Я шлепаю по её упругой попке. — Ты знаешь, как называть меня, Гурин, - рычу, проводя головкой по влажному влагалищу и заставляя ее вздрогнуть. — Да, пожалуйста, хозяин, - поправляется она. — Хорошая девочка, - хвалю я, член пульсирует в моих руках. — Скажи мне, как сильно ты хочешь мой член. Мне нужно услышать, как она умоляет меня об этом. Девушка, с которой я годами обращался как с полным дерьмом, и все же каким-то образом она по прежнему желает меня, нуждается во мне. — Я так сильно его хочу, - скулит она, выгибая спину и открывая мне лучший вид на ее сладкую киску. Я рычу и подаюсь бедрами вперед, вгоняя член глубоко в ее божественную киску. Наталья стонет, и это такой чертовски сладкий звук. Мне никогда не надоест слушать её стоны, пока я трахаю её. Я замираю на мгновение, позволяя нам обоим приспособиться, руки крепко сжимают широкие бедра, а член глубоко внутри нее. Она пытается пошевелиться, но я держу её неподвижно. Потребность доминировать над ней постоянно поднимается на поверхность, даже сейчас, когда темная и извращенная неприязнь, которую я испытывал к ней, превратилась в нечто совершенно другое. Я шлепаю ее по упругим, загорелым ягодицам, и она стонет громче, оглядываясь на меня через плечо. — Пожалуйста, хозяин. Мой голос скрипит. — Правильно, nena, умоляй меня. - Я шлепаю ее снова. Ее глаза закрываются. — Пожалуйста, трахни меня. Мне нужно, чтобы ты заставил меня кончить. Тогда я теряю самообладание. Пальцы сильнее впиваются в ее кожу, когда я начинаю трахать ее. Каждый удар бедер сильнее и жестче, чем предыдущий, и Наталья принимает всё. На самом деле, ей, блядь, это нравится. Ее спина выгибается еще сильнее, а тело подчиняется моей воле. Я выхожу из нее, что вызывает протестующий стон. — Что ты... Я хватаю ее и заставляю повернуться лицом ко мне. Мои руки обхватывают ее, и я поднимаю ее на ноги, вынуждая обхватить ногами мою талию. Она прижимается спиной к дереву, и я удерживаю ее, изучая красивое лицо. — Мне нужно смотреть в твои глаза, - бормочу, а затем целую ее, мой член касается чувствительного входа. — А теперь будь хорошей девочкой и больше никаких вопросов. Ее губы плотно сжимаются, когда я толкаюсь вверх, насаживая ее на свой член. — О Боже! - вскрикивает она, откидывая голову на кору дерева. — Трахни меня. Я стону, наклоняясь вперед и целую ее в шею. — В твоей киске так чертовски хорошо, - бормочу, врываясь в нее, как обезумевшее животное, отчаянно желающее спариться. До того, как я сделал решительный шаг и трахнул Наталью, я никогда не испытывал подобного желания и притяжения. Она сводит меня с ума, лишает рассудка почти всякий раз, когда мы трахаемся. Я рычу в ее кожу, член уже набухает, когда ее мышцы сжимаются вокруг меня. — Трахни меня, Элиас, - кричит она так громко, что я почти думаю, будто она пытается сделать так, чтобы наши одноклассники услышали. — Правильно, зверушка. Кричи для меня. Пусть все здесь узнают, как сильно ты любишь мой член, - рычу, сильно кусая ее за ключицу. Она вскрикивает, крича одновременно от боли и удовольствия, когда ее мышцы начинают дрожать вокруг моего члена. — Черт, я кончаю, - говорит она, глаза расширены, а губы приоткрыты. — Я не могу сдержаться. — Хорошо, - хрипло выдыхаю, целуя ее соблазнительные губы. — Кончай на мой член прямо здесь, под открытым небом, и кричи мое имя, - приказываю я. Тогда она действительно выкрикивает мое имя, ее соки растекаются по моему члену, когда она сквиртует в первый раз. Ее возбуждение забрызгивает наши штаны, но никому из нас нет до этого дела. Мы оба слишком далеко зашли, и я