«Ящик», который Вася и Настя смотрели от случая к случаю, давно уже выброшен. Ему на смену пришел «JVC», а его сменила плазменная панель «PHILIPS». Но белую статуэтку с Лениным, читающим книжку, он оставил. И даже тогда, когда его жена попыталась ее выбросить, он закатил ей скандал и (вы не поверите) впервые за их совместную жизнь хотел в сердцах ее стукнуть. Обошлось. Но в кабинет после этого инцидента он долгое время пускал ее с опаской. Шутка ли – не зная о Насте, супруга случайно посягнула на чуть ли не священную для него вещь. Кстати, ему было комфортно работать в этих стенах – одна любимая женщина дома, вторая – в его душе, а эти вещи не дают о ней забыть, лишний раз напоминают. С тех пор как они – Настена и Василий – в последний раз проводили вместе время и занимались любовью здесь, в этой квартире, многое изменилось. Два ремонта – новые обои, занавески, шкаф. Теперь его комната не напоминала крепость, которую доблестно сторожит и отважно защищает почти любой молодой человек от вторжения своих родителей. Теперь это была комната-кабинет состоявшегося финансового директора. И не важно, что у них с женой не было детей. Наверное, именно поэтому они были так счастливы. Ну или почти счастливы. Все заработано своими руками, честно. Да и с женой ему повезло. Так бы подумал каждый, кто оказался бы на его месте. Во всяком случае, они прошли за эти пятнадцать лет через очень многое и всегда вовремя выручали друг друга. Идеальный брак. Но он считал иначе. Знаете, как ворчат иногда старики с ностальгической хриплостью в голосе? Они говорят: «раньше было лучше» или что-то вроде этого. Вася был в самом расцвете сил и в любой другой день, пожалуй, отогнал бы подобные рассуждения как старческое нытье. Но сегодня тридцатипятилетний мужчина чувствовал нечто подобное вышеупомянутому «раньше было лучше»… Как бы проникнув в прошлое, заглянув в тайники своей памяти, он снова ощутил то счастье и гармонию, ту радость жизни, которую он испытывал каждый раз, каждую секунду, каждый миг, когда они были вместе. 2 Они были вместе полгода. Смехотворно короткий срок, как он сейчас это представлял, но сколько всего произошло за это время. Перестройка была на носу, чувствовался ветер перемен – не слишком хороших, как ему представлялось. Именно поэтому, из принципа, он не стал сдавать свой партбилет – оставил на память. И все же юношеский максимализм, уверенность в себе и любовь – вот что поддерживало его в тот период. В то время Василий был человеком-противоположностью. Ну или близко к тому: при всей своей отнюдь не напускной серьезности он мог быть, как сейчас говорят, безбашенным. Проявлялось это в том, что он пил все, что горит, и в больших количествах, но вместе с этим не курил. Сейчас наоборот: дымил как паровоз, но уже лет десять не принимал внутрь не капли. До сегодняшнего дня. На одной из дискотек в местном Доме культуры, располагавшемся в здании местной церкви, он встретил Настю. Он никогда не судил о книге по обложке, но Настя была потрясающе красива тогда, и такой же она представлялась ему и теперь: во-первых, каким-то образом на ней были надеты джинсы, во-вторых, она была рыженькая, а в-третьих, эрудированная. Ну и пошло-поехало. Полгода. Всего полгода вместе. Эта мысль сдавливала виски и затрудняла дыхание – в горле появлялся комок, а в глазах блестели слезы. Но зато какие это были полгода! Почти все дни напролет они проводили вместе, хотя сейчас это ему казалось более чем невозможным – а как же учеба, практика, общественные работы, отдых в деревне? При любом удобном случае он приезжал на попутках к ней в город, а несколько раз Она проделывала тот же финт и неожиданно приезжала к нему в деревню… Они были как Ромео и Джульетта. Разве что более хулиганистые и мозговитые – ни он, ни она ядом не отравились, зато тайком занимались сексом, катались на «запорожце», лазали по крышам городских гаражей и ходили на речку купаться. Кто бы знал, что финал этих чудесных отношений будет неожиданно ужасен? Впрочем, предоставим Василию самому рассказать его версию произошедшего. 