— Ты рассказывай давай, а там посмотрим, чего я могу, а чего не могу, — ворчливо распорядился шеф и яростно потыкал свернутым в трубочку блином в плошку со сметаной. Я рассказала ему все. Под мой рассказ шеф уплел десять пышных блинов — неудивительно, что он становится похож на пингвина. Десятый, юбилейный блин Анатолий Эммануилович запил чаем, со звоном поставил чашку, оттолкнул блюдце, встал из-за стола и ушел из кухни, походя сдернув со шнура зарядного устройства мобильный и велев мне: — Сиди, ешь. Прежде чем за ним закрылась дверь дальней комнаты, я услышала: — Пал Семеныч, здравия желаю, мон женераль, как поживаешь, дорогой? Я вот… — Павлику звонит, Паше Усольцеву, — прокомментировала Тамара Тимофеевна, материализовавшись так же мгновенно, как исчезла. — Генералу ФСБ Павлу Семеновичу Усольцеву? — уточнила я, с усилием проглотив вставший комом в горле блин. — Ага, ему, Павлику, — легко ответила профессор Плевакина и налила мне еще чаю. Посидеть на больничном мне все же пришлось. Даже не посидеть, а полежать. После ночи в контейнере я совершенно расхворалась, и пара дней для меня прошли нечувствительно: я боролась с температурой, кашлем, насморком и болью в горле. Все это вместе отвлекло настолько, что с Наткиным квартирным вопросом «специально обученные люди» разбирались без меня. К счастью, это была уже не моя война. Даже не наша: Натка после долгой беседы с настоящим следователем тоже оказалась не у дел, что ее очень нервировало. Анатолий Эммануилович звонил каждый день, справляясь о моем здоровье и уверяя, что следствие движется семимильными шагами. Я шефу верила, и все же торопилась вернуться в строй. Сашка вдобавок к прописанным доктором препаратам беспощадно пичкала меня «классными зожными средствами», и объединенными усилиями традиционная медицина и народная победили мою хворь за три дня. На четвертый я вышла на работу, на пятый — открыла очередное заседание по делу обманутых дольщиков. Нет худа без добра, кое в чем болезнь и переживания пошли мне на пользу: похоже, я сбросила пару-тройку кило. В зеркале я себя не рассматривала, не до того было, но обнаружила, что воротник судейской мантии стал болтаться на шее. Как будто я надела мантию на вырост и не доросла еще до того, чтобы вершить правосудие… Приступ неуверенности в себе купировал Плевакин, заглянувший ко мне в кабинет. — Отлично выглядишь, Еленочка Владимировна! — объявил он, оглядев меня, пожевав губами и беззвучно вздохнув. — Бледна, строга и прекрасна, хоть картину с тебя пиши… Позавтракала? Тамара Тимофеевна велела тебя пирожком накормить, на вот… Чтоб быстро съела — и вперед, вершить правосудие! Шеф погрозил мне пальцем, оставил на столе аккуратный сверток и удалился. Я покосилась на подношение, решила, что сейчас уже некогда плюшками баловаться, потом съем пирожочек от профессора-психолога, и вышла в коридор, но была сразу же остановлена строгим окриком: — Куда пошла? Сначала пирожок, я сказал! — Да, сэр! Слушаюсь, сэр! Я попятилась, вернулась в кабинет и честно съела профессорский пирожок — очень вкусный, с малиной. Пока жевала, соображала, не надумали ли Анатолий Эммануилович с Тамарой Тимофеевной меня удочерить? У них два взрослых сына, один на дипломатической службе, другой на военной, оба далеко, а они, может, всегда себе хорошую девочку хотели? Я хорошая! Настроение улучшилось. И не только мое! Публики в зале поубавилось, перформансов с транспарантами никто не устраивал, из прессы присутствовала всего одна съемочная группа, тем не менее ощущения, будто люди потеряли надежду на справедливое решение их больного вопроса, не возникало. Наоборот: передовой отряд армии обманутых дольщиков — истцы — был бодр и свеж, даже старички Волошины, прежде понурые, задорно сверкали очками. Я понадеялась, что наш прокурор использовал паузу с толком, что-то накопал в пользу обездоленных истцов — и не ошиблась. Прокурор у нас действительно въедливый и не только намеки правильно понимает, но и мысли ловит на лету. Я только подумала о том, что неплохо было бы послушать кадровика «Райстроя», а Ильин его нашел и вызвал свидетелем! Ее, а не его, потому что это дама. Вернее, молодая женщина, очень старающаяся выглядеть солидно и серьезно. Анастасии Владимировне Цветковой лет тридцать максимум, и она очень хороша собой, о чем непросто догадаться, потому что красавица упакована в глухую белую блузку под горло, широкие брюки и двубортный пиждак, который ей явно велик. Я в курсе, что пиджаки оверсайз — это модно, но Анастасия Владимировна с размером переборщила и выглядит так, словно раздела нашего Плевакина, например. И разула спецназовца: на ногах у нее нечто массивное, на тракторной подошве. Длинные светлые волосы свидетель Цветкова густо замазала гелем и стянула в гульку, а косметикой не то чтобы пренебрегла, но воспользовалась оригинально, отказавшись от помады и густо забелив все лицо, включая даже брови. Но из-под слоя очень светлой пудры настойчиво пробивается лихорадочный румянец, выдающий волнение. И очки свои с тонированными золотистыми стеклами нервничающая Анастасия Владимировна то надевает, то снова снимает, отчего становится ясно, что проблем со зрением у нее нет, окуляры — часть маскировки. Ильин ласково пытает девушку на предмет ее трудовой деятельности в «Райстрое». Цветкова сообщает, что пришла туда