– Нет. Шевелись, – угрожающе рычу я. Он подчиняется и неуверенно, пошатываясь, идет по коридору, потом сворачивает к кабинету, на который я указываю. Оказавшись возле потайного туннеля, он забирается внутрь, напоследок обернувшись и бросив на меня загадочный взгляд. Возможно, он даже пьянее, чем я думаю. Ну да неважно. Скоро протрезвеет. * * * Оказавшись в логове Двора теней, я первым делом привязываю принца к стулу, для чего отрываю полоски ткани от юбки собственного грязного платья. Потом снимаю с себя и с него маски. Он не сопротивляется, только странно на меня смотрит. Мы одни, и я понятия не имею, когда кто-нибудь появится, если появится вообще. Впрочем, это не имеет значения. Могу обойтись и без них. До сих пор же обходилась. Когда Кардан меня нашел, я поняла, что контроль над ним – единственный способ контролировать судьбу моего мира. Я думаю обо всех клятвах, принесенных Даину, в том числе и о той, которую никогда не произносила вслух: «Вместо того чтобы бояться, я стану тем, кого боятся». Если Даин не собирался дать мне власть, то я сама ее возьму. При Дворе теней я провела совсем немного времени и не знаю его секретов. Прохожу по комнатам, отворяю тяжелые деревянные двери, открываю шкафы, провожу инвентаризацию запасов. Обнаруживаю кладовую, полную ядов, а также сыров и колбас; комнату для фехтования с опилками на полу, оружием на стенах и новым деревянным манекеном в центре помещения. На физиономии грубо намалеван зловещий оскал. Захожу в заднюю комнату – там на койках четыре тюфяка, возле разбросана одежда и несколько кружек. Ни к чему не прикасаюсь, пока не попадаю в комнату с картами и большим письменным столом. Это стол Даина, он завален свитками, перьями, ручками и воском для печатей. В какой-то момент чувствую, что ошеломлена всем случившемся. Принц Даин ушел, ушел навсегда. И с ним ушли его отец и сестры. Я возвращаюсь в большую комнату и тащу Кардана вместе со стулом в кабинет Даина, пропихиваю его в открытую дверь, чтобы он оставался в поле зрения. Снимаю со стены в фехтовальной комнате ручной арбалет и несколько стрел. Взвожу оружие, заряжаю, кладу на стол, усаживаюсь в кресло Даина и подпираю голову ладонями. – Теперь, когда я, к твоему удовольствию, связан, ты скажешь, где именно мы находимся? Мне хочется лупить Кардана по самодовольной роже, пока с нее не сойдет эта ухмылка. Но если это сделать, он будет просто бояться меня. – Это место, где собираются шпионы принца Даина, – сообщаю я, стараясь стряхнуть страх. Мне надо сосредоточиться. Кардан ничтожество, инструмент, пешка. Он смотрит недоверчиво и обеспокоенно. – Откуда ты знаешь? Зачем привела меня сюда? – Пытаюсь сообразить, что делать дальше, – честно отвечаю я, хотя это мне неприятно. – А если один из шпионов вернется? – спрашивает он, выходя из ступора и, кажется, начиная волноваться. – Они найдут тебя в своем логове и… Заметив ухмылку на моем лице, он прерывает фразу и замолкает. Наблюдаю, как до него доходит, что я – одна из них. Что здесь я у себя. Кардан, онемев, откидывается на спинку стула. Наконец-то, наконец-то я заставила его содрогнуться. Я занята тем, чего никогда не смела делать. Разбираюсь с бумагами на столе принца Даина. Здесь горы корреспонденции. Списки. Записки – не от Даина и не к нему, вероятно, краденые. Еще больше того, что написано его рукой: заметки, загадки, проекты законов. Официальные приглашения. Неофициальные, но безобидные письма, в том числе несколько от Мадока. Сама не знаю, что ищу. Просто как можно быстрее просматриваю все в поисках чего-то – чего угодно, – что подскажет, почему его предали. Всю свою жизнь, с малых лет, я думала о Верховном Короле и принце Даине как о наших безусловных правителях. Я искренне считала, что Мадок полностью верен им, и сама верила им. Я