продолжаю вбиваться в нее еще два раза, прежде чем зарычать ей в шею. Я выпускаю каждую каплю спермы глубоко в ее киску, понимая, насколько это чертовски глупо, но не в силах заботиться об этом в данный момент. Мне требуется минута, чтобы перестать кончать в неё, а затем я просто остаюсь на месте, уткнувшись лицом в ее шею и тяжело дыша. Кажется, не имеет значения, сколько раз я говорю себе, что мне нужно бросить Наталью. Я уже зависим. Глава 24 Наталья Шелест ветра в кронах деревьев и щебет птиц над нами едва слышны из-за нашего затрудненного дыхания. Жар Элиаса проникает сквозь меня, а член остается глубоко внутри. Его лицо зарывается в мою шею. Каждая капля спермы попала в мою голую киску. Мы должны перестать так чертовски рисковать, занимаясь незащищенным сексом. Это глупо и безрассудно, и мне не нужно быть девушкой, которая забеременеет перед выпуском. Элиас почти нежно целует мое горло, но не говорит ни слова, вытаскивая свой член и возвращая меня на ноги. Я вздрагиваю, когда он делает шаг назад, и меня обдувает холодным воздухом. Звук его молнии эхом разносится по деревьям, когда я выпрямляюсь, натягивая трусики обратно. Каким-то образом я намочила их, когда кончала, и я также замечаю пятно на штанах Элиаса. Как только привожу себя в порядок, я смотрю своему мучителю в глаза. В них что-то мелькает, но Бог знает что. Может, мы и провели вместе шесть лет в академии, но я почти ничего не знаю о парне, из-за которого страдала все это время. — Как думаешь, нас кто-нибудь слышал? - Спрашиваю, приглаживая руками волосы. Элиас качает головой. — Маловероятно. Ветер слишком сильный. - Он оглядывается по сторонам. — К тому же он дует в противоположную сторону от того места, где все вошли в лес. Я облегченно выдыхаю, благодарная за то, что, несмотря на его обещание заставить меня кричать, чтобы все услышали, это вряд ли так. Унижение от того, что люди поймут, что я трахаюсь с Элиасом после всего, что он сделал со мной, вероятно, убьет меня. Однако, если мы и дальше будем так рисковать, то это лишь вопрос времени, когда кто-нибудь нас поймает. Я прикусываю губу, поднимаю винтовку и перекидываю её на плечо. — Наверное, нам действительно стоит немного поохотиться. Его бровь приподнимается. — Наверное, если только ты не готова ко второму раунду? Я качаю головой, щеки пылают от этой идеи. Моя киска болит от его грубого траха, и мысль о том, чтобы заняться этим снова, заставляет бедра сжиматься. — Нет, мы должны поохотиться. Он кивает и молча идет впереди, ведя меня по тропинке дальше в лес. Я следую за ним, миллион вопросов проносится в голове. Вопрос в том, хватит ли у меня смелости задать ему хоть один из них? Я не уверена, что меня сдерживает – страх перед его ответами, или то, что он вообще мне не ответит. Я впиваюсь зубами в нижнюю губу, наблюдая за тем, как он идет впереди. К черту это. — Элиас, - произношу его имя, сердце колотится сильно и быстро. — Да, - говорит он, не оглядываясь. — Что заставило тебя так сильно меня ненавидеть? - спрашиваю, желая, чтобы мое горло не сжималось от боли в тот момент, когда я задаю этот вопрос. Он вертелся у меня в голове с первого дня в кафетерии, когда этот парень перевернул мой мир с ног на голову. Элиас останавливается, его спина жесткая, как доска. Затем поворачивается и смотрит на меня, глаза пылают эмоциями, которые я не могу точно определить. — Это сложная история, - говорит он, слегка нахмурив брови. — Я винил твою семью в том, что меня забрали из дома. Мои брови взлетают вверх, так как это было последнее, что я ожидала от него услышать. — Что?