сразу после института, это была ее самая первая работа, функционал соответствовал стандартным обязанностям кадровика — Анастасия Владимировна по-модному говорит «эйчара». Она явно опасается, что кто-то — мы с прокурором, например, — подумает, будто ее взяли на работу за красивые глаза и все остальное, поэтому несколько раз повторяет: — Я была просто эйчаром, вела обычную работу с кадрами. — Какую именно? — уточняет прокурор. — Да всю! Анастасия Владимировна делает глубокий вдох и отвечает обстоятельно, как на экзамене: — В мои обязанности входило своевременное оформление приема, перевода и увольнения сотрудников, соблюдение правил хранения и заполнения трудовых книжек, оформление листков нетрудоспособности, ведение личных дел… — воздух в груди, стиснутой строгой блузкой, заканчивается, и девушка замолкает. — Расскажите, как вы нанимали новых сотрудников, — просит Ильин. — Да как обычно, — Цветкова снова набирает воздуха. — Описание вакансии я размещала на классических сайтах по поиску работы, на сайтах объявлений вроде «Авито» и «Из рук в руки», а также на бирже фрилансеров, там тоже можно найти не только специалистов на проектную работу, но и сотрудников в офис, а еще на региональных и городских порталах, где есть раздел «Работа»… Воздух у девочки снова закончился, а информация явно еще есть. Но прокурор не горит желанием пройти экспресс-курс подготовки молодого эйчара и настойчиво гнет свою линию: — Директора компании тоже наняли по объявлению? Взглядом он указывает на Свекольникова. — Да, я готовила описание вакансии, размещала его на джоб-сайтах и… — И прочих полезных ресурсах, мы поняли, — кивает Ильин. — Не сообщите нам, какие требования предъявлялись к соискателю данной высокой должности? — Да я уже точно не помню, — Цветкова еще больше бледнеет. — Ничего страшного, вакансия была сохранена в архиве сайта, — успокаивающе улыбается свидетелю прокурор. — У нас есть возможность ознакомиться с тем вашим объявлением. Он вопросительно смотрит на меня, я киваю, и мы «знакомимся». — «В связи с организацией нового направления открываем вакансию генерального директора, — с выражением читает Ильин с листа. — Должностные обязанности: организация и контроль работ всех структурных подразделений в соответствии с утвержденными планами, повышение эффективности работы подразделений, обеспечение выполнения плановых показателей компании, высокой удовлетворенности клиентов, стабильной рабочей атмосферы в коллективе и роста финансовых показателей», — он смотрит на Цветкову. — Та самая вакансия? — Да, это я писала, про стабильную атмосферу — это точно мое! — радуется бывший эйчар «Райстроя». — Тогда я продолжу, — скупо улыбается прокурор. — «Требования: опыт работы на руководящей должности в крупных компаниях не менее 5 лет. Умение организовывать и вести системный контроль работы подчиненных. Развитые управленческие качества, высокая степень самоорганизации, умение расставлять приоритеты, стрессоустойчивость, ответственность за результат, системное мышление». Анастасия Владимировна размеренно кивает, подтверждая, что все так, все правильно. — Много откликов на вакансию было? — спрашивает ее прокурор. — Да до фигища! Ой, — образцовый современный эйчар понимает, что ляпнула не то, и испуганно прикрывает ненапомаженный рот ладошкой. — То есть очень много? — доброжелательно уточняет Ильин. — Сколько конкретно? — Да я уже не помню точно, но больше сотни, — отвечает Цветкова. — И из более чем сотни соискателей вы выбрали Алексея Игоревича? — прокурор кивает на Свекольникова, который слушает свидетеля с доброжелательным интересом, явно ни о чем не беспокоясь. Хорошая нервная система у человека, всем бы такую. Кажется, я понимаю, какое качество Алексея Игоревича выделило его среди других кандидатов на должность гендиректора компании, обреченной на банкротство: пофигизм. А Ильин опять будто мысли мои читает. — И что же выделило господина Свекольникова из ряда других кандидатов на должность генерального директора? Анастасия Владимировна молчит. — В какой именно крупной компании Алексей Игоревич работал на руководящей должности не менее пяти лет? Цветкова молчит и краснеет. — В армии! — простодушно отвечает сам Свекольников. По залу прокатываются смешки, кто-то с нарочитым восхищением произносит: «Настоящий полковник!» — Анастасия Владимировна, Алексей Игоревич Свекольников до прихода в «Райстрой» не руководил компаниями и не имел отношения к строительству, — говорит прокурор. — Ну, окопы-то рыл! — подсказывают из зала. Ильин награждает шутника строгим взглядом и снова обращается к свидетелю: — Объясните, как получилось, что на должность генерального директора строительной компании вы выбрали человека без соответствующего опыта и образования? — Да это не я! Не я же выбирала! — всплескивает руками Цветкова. — Я-то что? Я только собрала отклики, рассортировала их, отправила анкеты руководителю, а уже он сам выбрал! Позвонил мне и сказал — вот этого берем, Свекольникова то есть! — Какому руководителю, Анастасия Владимировна? — Ну… Главному. — А кто был главным? Зал замирает. Цветкова снова бледнеет: — Так это… Петр Давидович. — Какой Петр Давидович? Анастасия Владимировна, вы же кадровик, разве не знаете, что никакого Петра Давидовича в штате компании «Райстрой» никогда не было? — давит прокурор.