знала, что Мадок жаждет крови. Догадывалась, что он хочет завоеваний, войн, сражений. Но я полагала, что он рассматривает войны как часть своих генеральских обязанностей, в то время как часть обязанностей Верховного Короля – держать в узде своего военачальника. Мадок говорил о чести, обязательствах, долге. Он воспитывал меня и Тарин на этих идеалах, и казалось логичным, что он готов мириться с недостатками, которые не противоречат данным понятиям. Я никогда не думала, что Балекин может нравиться Мадоку. Вспоминаю мертвого гонца, которого я застрелила, и содержание записки: убей предъявителя этого послания. Вот и пример отвлекающего маневра; все было нацелено на то, чтобы шпионы Даина гонялись за собственным хвостом, пока Балекин и Мадок планировали нанести удар там, где никто не ждет – на глазах у всех. – Ты знал? – спрашиваю я Кардана. – Ты знал, что собирается сделать Балекин? Поэтому тебя не было с семьей? Он громко хохочет. – Если ты так считаешь, то почему я не бросился прямо в любящие объятия Балекина? – Все равно, скажи мне, – требую я. – Я не знал. А ты? Ведь Мадок твой отец. Я беру длинный брусок воска со стола Даина – один конец оплавлен и почернел. – Какое значение имеют мои слова? Я могу солгать. – Все равно скажи, – говорит он и зевает. Как же мне хочется отвесить ему оплеуху. – Я тоже не знала, – признаюсь я, не глядя на него. Вместо этого рассматриваю стопку документов, восковые оттиски, глубокие отпечатки на реверсе. – А должна была бы. Перевожу взгляд на Кардана. Подхожу к нему, наклоняюсь и начинаю стаскивать королевское кольцо с пальца. Он пытается вырвать руку, но путы не позволяют оказать сопротивление. Сдергиваю кольцо. Мне противно находиться рядом с ним, а когда я касаюсь его кожи, меня охватывает чувство какой-то беспричинной паники. – Я просто заимствую твое дурацкое кольцо, – говорю я. Печатка на кольце точно совпадает с оттиском на письме. Кольца всех принцев и принцесс должны быть идентичны. Это значит, что печать одного выглядит так же, как печать другого. Достаю чистый лист бумаги и начинаю писать. – Наверное, у тебя здесь не найдется выпивки? – спрашивает Кардан. – Не думаю, что дальнейшие события доставят мне массу удобств, поэтому хотел бы оставаться пьяным, чтобы вынести их. – Ты действительно думаешь, что мне есть дело до твоих неудобств? – с вызовом спрашиваю я. Услышав шаги, встаю из-за стола. Из общей комнаты доносится звук бьющегося стекла. Опускаю кольцо Кардана в корсет, где он тяжело ложится на кожу, и направляюсь к двери. Таракан смахнул с книжной полки ряд кувшинов и крошит деревянную мебель. Каменный пол покрыт осколками стекла и разлитыми настойками. Мандрагора. Живокость. Раковые шейки. Призрак хватает Таракана за руку, оттаскивает, не дает продолжить разгром, хотя у него по ноге течет кровь и двигаться ему трудно. Призрак побывал в бою. – Эй, – окликаю я. Оба удивленно смотрят на меня. Еще больше удивляются, заметив сквозь дверной проем, ведущий в комнату с картами, принца Кардана, привязанного к стулу. – Разве ты не должна быть с отцом и праздновать? – выплевывает Призрак. Я на шаг отступаю. Раньше он всегда служил образцом совершенного, даже противоестественного спокойствия. Теперь они не кажутся спокойными. – Бомба еще там, и эти двое едва не погибли, чтобы выручить меня из темницы Балекина, а ты сидишь тут и радуешься? – Нет! – твердо отвечаю я. – Подумай вот о чем. Если бы я знала, что произойдет, если бы я была на стороне Мадока, то появилась бы здесь только в сопровождении рыцарей. Вас застрелили бы прямо в дверях. Вряд ли я пришла бы одна, волоча пленника, которому бы очень обрадовался мой отец. – Успокойтесь оба. Мы все на взводе, – говорит Таракан, осматриваясь и оценивая причиненный им ущерб. Качает головой, потом его