Глава 5 Юля стояла на балконе в валенках, в меховом жилете и с непокрытой головой. Ей не было холодно, невзирая на минус восемь. Солнце вдруг засветило ярко-ярко после обеда. Небо сделалось по-летнему прозрачно-голубым. Она вдыхала полной грудью прохладный воздух между глотками горячего чая и счастливо улыбалась. Впервые за полгода. Она нашла Степана Фомина! Нашла! Живым, пускай и немного помятым. Два месяца, проведенные в подвале нежилого дома за городом, давали о себе знать. Он схватил жуткую простуду и теперь находился в стационаре. И, конечно же, рядом с ним была его семья, которую Юля поначалу подозревала в похищении главы семейства. – Все оказалось не так, Лешка! – рассказывала она вчера за поздним ужином у него дома. – И Аня его очень хорошая, порядочная женщина. И Игорь… – Невзирая на регулярные нападения на любимую девушку? – недоверчиво фыркал дружище. – Он же их организовывал! – Разберутся. Молодые. Простят. Найдут оправдания, – мудро улыбалась Юля. – Главное – Фомин жив. Пусть и не совсем здоров. – Ну! Рассказывай, как ты его отыскала? Там весь отдел гудит, как улей, – проворчал Лешка. – Они два месяца искали, а ты за три дня нашла. Профи, ёлки! – Во-первых, его никто два месяца не искал. Следственные действия, я узнавала, проводились неделю. Потом все пошло ни шатко ни валко. Волонтеры две недели прочесывали окрестности. Потом и они сдались. Фомин перекочевал в разряд ненайденных «потеряшек». Во-вторых… Когда, Лешка, ты видел фигурантов, охотно общающихся с полицией, а? Особенно если они замазаны, хотя бы слегка? Вот и я не видела. Фомины промолчали про любовную связь Степана с родной сестрой Веры Смирновой. Сячин Иван Сергеевич забыл рассказать, что заплатил Фомину щедрый задаток за продажу бизнеса. Якобы забыл! Но ведь врет же. Врет! Фомин его обманул, сказал, что может продать свою долю в бизнесе. А он не мог: так у них все было устроено со Смирновым. А Фомин, ради щедрого вознаграждения, обманул всех-всех. И из-за этих денег едва жизни не лишился. – А что ему так приспичило? У него разве бизнес плохо шел? И там неплохо прилипало. – Даже очень хорошо прилипало, но!.. – Юля загадочно улыбалась. – Анна, жена, работала у них бухгалтером. И была в курсе всех его заработков. Как он мог отщипнуть оттуда для любовницы? Никак. А деньги-то требовались. Молодая Лидочка хотела подарков. Много! Вот он и намекнул Сячину, что продаст свою долю только при условии предоплаты. Тот, как лох, заплатил. А Фомин, идиот, даже не подумал о последствиях. И еще больший идиот, что повсюду таскал эти деньги с собой. Даже на охоту! Дома спрятать не мог. Найдут. В сервисе тоже. Там друг, жена, сотрудники. И в бумажнике носил всю сумму в долларах. Благо жена его вещи никогда не обыскивала. Доверяла мерзавцу! – Эти деньги и заметил у него Серега-барабанщик? – Именно. В тот роковой вечер Фомин решил рассказать жене о горячей любви к Лидочке. Тщательно обдумывал разговор, пока был на охоте, пока ехал обратно. Не находилось нужных слов, вот он и не спешил домой, как Смирнов. И, мучаясь душой, притормозил возле уличных музыкантов в подземном переходе. Принялся заказывать одну композицию за другой. Ну, и конечно, засветил деньги. Сергей Лыков это заметил, и в его голове созрел преступный план. Он вызвал своего друга-таксиста. И, когда Фомин уже засобирался домой, предложил его подвезти. – А его слова о том, что Фомин узнал в подъехавшем такси какую-то Анну? Это блеф? – Чистой воды! Пока шли по переходу к машине, Фомин признался: не знает, как рассказать жене Ане про свою любовь. Сокрушался, что на трезвую голову это сделать очень сложно. Лыков, усадив его в машину, достал из кармашка на автомобильной двери чудодейственный напиток, типа коньяк. Его друг-таксист подпаивал уже выпивших клиентов, чтобы их обворовывать. – А что там было? Снотворное? – Именно. Безопасное довольно, но Фомина срубило через пять минут. Лыков вернулся к музыкантам и добросовестно отработал до конца смены. Ребятам рассказал про какую-то Анну, но просил помалкивать, когда явилась полиция с вопросами. Те из соображений корпоративной этики так и сделали. Зачем им лишние проблемы? – А как Фомин за городом-то оказался? В подвале? – Лешка озадаченно чесал макушку. – Насколько установило следствие, таксист подпаивал снотворным клиентов, обирал их и оставлял в людных местах, чтобы зимой не замерзли, летом не зажарились. Лыков ему велел отвезти в его заброшенный родительский дом? – Именно, Леша! Таксист был против, но Лыков настаивал. Фомин, пока шел к машине, не только про жену успел рассказать, лох доверчивый! Но и про распил бизнеса. И что деньги ждет хорошие от его продажи. Когда таксист позвонил и доложил, что клиент спит, а содержимое бумажника у него, Лыков велел везти его за город. Говорит, это только начало. Клиент перспективный. Еще поимеем. – Два месяца держали его там. Рискованно. Мог убежать. – Не мог, – покачала головой Юля. – Подвал был заперт снаружи. И сам