Я посмеиваюсь, качая головой. — Это мы еще посмотрим, nena. Уверен, через несколько минут она будет здесь, умоляя меня о члене. Она издает разочарованный звук, когда я провожу руками по ее соблазнительному телу, зная, что не уеду из Бостона, пока не насыщусь ею. Наталья принадлежит мне, и очевидно, что ей всё еще нужно понять, что это значит. Глава 18 Наталья Элиас грубо прижимает меня к стене, его руки скользят по каждому сантиметру моего тела, как будто он отчаянно хочет меня. — Ты скучала по мне, nena? Я бросаю на него взгляд через плечо. — Нет. Он смеется, тепло его дыхания дразнит мочку моего уха. — Я не уверен, что верю тебе. — Отпусти меня, - говорю я сквозь стиснутые зубы, пока он дразнит мои твердеющие соски через ткань рубашки. — Хм, я так не думаю, - бормочет он, запуская руку под мою рубашку. Я ахаю, когда он щиплет голый сосок под чашечкой лифчика, посылая острый импульс желания прямо в мое нутро. — Элиас. — Именно это я хочу слышать, – как ты умоляешь меня. Я сжимаю зубы. — Я не умоляю. — Для меня это прозвучало именно так. - Он прижимается своим телом к моему, сильнее вдавливая меня в стену. — Ты чувствуешь, как я тверд для тебя? Я стону, его член упирается между моих ягодиц. Даже через наши штаны я чувствую исходящий от него жар. — Буду считать, что это ”да". Он протягивает руку и расстегивает пуговицу на моих брюках. Я должна попытаться остановить его, но мое тело жаждет этого. Ощущения его рук на мне. Парня, который вёл себя как гребаный мудак все то время, что я его знаю, и все же, когда он прикасается ко мне, это кажется правильным. В этом нет никакой логики, но как говорят, между любовью и ненавистью тонкая грань. Страсть, присутствующая в обоих, должно быть, очень похожа, и каждый раз, когда он прикасается ко мне, эта страсть зажигает мою душу огнем. Я стону, когда его пальцы проникают в мои уже мокрые трусики, и он трет клитор, делая мои соски тверже камня. — Тебе это нравится? - спрашивает он, просовывая палец внутрь меня, едва утоляя разгоревшуюся боль. Я киваю в ответ, слишком пристыженная, чтобы произнести это вслух. — Хорошая девочка, - говорит он, стягивая мои брюки и трусики еще ниже, так что я стою у стены, обхватив ими колени. — Мне нужно трахнуть тебя, - хрипит он, его голос больше не доминирует и не контролирует ситуацию. Элиас звучит так же отчаянно, как и я. Неужели он действительно проделал весь путь до Бостона, потому что так сильно нуждался в этом? Эта мысль вызывает в моем животе трепет, а боль усиливается, и я задаюсь вопросом, не превращается ли та болезненная и извращенная связь, которая существовала между нами раньше, во что-то новое, совершенно другое. Я слышу звук расстегиваемой молнии на его брюках позади меня и оглядываюсь через плечо. — Глаза вперед, - говорит он, сжимая челюсть. — Мне нужно трахнуть тебя прямо сейчас. Я тяжело сглатываю и поворачиваюсь лицом вперед, выгибая спину, чтобы предоставить ему лучший доступ к мокрому входу. Он стонет и трется головкой члена о мои соки. — Уже такая охренительно мокрая, Наталья. - Проводит головкой дальше, по моей попке, и я напрягаюсь, гадая, сделает ли он это здесь и сейчас. — Я так сильно хочу трахнуть твою задницу. Я содрогаюсь при мысли о том, что такой большой предмет засунут мне в попку. Идея одновременно возбуждающая и пугающая. — Элиас, не здесь. Он шлепает меня по ягодице, а затем с силой хватает за шею. — Конечно, нет, Гурин. Когда я трахну эту маленькую упругую попку, ты будешь умолять меня об этом. Часть меня испытывает облегчение, но другая часть разочарована, поскольку именно этого я и ожидала от него. Он плюет мне на задницу, а потом я чувствую, как его палец прижимается к ней. — Но это не значит, что я не могу немного повеселиться с тобой И затем я чувствую давление его толстого члена, упирающегося в мой вход. Когда головка его члена проникает внутрь, я стону, чувствуя боль. В конце концов, меня трахали всего один раз, и это было шесть дней назад. Элиас был грубым и неумолимым, и с тех пор у меня все болит. — Тебе больно, nena? - спрашивает он, его член тверд и все еще внутри меня. — Да, - бормочу в ответ. Я чувствую его губы на своей шее, когда он улыбается. — Хорошо, я рад, что подарил тебе что-то на память о себе. - Его рука скользит вверх по моей блузке, и он расстегивает ее, пуговицы разлетаются во все стороны. — Держу пари, ты не могла перестать думать о нашем пребывании в руинах, не так ли? Я скрежещу зубами, но потребность испытать удовольствие берет верх. — Да, сэр, - стону я, еще сильнее выгибая спину и пытаясь двигаться, чтобы почувствовать, как он трахает меня. Он крепко удерживает меня одной рукой. — Еще нет, Гурин. Я главный. Я всхлипываю, потребность становится такой сильной, что кажется, я умру, если он не трахнет меня. Его палец все еще в моей попке, а член в моей киске, но он дразнит меня и растягивает это мучительное предвкушение. — Пожалуйста, Элиас. Он смеется, насыщенный и глубокий звук эхом разносится по маленькой комнате. — Это не заняло много времени, не так ли? — Для чего? - Спрашиваю, понимая, что он имеет в виду мою мольбу. Меня смущает, как легко я раскалываюсь. — Чтобы ты умоляла меня, как грязная девчонка, какой я тебя знаю. - Его зубы впиваются в мочку моего уха, заставляя взвизгнуть. — А теперь постарайся вести себя тихо. Ты же не хочешь, чтобы все кафе знало, чем ты здесь занимаешься? Волна паники захлестывает меня, когда я понимаю, что была настолько поглощена наслаждением, что забыла, где нахожусь. Кофейня, в которую я хожу уже много лет. Я бы умерла, если бы Синтия поняла, чем мы здесь занимаемся, тем более что она также хорошо знает моего брата. Но Элиас не дает мне времени подготовиться. Вместо этого он полностью вытаскивает свой член, а затем врезается в меня с такой силой, что мне остается только кричать. Элиас закрывает мне рот свободной рукой. — Я сказал, помолчи, nena. Или ты не знаешь, как вести себя тихо, когда я тебя трахаю? - Он посасывает мочку моего уха, чувствительная плоть покалывает. — Это настолько хорошо, Наталья? Я тяжело сглатываю и киваю, мои глаза закатываются. Элиас засовывает палец в мою попку и выходит из нее в тандеме со своим членом, доводя меня до предела так чертовски быстро, что я удивляюсь, насколько хорошо контролирую звуки, которые издаю. Я прикусываю губу так сильно, что пускаю кровь, но в этот момент ничто не имеет значения. Бездумная потребность быть трахнутой и кончить ошеломляет, как будто это полностью завладевает моим телом. Элиас – ублюдок, но я не могу отрицать, что с ночи Зимнего бала я едва ли могла думать о чем-либо, кроме секса с ним. Мой вибратор работает как никогда активно, и все же каждый раз, когда я кончаю, ничто и близко не сравнится с тем, что он заставил меня испытать той ночью в старых руинах.