– Я знаю, что ты меня слышишь, – продолжал говорить Никита. – И знаю, что понимаешь, о чем я. Знаю, что помнишь тот день. Тогда умерла Даша. Как бы отец ни тренировался, как бы ни умел изображать статую, но в тот момент, когда произнес имя сестры, Никита явственно почувствовал ужас, прокатившийся волной от отца к нему. Нет, тот испугался не того, что сын обо всем узнал. Никите даже казалось, что отец всегда понимал: однажды кто-то из детей узнает правду. Отец испугался другого: смерти Даши. Не сейчас, а тогда, 13 октября 2001 года. Нынешний его страх – это отголосок того ужаса, который он испытал, когда его младшая дочь умерла. Значит, это случилось на самом деле. Все это не глупая шутка, не чудовищный розыгрыш. До этого момента у Никиты еще была какая-то глупая надежда, что он ошибся, но сейчас она умерла. Как Даша двадцать лет назад. – Расскажи мне, что произошло, – попросил Никита. Отец, конечно же, промолчал. И уже даже умело закрылся, Никита больше не чувствовал его эмоций. – Расскажи мне, пожалуйста. Он крайне редко о чем-то просил во время таких разговоров. Просто не мог себя заставить произносить вежливые слова, будто ему все еще было тринадцать, когда он злился на весь мир по любому поводу. Но, честно говоря, отцу всегда было плевать, просил он или требовал, ответом ему все равно оставалась тишина. Как и в этот раз. И неожиданно даже для самого себя Никита с силой ударил кулаком по подоконнику, так, что подпрыгнули вверх горшки с растениями. Это было просто удивительно, но именно здесь, в клинике, отец, не произнося ни единого слова, умудрялся вывести его из себя. За больничным забором Никита уже много лет оставался спокоен и уравновешен, однажды очередная подружка во время расставания бросила ему в лицо, что у робота больше чувств, чем у него. Чувства у Никиты были, просто он умел их не показывать. Но здесь Никита словно давал волю тому, что творилось внутри, о чем порой забывал даже он сам. Здесь он переставал быть роботом и становился тем самым тринадцатилетним подростком, которого давно похоронил глубоко внутри себя. Отец даже не вздрогнул. Никита глубоко вдохнул, медленно выдохнул, возвращая контроль над собой. Хотя бы внешне. Внутри продолжал бушевать ураган, но он умел с ним справляться. – Тогда давай расскажу я, – обманчиво спокойно предложил Никита. – Даша умерла. Неважно, по какой причине, дети порой умирают, так бывает. Но вы с мамой не могли с этим смириться. И ты нашел способ все исправить. Ты работал в милиции, ты расследовал какое-то убийство, в котором столкнулся с демоном, исполняющим желания. Едва ли кто-то в это поверил, едва ли поверил даже ты сам, но, когда умирает ребенок, родители хватаются за любую, самую невероятную возможность все исправить. И ты решил загадать демону желание. Даша вернулась, но ее надгробие осталось, вы его по какой-то причине не уничтожили. Вы смогли заставить всех молчать. Даша вернулась, но ты потерял контроль над демоном, и он заставил тебя убить маму. Я видел такое недавно, видел, что делают те, кому демон больше не подчиняется. По лицу отца снова пробежала болезненная судорога. Теперь Никита не только почувствовал его эмоции, но и увидел их. Мимолетно, почти незаметно, но точно увидел. – Я пытался уничтожить надгробие, – вдруг едва слышно произнес отец. Никита даже не сразу поверил, что ему не послышалось, что отец на самом деле заговорил. Каждое слово он будто выдавливал из себя, словно движение языком давалось ему нелегко. – Несколько раз. Но оно всегда возвращается. Это плата. Демон исполнил желание, вернул Дашу, стер память у всех, кто знал о ее смерти. Но оставил надгробие. Чтобы помнили те, кто загадывал желание. И знали, что рано или поздно расплата придет. Но она пришла слишком быстро. Отец замолчал и снова уставился в окно, но на этот раз Никите казалось, что он смотрит не на улицу, а в прошлое. Видит что-то, чего не помнит Никита. – Какая расплата? – наконец нарушил молчание он, чувствуя, как во рту пересохло. Отец не ответил. – Это как-то связано со смертью мамы? Ты