3 Хотя язык у него был подвешен, Василий не представлял, как начинают писать свои книги именитые писатели. К черту книги, к черту писателей! Ему предстояло написать предсмертную записку. Он знал, что уйдет из жизни, осталось только рассказать почему, но он не знал, с чего начать. Подростком он писал стихи. Затем, студентом, курсовые работы. Позже – объяснительные и служебные записки. И только теперь – предсмертную записку. Какой она должна быть? Что написать, голую причину ухода из жизни? Одной строчки мне мало. Не получится. Он представил, как домой вернется жена, движимая нехорошим предчувствием, что произошло что-то непоправимое (как это бывает в кино); представил, как она найдет его тело и как будет переживать… О ее боли он не мог не думать без гримасы сожаления на своем лице, но во всем остальном он был уверен. Он не мог знать, что будет после его смерти. После его смерти здесь. Да и что будет т а м, он тоже не мог знать наверняка. В таких вопросах уверенности, что мы правы, придает вера. Поэтому мужчина еще несколько секунд строил догадки, давая волю воображению, а потом начал свое сочинение с простого слова. «Привет!». Этот человек шагал навстречу своей мечте. Но не затем, чтобы кануть в Небытие, а затем, чтобы войти в Вечность. Далее читатель, если ему угодно, может представить, как человек пишет каждое слово на нескольких листах бумаги своего немаленького, но стильного ежедневника, и догадаться, что он чувствует, сидя за столом в своей комнате в абсолютной тишине, а я лишь приведу всю записку ниже так, какой я впервые прочел тогда, когда приехал, как мы говорим, в адрес. Оригинал, безо всяких исправлений и купюр: «Привет! Мы уже несколько дней общаемся лучше некуда, и, быть может, ты меня обманываешь и совсем не у Гали дома, но я не собираюсь тебя обвинять в любом случае. Это, возможно, будет звучать чересчур печально и иронично, когда мое тело будет валяться здесь на полу, а ты будешь читать и плакать и трясущимися руками вызывать ментов в наш дом. А может, до этой записки тебе дела совсем не будет, и первыми ее обнаружат слуги закона. Было бы глупым писать тебе письма, когда можно тебя просто увидеть или позвонить. Но я намеренно отключил мобильный и хочу написать именно это (судя по всему) письмо или, вернее, предсмертную записку. Извини за банальность, но когда ты вернешься – меня уже не будет в живых. Я бы попросил тебя не брать то, что произойдет, на свой счет, но это будет полуправдой. Пожалуйста, постарайся дочитать до конца. Во всяком случае, я бы этого хотел. Правда в том, что за пару месяцев до нашего с тобой знакомства я был в жуткой депрес… – (зачеркнуто) —…в жутком состоянии. Так вышло оттого, что я повстречал Девушку, и мы с Ней крепко полюбили друг друга. Вот только зачем, чтобы расстаться? С разлукой пришла депрессия. Я расскажу тебе, как все было, и, если ты постараешься меня понять, тогда я не зря пишу. Не злись и, ради бога, не сравнивай Ее с собой! Она – как часть моего любимого прошлого, была моим единственным от тебя секретом. Секретом, о котором теперь я не могу умолчать… Суть в том, что мы с Ней были счастливы как никто другой на земле. А потом Она просто исчезла. В привычном для всех смысле причины для Ее исчезновения не было. Как я выяснил позже – Ее не убивали, Она не уехала тайком за границу. Короче, исчезла без причины. Бред, конечно. Особенно, когда ты сейчас это читаешь, а где-нибудь неподалеку валяется мертвый муж. Но единственная причина, которой можно было бы объяснить Ее исчезновение, – это то, что Ее не существует и никогда не было. Да-да, как во всех этих сказочках! Забавно все получается – возможно, ты теперь будешь избегать мужчин, стесняясь того, что скоро произойдет. Ну да, как же тут с кем-нибудь познакомишься: – Слушай, а ты… сейчас одна? – Ну… – протянешь ты задумчиво, и твой джентльмен подумает, что ты что-то от него скрываешь. – Я вдова. – Ах, прости. Сожалею о твоей утрате, – говорит он, может быть, вполне искренне. Тут ты чувствуешь себя вруньей (хотя между враньем и умалчиванием большая разница). Воспоминания о моей трагичной кончине весьма некстати развязывают тебе язык. Секундой позже ты уже заметно нервничаешь и в жалкой попытке отшутиться сбалтываешь лишнего: – Ничего-ничего, ведь мой покойный муж – чертов пациент психиатра. Подумаешь, со многими случается. Эй, постой! Куда же ты? Быть замужем за психически больным все ж лучше, чем быть матеръю-одиночкой. Ах, ну и иди к черту… (Извини за сарказм – так я пытаюсь справиться с возбуждением, которое меня вдруг охватило. Знаешь, никогда не думал, что, будучи финансовым директором, в свои 35 лет, 15 из которых мы прожили с тобой, я буду с таким нетерпением ждать момента собственного самоубийства. То, что я сейчас ощущаю, сродни детской радости после беспечного хулиганства, которое осталось незамеченным родителями и придало тебе уверенности в том, что ты всесилен, а не ничтожный мальчишка