В течение тридцати лет не думал, не вспоминал о гитарах. Всё умерло, исчезло вместе с Еленой. И вдруг вот она, похожая на Еленину, та же рыжина, с разводами. Он прижал к себе гитару и пошёл к себе. Покачивалась вокруг вода, по которой он плыл мальчишкой, светило солнце, и посланные ему Богом слова сплетались с мелодией: О, Господи, к тебе я вновь и вновь С молитвою колено преклоняю, Верни Надежду, Веру и Любовь И Свет в душе, который я теряю… Слова изливались из него вместе с остатками боли, солоно было во рту, но он перебирал и перебирал струны — очищал свою кровь, словами вымывал коды болезни. Последнее слово. Весь мокрый и лёгкий, он буквально рухнул на кровать, прижал гитару к себе и отключился. Сколько времени он проспал, не знает. Разбудил голос отца: «Встань и иди, сынок». Сколько сейчас времени? Дома тихо. Отец любил Елену. Поил её чаем с зефиром и рассказывал ей о войне. Как-то Елена спросила его: — Было вам страшно на войне? Он задумался. А потом сказал: — Разве в девятнадцать, двадцать лет бывает страшно? В смерть не веришь. Играли в войну — мальчишки! И думали, смерть тоже понарошку. Пока не стали гибнуть друзья. Рассказал отец и о том взрыве, подведшем его к смерти. Отец часто жалуется, что ночами не спит. Евгений набирает его номер, поёт ему песню. Допев последнее слово, отключается. Елена любила его отца. Руки снова берут гитару. И сами собой рождаются строки: Орден Славы. Оркестр играет. И — салюта мерцающий свет. Как там было? И он вспоминает Звук шипящий сигнальных ракет. Этот звук ощущая всем телом По приказу коварной судьбы, И под бешеным артобстрелом Танк как будто встаёт на дыбы. Взрыв. И смерть, раскалённым металлом На куски разрывая броню, Ядовитым касается жалом, Предавая живое огню. Всё вокруг стало чёрным, как сажа. Голоса: «Может, жив?», «Медсанба!..» Только он, командир экипажа, Не поймёт: это рай или ад? И ужасная боль без предела. В рай дорога ведёт через ад, И душа отрывалась от тела, И опять возвращалась назад. Орден Славы. Оркестр затихает. На кровати при свете луны Он лекарство опять принимает — Боль приходит оттуда, с войны! Вся та боль, разрывавшая душу От рассвета и до зари, Выходить начинает наружу, Много лет притаившись внутри. Телефонной разбуженный трубкой, Утром ранним. На дальний звонок, Как всегда, он ответит с улыбкой: «Хорошо! Всё в порядке, сынок…»