утратил контроль над демоном? Отец по-прежнему молчал. Какие бы вопросы больше ни задавал Никита, он так ничего и не сказал. А у Никиты больше не было сил что-то требовать. Он узнал главное и, казалось, догадывался обо всем остальном. Не прощаясь, вышел из комнаты и так же быстро покинул территорию клиники. Сел в машину, завел двигатель, чтобы кондиционер немного охладил салон, но с места не тронулся. Значит, маленькая Даша действительно умерла. Демон исполнил желание отца, но оставил напоминание. И потребовал расплату. Какая именно это была расплата, Никита не знал. Внезапный холодок пробежал по спине. Демон исполнил желание Яны: не дал ей выпасть из окна. Какое напоминание он оставил? Быть может, память Никите? Никита помнил обо всем, хотя не должен. Отцу демон оставил материальное напоминание, Яне, должно быть, ментальное. Какую плату он у нее потребует? И когда? Звонок телефона разорвал гнетущую тишину. И еще до того, как Никита ответил на звонок, он уже догадался, что услышит. – У нас третья жертва, – сообщила трубка голосом Лосева. Волна гнева поднялась по позвоночнику вверх, ненадолго затуманила голову, выключила зрение и слух, но тут же все вернула на места. Контролировать эмоции Никита научился давно и отлично в этом преуспел. – Я же вас предупреждал, – обманчиво спокойно сказал он. – Да дебилы! – в сердцах бросил Лосев. – За гостями следили, их не так много осталось в Поместье, а сотрудников упустили! Погибла горничная, убиравшая домики. Прямо на террасе одного из них и нашли. Все, как в прошлые разы: красное платье, выколотые глаза, других повреждений нет. – А скелет? – Пока не нашли, на тебя надеемся. Никита взглянул на часы на панели. Ехать в Поместье ему не хотелось. Хотелось снова зарыться в семейные тайны и в тайны демона, но отказать Лосеву он не смог. Эти скелеты и трупы – дело рук мага, а маг в данном случае – ключ к демону, а значит, и к ответам на его вопросы. – Буду там часа через полтора, – наконец ответил Никита, выезжая с парковки клиники. * * * На этот раз обошлось без толпы зевак. Гостей в отеле действительно осталось не так много, да и те спешили упаковать вещи в багажники машин и уехать. Если кто-то здесь и останется, то разве что любители острых ощущений или люди, на горнолыжных курортах умудряющиеся прослушать оповещение об опасности схода лавины. Никите не особо была интересна личность жертвы, они уже выяснили, что ничего общего, кроме красного платья, у девушек нет, но он все равно добросовестно подошел к тому месту, где обнаружили горничную. Поскольку дело теперь вел Воронов, ему разрешили подойти к телу, криминалисты и судмедэксперт все равно уже закончили, и взять погибшую за руку. Ничего нового Никита не почувствовал: все то же, что он уже ощущал, когда держал за руку вторую жертву. Не это теперь было важным. Дожидаясь, пока освободятся Лосев и Воронов, чтобы переговорить с ними, Никита отошел в сторону, сел на свободную скамейку. Он чувствовал себя непривычно уставшим, хотя время только-только перешагнуло обеденное. Все дело было в разговоре с отцом, Никита точно это знал. На соседней скамейке сидели две девушки, судя по форме, сотрудницы отеля. Никита не собирался прислушиваться к их разговору, но они сидели слишком близко и говорили достаточно громко, поэтому у него не осталось выбора. – Знаешь, если бы не предыдущие два трупа, я бы уже подумала, что это Лариска Арину до инфаркта довела, – судорожно затягиваясь сигаретой, говорила одна, худенькая рыжеволосая девушка лет двадцати. – Глупости не говори, – оборвала ее вторая, брюнетка лет на пять старше. – И никакие это не глупости, – обиделась рыжая. – Ты что, не видела, как Лариса к ней придиралась после того, как Арина решила уйти. Спуску ей не давала, всех собак на нее вешала. – Арина твоя сама хороша! Провоцировала Ларису на каждом шагу. Вот зачем ей, скажи, понадобилось это красное платье вместо униформы надевать? Чтобы Лариску позлить. – Да я б и сама надела что полегче, – проворчала рыжая. – Душно в этой униформе, сил нет. – А вот не надела бы, жива