И тут их дочка, эта милая Машенька, видимо, почувствовав запах жареного, прибежала, как Чип и Дейл, на помощь своему папочке: – Мама, мама! – нырнула она в комнату в два прыжка так, что Оля спешно попыталась свернуть фотографию с рабочего стола. Не получилось, и поэтому она просто нажала кнопку на мониторе. Экран погас. Маша тем временем прижалась к папе: – Вы ругаетесь? – Дочка, а ты как думаешь? – Зачем. Она ведь и правда страшная. Папа бы не тронул эту селедку. Так можно сказать, что его дочь спасла их брак. Преувеличив, конечно, – до развода и без ее участия не дошло бы, они были хорошей семьей. 3 И вот теперь, после всего, что произошло с ним за эти годы, мужчина в самом расцвете сил упорно старался понять, мог ли он поступить иначе. Вернее сказать, он пытался не вспоминать, а раз не вспоминать это невозможно, игнорировать тот факт, что его жена умерла. Который год он вдовец? Ага, шестой. Даже почти седьмой уже идет. Не прикидывайся, что припоминаешь. Некоторые вещи, хочешь не хочешь, сидят в мозгу если не как гвозди, то точно – как занозы. И конечно же, как бывает в плохих сериалах, страшная правда заключается в том, что «его дочь» – это его падчерица. Да, вот так. Люди любят недоговаривать о себе… Кажется, что в этом такого? Подумаешь, кое-где немножко привирать, искажая легонько факты собственной биографии. Но если быть честным перед самим собой (ведь только так, похоже, можно расхлебать кашу, которую сам заварил), стесняться особо и нечего. Пока нечего. Но раз уж он проводит очередную бессонную ночь в поисках ответов на вопросы и попытках понять, как быть дальше, то чем раньше он взглянет правде в глаза, тем лучше. Тем более, когда осталось пару часов до рассвета, а там уже пора и на работу идти. Совсем не спавши. Странно, но его нервная система справлялась с нагрузкой. Временами он спал вполне себе порядочным мужицким сном. Но явно не в эту ночь… Лучше не отвлекаться! Действительно, они с Ольгой познакомились в 1998 году, и все было точно так, как он подумал пару минут назад, за исключением того, что тогда у Ольги уже был на руках семилетний ребенок, дочка от бывшего мужа, который ушел из семьи тремя годами ранее. Причина была веской – в то время, как надо было искать средства к существованию, он предпочел отправиться на поиски спиртного. Пристрастившись к спиртному, он так никогда и не вернулся в семью. Ольга знала, что у бывшего мужа есть комната, но не горела желанием разыскать его, чтобы наведаться в гости. – Лучше всю жизнь быть одной, чем дружить с алкашами, – перефразировала Ольга слова Максима Горького, когда ей было совсем уже несладко. Но потом она встретила Антона и вновь почувствовала вкус жизни, вновь поняла, что может любить и быть любимой… а жизнь продолжается. Тем более когда такой мужчина рядом. В свое время Оля любила вспоминать их незатейливые, но снимающие напряжение разговорчики вроде этого: – Вот и говори потом, что все мужики козлы. – Что поделаешь, милая. Наверное, я не козел, а поросенок. Если не сказать «свинья». – Не верю! – Хрю. – Собака какая! – Гав! О, эти двое стоили друг друга! Глядя на них, становилось ясно – все возможно, если у тебя есть поддержка и повод посмеяться в лицо трудностям. Потому что все люди одинаковы. Разница только в том, как они справляются со своими проблемами. Вот она где, демократия… Шутки шутками, но, как бы там ни было, он был достаточно открыт Маше, чтобы она потянулась к нему навстречу. А когда это произошло, он понял, что не может разделить дочку по грубому признаку «моя\не моя». «Ну и в чем тогда вопрос?» – мог бы с недоумением спросить услышавший эту историю, если бы она не была потоком воспоминаний мужчины, предоставленного в эту ночь самому себе. Впрочем, как