в окружении взрослых, которые иногда думают только о себе.) Так вот, продолжаю свою «бредовую» историю. Я съездил даже к Ее родителям (они были людьми замечательными и приятными, боготворили наши отношения, что редкость в наше время) – в их доме проживали совсем другие люди, которые о Ней и не слышали. Я попытался найти Ее брата – и оказалось, что мужчина, который наиболее подходил на его роль, оказался больным раком человеком. Он отрицал всякое с Ней родство и в итоге отказался со мной разговаривать, а через несколько месяцев умер. Но даже это могло объясняться моими выдумками и его болезнью. Все наши фотографии куда-то пропали. Представляешь, каково мне было? Наверное, мое состояние тогда похоже на твое – теперь. Словом, с Ее исчезновением почти все реальные доказательства наших с Ней отношений испарились, будто бы я все это выдумал. Думаешь, я не пытался в то время быть рациональным? О, я боялся того, что, может быть, у меня всего-навсего поехала крыша. Временами, наоборот., я надеялся, что все это лишь выдумка, фикция рассудка, и собирался к психиатру. Но что-то меня держало. Какой-то частью своего сознания я понимал, что здоров, – ведь я жил точно так же, как и раньше: ходил в институт, параллельно работал. При всей моей общительности мало кто заметил странностей в моем поведении. Кругов под глазами. Моей тоски, которая порой так накатывала, что никуда не деться. Именно поэтому – спасаясь от тоски – я начал жестоко пить. Этот период был недолгим и очень скоростным. Алкоголь мой – друг мой! Сперва меня это устраивало, потому что помогало забыться, но потом я очнулся, когда понял, что еще немного – и потеряю работу, и бросил дружить с бутылкой. Я едва не потерял все: в институте появились долги, и хотя я и учился на бюджетке (это сейчас попробуй получи бесплатную и качественную «вышку»!), родители начали интересоваться моим благополучием как-то больше обычного. Еще чуть-чуть и, я больше чем уверен, я бы занимал место в Степана Скворцова[28] или лечился в Клинике неврозов… Психиатры, я верю, хорошие ребята, знающие свое дело. Они должны помогать людям, а не внушать страх. В то же время разве здоровый человек будет бояться этих людей в белых халатах? Вор же, какой-нибудь карманник-непрофессионал, неспроста боится встретиться с внимательным покупателем глазами или поймать на себе радостный взгляд охранника – вдруг схлопочет. Окажись я у врача, уверен: лечение бы помогло. Я жил бы так, словно Ее никогда и не было. И все-таки Она исчезла, а ведь мы были парой!!! Так что да, терапия бы помогла, я бы перестал Ее видеть и помнить. Но я склонен считать, что не Ее образ бы затерся, а я сам утратил бы «дар» Ее наблюдать. И если ты до сих пор мне не веришь, то подумай о том, насколько легко (и легко ли?) забывать о тех, кого мы любим и с кем мы вынуждены расстаться, потому что… ну вот так сложилось. Как бы тебе понравилось, окажись ты на моем месте? Мое самоубийство, когда я допишу это письмо, будет фактом. Я же, напротив, доказать истинность того, что все было так, как пишу, не могу. В этом вся разница. И пускай это прозвучит грубо, но тебе будет легче осознать произошедшее. Я искренне надеюсь, что ты простишь меня и, смирившись с потерей, двинешься дальше. Так сделал я, когда мы с тобой встретились. Я решил: буду жить заново, больше не вспоминая о Ней. Пропала и пропала – что с того? Каждый день люди уходят из жизни: без вести пропавшие, убитые, измученные болезнью… Это так же верно, как то, что каждый день в этот мир приходят новые дети, живут и умирают. И вообще, что если наша мораль, наша культура – это нечто вроде занавески, попытки убежать от смерти, которая всегда рядом? Подумай: день сменяется ночью, а зиму сменяет весна. Все умирает и возрождается. Новый день никогда не заменит тебе тот, что был вчера, а эта зима может быть только похожа на прошлогоднюю. Зная это, я и попросил тебя не сравнивать Ее с тем, что из себя представляешь ты. Вы разные, и поэтому в моем сердце всегда существовали ты и Она – обе отдельно. Я надеялся, что такая сепарация сработает, но, как видишь, не вышло. Впрочем, не спеши расстраиваться. Сперва дочитай. Смерть… мы забываем, что жизнь и смерть дополняют друг друга. С малых лет нас учат молчать о смерти, бояться ее, замалчивать, противопоставляют ее как черное – белому. Как, по-твоему, правильно ли? Итак, да: мы встречались, а затем Она пропала без следа. Все, что у меня оставалось, – это память. Конец любых отношений – это тоже маленькая