б осталась, – будто не услышав собеседницу, продолжила брюнетка. – Я слышала, как менты переговаривались, что маньяк выбирает девушек в красных платьях. И сама помню, что предыдущие жертвы тоже в красном были. Очевидно, рыжая об этом не знала, потому что сейчас испуганно посмотрела на товарку, забыв о сигарете. А та, похоже, вошла в раж: – Арина эта вообще с головой не дружила. Я сама видела, как она вокруг дома бродила вприсядку, будто выискивала кого. Соседний дом убирала, мне все через окно видно было. Взгляд рыжей из испуганного стал подозрительным. – Так ты, может, и маньяка видела? – Не, – коллега покачала головой. – У меня работы невпроворот было, я в другой дом уже ушла, а Арина еще там оставалась. Никита подумал, что девушка тоже могла что-то слышать, как и подруги Мариты Шмелевой, потому и ходила вокруг дома. Возможно, подозревала в слежке незнакомую ему Ларису, а на самом деле это был призрак. Дальше подслушивать Никите не дали: тело наконец погрузили в машину и увезли, полицейские разошлись опрашивать всех, кто находился на территории комплекса, а Лосев и Воронов позвали его к себе. – Теперь рассказывай, откуда ты узнал о третьем трупе, – велел Воронов, когда Никита подошел к ним. – Яна вчера видела трех призраков, – не стал ничего выдумывать Никита. Хотел еще добавить, что предупреждал об этом, что смерть горничной полностью на совести полиции, но промолчал. Какой теперь в этом смысл? – Значит, третий скелет на свободе? – уточнил Воронов, скептически ухмыляясь. – И я даже знаю, где его искать, – подтвердил Никита. О том, что скелетов предположительно четыре или пять, он пока решил умолчать. Нужно убедиться, что третий именно там, где указала карта, что Яна не ошиблась в своих догадках. – Веди тогда, чего стоишь, – буркнул Воронов. Никита не знал, в каком из двух оставшихся углов прямоугольника окажется скелет, но решил довериться чутью. Подробную карту он изучил еще вчера после разговора с Яной, поэтому сейчас хорошо ориентировался на местности. Пока ждал следователя и Лосева, успел даже мысленно прикинуть, как лучше идти, и сейчас все выглядело так, будто он не сомневается в каждом своем шаге. На старой карте постройка напоминала большой сарай, теперь же походила на наполовину вросший в землю погреб. Тем не менее большая ее часть еще виднелась над землей и казалась нетронутой. На мгновение Никита усомнился в своем чутье, но стоило обойти постройку по кругу, как он увидел небольшую дыру у самой земли. Как и во втором случае, кто-то выбил несколько кирпичей из стены, обнажив полость внутри. Никита вытащил телефон, включил в нем фонарик, посветил внутрь. Эта ниша оказалась очень маленькой, сразу стало понятно, что не скелет осыпался вниз, а девушку изначально затолкали внутрь, свернув в позу эмбриона. – Она здесь, – выдохнул Никита, уступая место у дыры Воронову и Лосеву. Те по очереди заглянули в полость, словно желали лично убедиться в том, что Никита не солгал, а затем оба потянулись к сигаретам. – Сколько в этом чертовом месте вообще скелетов? – сквозь зубы процедил Воронов. – Что за звери здесь жили? – Еще один или два точно, – меланхолично заметил Никита, а когда оба повернулись к нему, пояснил: – Кажется, Яна поняла, что означает тот символ, оставленный нам магом. Она наложила его на карту Поместья, и оказалось, что два угла, а точнее теперь уже три, соответствуют местам, где нашли скелеты. – Вот откуда ты так точно знал, где находится третий, – догадался Лосев. Никита кивнул. – Насколько я помню, в том символе был квадрат, – задумчиво проговорил Воронов. – То есть четыре угла. Почему ты сказал, что скелетов может быть пять? – Потому что там есть еще точка посередине, – напомнил Никита. – И мы не знаем, что она означает. – А на что указывает? – правильно понял ход его мыслей Лосев. Никита кивнул в сторону административного здания, бывшего когда-то графским домом. С этого места его почти не было видно, только кусочек крыши темнел между деревьями. – На дом. Воронов затянулся сигаретой, глядя в ту сторону и о чем-то думая.