внимание привлекает Кардан. Он подходит к принцу, рассматривает его лицо. Черные губы расползаются, обнажая в довольной гримасе зубы. Он поворачивается ко мне. – Хорошо, что хоть кто-то из нас сохранил холодную голову. – Привет, – произносит Кардан, поднимая брови и посматривая на Таракана так, словно они сидят за чашкой чая. После прогулки под столами, после того, как я схватила его и связала, одежды принца не в лучшем состоянии, а его печально известный хвост выбился из-под белого батиста рубашки. Он тонкий, почти безволосый, с пучком черного меха на кончике. Пока я смотрю, хвост свивается дрожащими кольцами, трепыхается, как змея, и выдает главное: несмотря на надменный вид, Кардан ни в чем не уверен и испуган. Теперь понятно, почему он прячет эту штуку. – Надо его убить, – говорит Призрак, остановившись в дверном проеме; его светло-каштановые волосы беспорядочно падают на лоб. – Он единственный член королевской семьи, который может короновать Балекина. Без Кардана трон будет навеки утерян, и мы отомстим за Даина. Кардан делает быстрый вдох, потом медленно выпускает воздух. – Я бы предпочел жить. – Мы больше не работаем на Даина, – напоминает Таракан, и крылья его носа, похожего на длинный зеленый нож, вспыхивают. – Даин мертв, и ему дела нет до тронов и корон. Мы продадим принца Балекину за то, что сумеем выторговать, и уйдем. Затеряемся среди малых Дворов или в массе свободного народа. Там весело, и у нас будет золото. Можешь пойти с нами, Джуд. Если хочешь. Соблазнительное предложение. Гори оно все огнем. Начать заново там, где меня никто не знает, кроме Призрака и Таракана. – Я не хочу денег Балекина, – сплевывает на пол Призрак. – А больше этот принц-мальчишка ни на что не годен. Слишком юн, слишком слаб. Если не из мести за Даина, давайте убьем его во имя Волшебной страны. – Слишком молод, слишком слаб, слишком спесив, – вставляю я. – Погодите, – говорит Кардан. Я много раз воображала его испуганным, но действительность превзошла мои ожидания. С удовольствием наблюдаю, как учащается его дыхание, как он извивается в путах, которые я завязала надежными узлами. – Погодите! Я расскажу вам, что знаю про Балекина, про кого угодно. Если хотите золота, богатства, я могу достать их для вас. Я знаю путь в сокровищницу Балекина. У меня десять ключей от десяти дверей во дворце. Я могу быть полезен. О таком Кардане я могла только мечтать. Умоляющем. Униженном. Беспомощном. – Что ты знал о планах твоего брата? – спрашивает Призрак, отрываясь от стены, и хромает к принцу. Кардан трясет головой. – Только то, что Балекин презирал Даина. Я тоже его презирал. Он был достоин презрения. Я не знал, что Балекин сумел убедить в этом и Мадока. – Что ты имеешь в виду под словами «достоин презрения»? – возмущенно спрашиваю я, хотя рана на моей руке еще не зажила. Смерть Даина смыла обиду на него. Кардан загадочно смотрит на меня. – Даин отравил своего собственного ребенка, когда тот еще был в утробе матери. Он работал на нашего отца, потому что король доверял только ему. Спроси у них – наверняка шпионы Даина знают, как он заставил Элдреда поверить, что Эловин плетет против него заговор, как он убедил короля, что Балекин – глупец. Даин организовал мое изгнание из дворца, вынудил просить приюта у старшего брата либо остаться бездомным, без пристанища при Дворе. Он отравлял вино Элдреда – поэтому Король был таким усталым и больным – и убедил его отречься. Не помогло даже заклятие короны. – Этого не может быть. – Я думаю о Лириопе, о письме, о том, как Балекин хотел узнать, кто добыл яд. Но Элдреда нельзя было отравить румяным грибом. – Спроси своих друзей, – настаивает Кардан, кивая на Таракана и Призрака. – Один из них применил яд, убивший ребенка и его мать. Я качаю головой, но Призрак отводит взгляд.