смерть: ты общаешься с человеком, делишь с ним прекрасное и печальное, а потом бац – и все заканчивается. Не так важно, кто виноват, – просто ты понимаешь, что больше вы никогда не будете вместе. С моей смертью умрет часть тебя. И чем быстрее ты это признаешь, тем быстрее избавишься от гнетущей пустоты. Но мертвые живы с нами постольку, поскольку мы продолжаем о них помнить, а смерть – кто знает, вдруг она не менее хороша, чем жизнь. Ведь кто скажет, что рассвет лучше, чем темень? Может, и так, но, по-моему, дело вкуса. Ты помнишь, как не стало моей мамы? Позволь, я расскажу об этом и здесь, ибо это пример по-настоящему красивого, достойного ухода из жизни. Она прожила долгую, полную труда жизнь. Ее любили ученики. А для учителя, наверное, это высшее счастье и лучший показатель того, что он хорошо справляется со своей работой и прожил не зря. Даже без моих просьб ее могила в одной из деревень Новгородской области всегда ухоженная и прибранная. Последний раз, когда мы там были вместе (ты помнишь), как много цветов лежало у надгробия с ее портретом… Она ушла из жизни в возрасте 87 лет. Рак уничтожал ее, но она держалась смело и достойно. Ушла из жизни в полном сознании, продиктовав доктору номер моего телефона голосом, в котором слышалась материнская любовь и спокойствие, которое присуще, пожалуй, только мудрой христианке, всю жизнь прожившей в согласии со своим сердцем и совестью. Когда я на следующий день приехал в больницу и спросил у врача (помню, как тяжело я поднимался по лестнице на деревянных ногах – в таких случаях верно, что «в ногах правды нет») о том, как прошли ее последние минуты, он сказал только: «Такого случая бесстрашия перед смертью я не встречал ни разу за всю свою практику». По его глазам я понял, что он не врет и, более того – до сих пор под впечатлением от того, что увидел. Мысль о том, что я не знаю, что с Ней, что никогда Ее больше не увижу, меня убивала, но я мог это пережить. А вот объяснить себе, как Ее родители и брат исчезли или перестали быть теми, кем они являлись, когда мы с Настей были вместе, я не мог, и это подталкивало меня все ближе и ближе в жадную пасть безумия. Судьба подарила мне тебя. Спасибо. Иначе не знаю, где бы я тогда был… Как видишь, сама того не зная, ты вытащила меня из ямы. Или на самом деле все это сумасшествие, я болен и уже лежу в психушке, а вас двоих нет и не было никогда?.. Но это нереально, потому что бессмысленно. На этом тебе лучше перестать читать. Впрочем, я закончу, а ты думай сама. Сказать по правде, некоторое время назад у нас с тобой все пошло наперекосяк. Ты и сама это знаешь. Я старался закрыть глаза, что-то поменять – как и ты, не спорю. Получилось или нет, ты увидишь вечером, когда вернешься. Но опять же, не принимай все на свой счет, как бы тупо это ни звучало. Неделю назад, на фоне всей нашей неразберихи и ссор, я опять пьяный гулял по тому парку, где мы с Ней вдвоем частенько проводили время. Была ночь, ты давно спала, и тут я увидел Ее!!! Мы с Ней говорили. Она просила прощения! Я к Ней прикасался, мы обнимались, оба плакали. И были, как раньше, рады тому, что находимся так близко и можем общаться… Абсурд, но это выглядело так, будто мы просто не виделись некоторое время. О чем я думал тогда, не помню, но помню, что мы проговорили с Ней около получаса. Она попросила меня не напиваться и позвала с собой. Я только и спросил Ее: «Скажи, куда?» А Настя только лишь посмотрела на меня и через несколько мгновений буквально растворилась в воздухе. Половину ночи я сидел на скамейке как потерянный… Было ясно, что Она – привидение. А еще – мне стало как-то спокойнее на душе. Меня почти отпустило. Я начал понимать, как мне быть дальше. И если честно, мое сердце сейчас бешено колотится при одной мысли о том, что я буду с Ней рядом. Я надеюсь, что не ошибусь. После всего этого, наверное, ты заметила во мне какие-то перемены на днях и, не найдя причины (видишь, как и я тогда), уехала к Гале. Или ты, скорее всего, посчитала, что я тебе изменяю. А что наиболее вероятно, «Галя» – это какой-нибудь мужик, который «не такой, как я, и просто оказался рядом в нужный момент». Но если я прав, то не держу на тебя зла. И ты, наверное, уже понимаешь почему… Если, конечно, не бьешься сейчас в истерике. Настенька… С Ней мне было для кого жить. С тобой – я одинок. Наверное, это самое ужасное: двое любящих друг друга людей состоят в официальном браке, живут мирно и счастливо, а потом – раз, и все уходит. А куда и почему – не понятно.