаю, что если в ближайшее время не получу разрядку, то кончу в штаны на этом чертовом танцполе. Ни за что не позволю этому случиться, потому что сегодня собираюсь кончить в тугое, божественное горло моей зверушки. — Пошли, - говорю, хватаю ее за запястье и тяну с танцпола к выходу из бара. — Куда ты меня ведешь? - требует она. Я игнорирую вопрос, поскольку она знает, что не должна задавать мне вопросов. Вместо этого продолжаю тащить ее на улицу, а затем замечаю неподалеку темный переулок и направляюсь туда. — Элиас, ты меня пугаешь. — Хорошо, - рычу я. Она пытается сопротивляться, но я крепко сжимаю ее и прижимаю к стене. — Прекрати бороться, Наталья. Ее ноздри раздуваются, когда она смотрит мне в глаза, в карих глубинах горит ярость. — Почему мы спустились сюда? — Потому что мне нужно трахнуть это хорошенькое горло. На колени. Её глаза расширяются от шока, она оглядывает тускло освещенные улицы поблизости. — Здесь слишком людно. Я обхватываю рукой ее горло и сжимаю. — Не лги. Я знаю, тебя возбуждает мысль о том, что тебя увидят сосущей мой член. Теперь. На. Колени. Я делаю ударение на каждом слоге, чтобы она поняла насколько я серьезен прямо сейчас. Наталья дрожит от гнева, но все же опускается передо мной на колени. Со свирепым взглядом, бросающим на меня, в тусклом уличном свете она выглядит как разгневанная богиня и это заводит меня еще больше. Я высвобождаю член и прижимаю к ее губам. — Откройся пошире, bonita, и заставь меня гордиться тобой.