Не могло быть сомнений: рукописные страницы, которыми владел Давид Эскиме, были написаны рукой Калеба Траскмана. Необходимо прочесть этот детектив. И вылущить спрятанные за словами зловещие тайны писателя. У него на это целая ночь. 52 В камине билось яростное пламя. Время от времени потрескивали сухие дрова — смесь ясеня, дуба и ели. Алеющие светлячки взмывали зигзагами, потом выдыхались и приземлялись на угли цвета лавы. Поль устроился в кресле в гостиной, уткнувшись носом в «Последнюю рукопись». Каждая перевернутая страница действовала на него так, словно кто-то в этот момент проворачивал нож в его сердце. Он был настолько поглощен чтением — и своими невероятными открытиями, — что вздрогнул, когда на его плечо легла рука. Коринна стояла у него за спиной, закутавшись в синий халат с вышитыми карманами. Тягостное беспокойство обвело ее глаза серыми кругами. — Луиза наконец заснула. Я дала ей снотворное. — Хорошо… Поль глянул на часы. Скоро полночь. Он не заметил, как прошло время. — Я пошла спать, — сказала Коринна. — Вот и отлично. Она вздохнула: — Ты, как всегда, разговорчив. Не хочешь рассказать мне, что происходит? Ты не ел и предпочитаешь читать какую-то книжку, лишь бы не обсуждать этот жуткий день. Я больше не могу, Поль. Он положил роман рядом с блокнотом и ручкой, которые на всякий случай приготовил на журнальном столике. Его глаза блестели от усталости, но и от своеобразного возбуждения тоже. — Кое-что происходит, Коринна. Кое-что важное, чего мы ждали двенадцать лет. Я еще не знаю, что именно нам предстоит найти, и, конечно, выдержать это будет тяжело, даже невыносимо, но не исключено, что в результате мы узнаем. Наконец-то… Она сжала в пальцах ворот халата. Ее взгляд не отрывался от грозового неба на обложке. — Это как-то связано с тем, что было в шале? С этой книгой? Он кивнул: — Жюли когда-нибудь говорила с тобой о писателе, об авторе детективов? О Калебе Траскмане? Он писал необычайно жестокие и странные истории. Убийства, похищения… Коринна пожала плечами: — Никогда не слышала. А что? Поль встал и направился в коридор: — Идем со мной. Хочу показать тебе одну штуку. Он молча миновал комнату, где спала Луиза. Потом открыл дверь в комнату Жюли, все эти годы остававшуюся нетронутой. Каждую неделю Коринна стирала здесь пыль, скрупулезно возвращая вещи на свои места. Поль подошел к красивому дубовому книжному шкафу, который Габриэль сделал своими руками. На полках стояло около сотни книг, от Жюля Верна до Стивена Кинга. Он указал на тома в нижнем углу слева: — У нее было три книги Калеба Траскмана. Он достал их одну за другой и открыл. В каждой первая страница, та, на которой обычно печаталось название, была вырвана. — Я проверил, когда вернулся: она так поступила только с книгами этого автора. — Я… я не понимаю. — Думаю, тут была дарственная надпись. Коринна держала одну из книг в руке. Она машинально листала ее, не читая: — Дарственная? Но где и когда Жюли могла получить дарственную надпись? Никогда ни один писатель ногой не ступал в книжный магазин Сагаса. И для чего ты мне все это рассказываешь? — Я думаю, существует связь между Калебом Траскманом и исчезновением Жюли. Я думаю, этот автор триллеров, чья популярность не нуждается в доказательствах, в высшей степени замешан в это дело. Я даже, можно сказать, убежден. Он сам признается в этом в «Последней рукописи». Не совсем явно и напрямую, а при помощи кодов, намеков, которые не могут быть случайными… как если бы он хотел себя выдать. Послания на гидроэлектростанции, письма, роман — все связано. Губы Коринны дрожали. — Как такое возможно? Подступали слезы. Поль прижал ее к себе, погладил по спине: — Вот это мы и постараемся как можно скорее выяснить. Но вполне вероятно, что Траскман когда-то давно приезжал в Сагас. Как простой турист, инкогнито. И снял шале у отца Давида, чтобы окончательно отредактировать там свой роман, что и объясняет найденные нами рукописные страницы. Он мог познакомиться с Жюли, когда она работала в гостинице, а он там останавливался, и… возможно, между ними что-то было. Какие-то чувства, я хочу сказать. Давид Эскиме стал этому свидетелем. Он отстранился, встретил взгляд жены. В этот момент он ощутил в ней хрупкость хрусталя. — Калеб Траскман умер, но его сын все еще жив, — уверенным тоном добавил он. — Он должен что-то знать. — Умер, — механически повторила Коринна. — Он пустил себе пулю в голову три года назад. Это написано в предисловии к «Последней рукописи», его последней книге, — предисловии, которое написал его сын. Но мы еще поговорим об этом позже, ты уже на ногах не стоишь. Сколько таблеток снотворного ты приняла? — Две. И еще «Xanax». Ее почти ежевечерний коктейль вот уже на протяжении нескольких лет. Поль больше даже не удивлялся. Он помог ей дойти до кровати. Уложил, накрыл, поцеловал в щеку и несколько секунд смотрел на нее. Как давно он не глядел на нее вот так, с нежностью? В конечном счете, кажется, не все еще умерло в нем. Он удалился на цыпочках. Заглянул в комнату Луизы. Она скорчилась поверх одеяла, прижав к себе подушку. Судя по виду, она крепко и спокойно спала. Он прикрыл дверь и вернулся в гостиную. Коринна, Луиза — последнее, что у него осталось. Он не имел права все испортить. Роман Траскмана ждал его на журнальном