и во многие другие ночи с тех пор, как Ольги не стало. Да, в эту ночь Антон, безусловно, был главным на сцене театра одного актера имени себя. Да, его жена была хорошей. Но вся соль этой истории в том, что с некоторых пор Антон очень и очень любил свою дочь (поправка: падчерицу) как женщину. «Да-да, наконец-то ты себе в этом признался!» — воскликнул внутренний голос, но тут же замолчал под напором здравого смысла. – Нет, все-таки дочь, и я ее правда люблю. Как отец, – прошептал мужчина, обратив внимание, как в утреннем тумане летали каркающие вороны. «Но ведь одно другому не мешает. Это же не инцест, черт тебя дери!» — вновь попытался оставить за собой последнее слово голос внутри Антона. – «И признайся, тебе нравится, к чему все идет, а?» – Наверное, ты прав. А я просто боюсь это признать, – шепнул Антон, лежа на кровати в пустой комнате и думая о том, что закон есть закон, а жизнь есть жизнь, и самые прочные рамки правил и предписаний трещат по швам, даже если ты не хочешь сделать ничего плохого. А еще он думал о своей девочке – семнадцатилетней юной красавице, до сих пор девственно чистой и беззаветно любящей своего отца. И вот это-то и было тем самым важным, что происходило между ними все эти шесть лет. Они любили друг друга, и временами обоим казалось, что так может быть всегда. Пускай у каждого на этот счет были свои причины думать подобным образом. И Антон был довольно-таки возбужден. «Так, хватит спать», – подумал он, попытавшись посмеяться над собой, чтобы отвлечься от нахлынувших эротических фантазий. «Правильно, все равно не уснешь, – одобрил внутренний голос. – Давай умывайся, на пробежку, а потом в душ. Как раз успеешь справиться к завтраку. Не забудь только ей его погреть». – О’кей, босс. Меня устраивает твой план, – ответил Антон своему внутреннему Я, впервые за долгое время не ощутив ненависти к себе, и встал с кровати, распахнув одеяло волевым движением. Сегодня он с собой справился. И так будет продолжаться столько, сколько понадобится. А если нет… Что ж, видит Бог, он старался. 4 Нельзя сказать, что он не считал биологического отца Маши за человека. Относился к нему снисходительно? Да. Какое-то время презирал? Было и такое. Но неприязнь к «алконавтам» у него сложилась задолго до того, как он остепенился… …Дело было в войсковой части в Сызрани, когда он с ребятами служил в армии. Пить спирт наскучило, и поэтому решили покурить травки. Эффект показался слабым, и тогда решили заварить ее на молоке. В литр молока насыпали два пакетика травы. Варили до тех пор, пока литр не превратился в стакан. Попробовали это зелье только самые мужественные джедаи вооруженных сил страны, и их было трое. Каждому хватило по одной чайной ложке этого бронебойного варева. Первый, кто его попробовал, сперва начал страшно хохотать, катаясь по полу, будто бешеный кабачок, а затем забился под кровать, считая, что его избивают. Вышли на улицу от греха подальше. Антон отчетливо помнил, как второй начал показывать фокусы, вертя на пальце связку с ключами. Та в итоге оказалась на дереве. Сослуживец полез за ключами, и кончилось дело тем, что он упал на спину, распоров себе пах от трусов до пупка, что выглядело крайне непривлекательно. Третий же – у этого парня было большое будущее, как потом оказалось, – недолго думая, разделся догола и начал маршировать на плацу, считая, что он «главный алкоголик всех времен и народов». Все трое оказались, как не трудно догадаться, в медсанчасти. Но история эта имела продолжение. Много лет спустя оказалось, что «главный алкоголик всех времен и народов» весьма метко предсказал свое место в жизни. Прошло лет десять после демобилизации, когда Антон услышал от одного из своих товарищей, что «главный алкоголик» убил свою жену, затем дочь, а потом и себя, поймав алкогольный бред ревности. Вернее, случилось интереснее: жену он убил, заподозрив ее в очередной измене; дочку, чтобы она не осталась сиротой; а сам застрелился, исходя из оставленной записки, «чтобы защитить честь мундира». Но и это еще не все. Технически все было сделано грамотно: пуля пущена в висок, так, что с одной стороны головы небольшое входное отверстие диаметром в пять рублей, а с другой стороны – дырка, обеспечившая мозгами добрую половину стены в ванной комнате. Исход должен был быть летальным. Но, как бы там ни было, дуракам везет, а стране нужны в том числе и такие «Иванушки». Когда стали разбираться, оказалось, что пуля лишь немного задела мозг, а затем, доказав тем самым, что она – дура, вышла оттуда, откуда ей и полагается. Мужчина выжил, и о нем говорили, что он достоин звания Рэмбо. Ребята так никогда и не узнали, понял ли «Иванушка», что лишил жизни своих жену и дочь. Короче говоря, Антон не считал алкоголь злом, но по опыту знал – все хорошо в меру, а тем, кто выбрал алкоголь и наркотики (то есть сделал из себя раба своих страстей), верить в 99,9 % случаев нельзя. И тем не менее биологическому отцу своей дочери можно было дать эту самую 0,1 процента доверия – вдруг он не так уж плох и хочет исправиться? Впоследствии, вспоминая свои хождения по мукам, Антон удивлялся тому, насколько черствым и циничным он был – особенно по отношению к этому алкоголику. А ведь его, как-никак, можно было понять, можно было пожалеть. Но в целом это ничего не меняло. Да и потом, спасение утопающих – дело рук самих утопающих. И вот почему: – Да, я алкаш, – говорил Игорь, этот лысеющий седой дядька, похожий на Путина, только с глазами подобрее. – Я алкаш, это самое. И ты прав, ведь мне так привычно. Я, знаешь, мог бы не бухать и встать на ноги. Но мне грустно вспоминать, что я потерял жену, забив на дочь. – На этом моменте, в который раз пересказывая Антону свою историю, Игорь старался не плакать. – Будешь? – протягивал он собеседнику рюмку водки. Мягким жестом тот отказывался и в который раз спрашивал: – Но, может быть, ты не виноват, что так вышло? Неужели нельзя хотя бы извиниться и попытаться начать заново? – Да хэ его знает, – смотрел он на Антона глазами виноватого пса, который не вполне понимал, как оказался на улице и вернется ли за ним хозяин. Все это действо происходило в комнате Игоря, одной из многих в этой коммуналке, довольно-таки приличной, если не считать, что у соседей в комнатах был порядок, а у биологического папы Маши – словно в окопе во время боев Великой Отечественной. Ну или несколько позже оной: разваленный диван, матрас валяется на полу. Рядом – подушка, стул и микроволновка. Шкаф, ноутбук, телевизор. Много мух, мусора, и спиртное, спиртное, спиртное… Пустые бутылки из-под «Арсенального» в одном углу комнаты, грязная посуда и тара, в которой не так давно были закупорены напитки покрепче, – в другом. Иной раз чувства переполняли Игоря, и он просил Антона найти свою дочь «Вконтакте». – Последнее время плохо видеть стал. И то капаю «Нафтизин», чтобы с красными глазами на работу не ходить. Можешь найти? – вопрошал биологический отец. – Могу, – говорил естественный отец Игорю. И они искали. Ясное дело, тут Антон лицемерил, но что поделаешь, ведь папаша порой ошибался в имени собственного ребенка! Но все же Антон жалел его, понимая, что пока еще здоровая часть Игоря помнит и любит ту девочку, которую любил и он. Поэтому Игоря надо убить. Вернее, ускорить процесс самоуничтожения. Ведь, по большому счету, того все устраивало – поработает в троллейбусе контролером, вернется «уже хороший» домой и поставит ставок на футбол через тотализаторы вроде «БалтБет».