столике. Казалось, серебряные буквы на обложке пляшут в одном ритме с языками пламени. Когда он взял книгу, ему показалось, будто он прикоснулся к чему-то злотворному. Да, так оно и было: эта книга — само Зло. Абсолютное Зло, которое тысячи людей держали в руках, но так и не разгадали его тайный смысл. Не поняли, что речь идет об исповеди. Он снова уселся в кресло и принялся за чтение. В три часа ночи он закрыл книгу. После концовки, предложенной сыном, он прочел фотокопии авторской версии, написанной отцом. Руки Поля дрожали, когда он перевернул последнюю страницу. Он устремился к бару и плеснул себе виски, который и проглотил залпом. О господи. Заледенев от этого многочасового тесного общения с Траскманом, на которое сам себя обрек, он послал эсэмэску Габриэлю: Купи прямо с утра книгу под названием «Последняя рукопись» Калеба Траскмана. Прочти ее немедленно. Я пришлю тебе сканы концовки, которую мы нашли у Эскиме. Траскман — тот человек, которого мы ищем. Писатель, автор детективов. Ты все поймешь уже с предисловия, но дочитай до конца. Это фантастика. Проверю, живет ли сын автора по-прежнему на севере. Если да, буду завтра. Сотри сообщение. 53 Настороженно вглядываясь в текст, Габриэль в молчании погрузился в первые страницы «Последней рукописи» Калеба Траскмана. Предисловие Ж.-Л. Траскмана[49] «Прежде него одно лишь слово: меченосец…» Так начинается книга моего отца Калеба Траскмана. Я обнаружил папку с его рукописью на чердаке, куда он имел досадное обыкновение сваливать все подряд. Пачка листов формата А4 в полной сохранности уже с год валялась в куче хлама под слуховым окошком, из которого тем летом лился мягкий свет северного солнца. Отец никому не сообщил о существовании романа, он работал над ним в одиночестве на своей огромной вилле с видом на море в течение десяти месяцев, когда мою мать медленно пожирала в больнице болезнь Альцгеймера. Он не завершил эту историю, не имевшую названия к моменту ее обнаружения. Однако мне кажется, что этой почти пятисотстраничной рукописи недостает всего какого-то десятка листов. Само по себе — мелочь, но катастрофа для литературного жанра, в котором блистал отец, чьи триллеры приводили в трепет сотни тысяч читателей. И сейчас я, без сомнения, держал в руках один из его лучших романов. Лихо закрученный, запутанный, погружающий в атмосферу тревоги и страха. Один из самых мрачных. История этой писательницы, Лин, сделанной из того же теста, что и мой отец, покорила меня и напомнила, насколько точно книги отца отражали его глубинные тревоги и самые жуткие навязчивые идеи. Я думаю, он примирялся с самим собой, только когда изливал свой страх на бумагу. А уж страха в этом романе было предостаточно — слово Траскмана. Ну и чем же он кончается, спросите вы. Где финал, в котором все должно разрешиться, черт побери? Почему Калеб Траскман, король интриги и великолепных развязок, не дал нам ответов на поставленные им же самим в романе вопросы? Почему не довел до конца свою семнадцатую книгу? Я мог бы думать, что он забросил работу в связи с кончиной моей матери, отложил незавершенную рукопись, возможно уже зная, что через три месяца пустит себе в лоб пулю из полицейского оружия. Или же он попросту не сумел закончить историю. Да, я мог бы так думать, но некоторые детали в тексте убеждали меня в другом. Подсказывали, что отец с самого начала знал, что не допишет роман. Как будто само отсутствие концовки составляло часть интриги, «загадку Калеба Траскмана». Последний блестящий мастерский ход перед смертью. Однако скептически настроенные читатели усомнятся: к чему сочинять книгу, не имеющую конца? Зачем тратить целый год жизни на строительство дома, зная, что вы никогда не подведете его под крышу? Сейчас, когда я пишу эти строки, загадка по-прежнему требует решения, однако это скорее дело личное. Когда бессменная издательница отца Эвелина Леконт узнала о существовании рукописи, от радости она аж подпрыгнула до потолка. Однако, прочтя книгу и поняв, что интрига сводится к искусному трюку, но лишена самого главного — его разоблачения, впала в глубокое отчаяние. Немыслимо публиковать посмертный роман Калеба Траскмана без свойственной его произведениям блистательной концовки, хотя могу предположить, что множество читателей в любом случае с жадностью набросились бы на новую книгу. И тут настала пора выдвижения самых разных предположений и самых противоречивых идей, призванных решить отцовскую головоломку. Мы неделями корпели над этой загадкой в парижских кабинетах, устраивая мозговые штурмы. С десяток знатоков усаживались вокруг стола, чтобы снова и снова перечитывать рукопись, вылущивать каждую фразу с единственной целью: понять, почему Калеб старательно выделил палиндромы, почему в этой книге столь заметно его пристрастие к цифрам. В моменты непонимания и сомнения мы молча сердито переглядывались. Особенно мы зациклились на первой фразе романа: «Прежде него одно лишь слово: меченосец». К чему она? Каков ее подлинный смысл? Поверьте, в издательстве не осталось никого, кто не знал бы о том, что меченосец — это пресноводная тропическая рыбка, получившая свое название из-за формы хвостового плавника. Теперь и вы в курсе, верно? И вот однажды Эвелина, знавшая моего отца больше тридцати лет, предложила решение. РЕШЕНИЕ.