дом тоже. – Он мог там умереть. – А вот это запросто. Топили так себе. Масляный обогреватель в подвале разве спасение? Юля улыбнулась вошедшей Лешкиной жене. Похвалила ежевичное варенье, которое щедро намазывала на тоненькие тосты. От сытного ужина отказалась наотрез сразу, как вошла. Только тосты и варенье. – Кормили, конечно. Но… Но таксист вдруг начал ворчать. И даже пригрозил Сереге-барабанщику, что сольется, если клиент не заплатит в ближайшие недели. Велел решать проблему как можно скорее. – И что барабанщик? – А ничего. Запил! Как говорит, с горя. Не знал, что дальше делать. Денег от клиента не было и не предвиделось. Себе на статью – похищение – заработали в полном объеме. Убить его не могли и голодом заморить тоже. Не считали себя душегубами. Дни шли, а он так и не придумал, как выйти из сложной ситуации. Знаешь, когда я к нему вошла в квартиру, он от облегчения даже расплакался. Начал каяться сразу же и ключи от дома мне в руки совать. – А знаешь, что сейчас происходит с этими подельниками? Валят друг на друга вину! И признаются во всех эпизодах. Даже в тех, о которых полиция не подозревала. – Почему не подозревала? – не поняла его жена. – Заявления от пострадавших не было, – пояснил Лешка и подмигнул Юле: – А ты молодец, подруга. Тобой там все восхищаются. А семья-то как? Поблагодарила? – Фомины – да. Анна плакала, прощения сто раз попросила за сына. Смирновы были более сдержанны. Боятся, что я про их Лидочку расскажу. А мне оно надо? Сами пускай разбираются. Тем более что Лидочка уже с очередным ухажером куда-то на отдых улетела. Непутевая, – подвела черту Юля под своим рассказом. Стоя сейчас со счастливой улыбкой под ярким декабрьским небом и вдыхая свежий морозный воздух, она вдруг поймала себя на мысли, что не все рассказала Лешке и его жене. О том, например, что идет сегодня вечером ужинать в ресторан. С кем бы они думали? Да с тем самым побирушкой с белозубой улыбкой. При тщательном разбирательстве оказалось, что никакой Илья не нищий, а сотрудник очень интересной конторы, которая проводила экспериментальный социальный проект. Выполнять его, по странному стечению обстоятельств, выпало как раз Илье. И работать на том месте ему оставалось две недели, когда по его душу явилась с вопросами Юля. – Вот опоздала бы ты со своим расследованием, и не встретились бы! – в ужасе восклицал он, провожая ее вчера до подъезда. – Как представлю, в желудке холодно! – Не от этого тебе холодно, а от морозного вечера и незастегнутой куртки, – смеялась она весело, находя свой смех мелодичным и искренним. Проводила рукой в перчатке по его непокрытой голове и шутила: – Хоть бы сомбреро, что ли, надел!.. Сегодня у них первый совместный выход в свет. А на Новый год Илья неожиданно выкупил гостевой дом в подмосковном пансионате. И выходило, что Юля вовсе не врала своему закадычному другу Лешке. Она в самом деле не останется одна в городе в главную ночь года. Илья все предусмотрел. Или… Или знал? Вступил в сговор с Лешкой и тот рассказал ему о Юлиной мечте? А это и не мечта была вовсе – просто нежелание навязываться семье друга, менять их планы и свои тоже. Хотя их и не было на тот момент, но… Бр-рр! Слишком сложно! Так не бывает! В жизни все гораздо проще. И представление о счастье проще, чем кажется. Ей сейчас в лицо светит яркое декабрьское солнце, мороз щиплет за уши, чай стынет в кружке, потому что зима – холодно. А ей все равно хорошо и петь хочется. Потому что Илья ведет ее сегодня в ресторан. И ей этого хочется. И общения с ним, и нарядиться, и вкусно поесть. Фомин жив-здоров, нашелся. И семью любит, как оказалось, больше жизни. Понял, сидя в заточении, что никого так остро видеть не хочет, как жену и сына. И Настя с Игорем уже вчера прогуливались по двору, взявшись за руки. А Костик вел свою тетку в кино, о чем-то с ней оживленно разговаривал и громко смеялся. Наблюдая за всем этим с балкона, Юля так же, как сейчас, улыбалась. Она ведь причастна и к этому восстановившемуся миру, еще как причастна! И она совершенно точно знала – вопреки пословице, – что мир плохим не бывает. Анна и Сергей Литвиновы Ошибка Эрота Каких только любовей не видел Эрот (он же Амур) за свою многолетнюю карьеру! Встречалась ему, например, бабушка, которая влюбилась в своего великовозрастного внука (рост 186, размер ноги 46). Она называла его «малыш» и «мой котенок», готовила, по запросу, сырнички, оладушки, блинчики – он же втихаря таскал купюры из ее пенсии и выносил из дома ценные вещи. Попадалась также Купидону другая старушка, столь плененная своим рыжим котиком, что, когда тот ушел на небеса, она похоронила его на краю садового участка и каждое утро приносила на могилку свежие цветочки. И молилась за упокой его души (хотя батюшка отец Иоанн строго внушал ей, что души у животных нет и делать сие не следует). Но вышеуказанные случаи хотя и выглядели пограничными, вмешательства Эрота, как он сам считал, не требовали. Описанные эпизоды ничьему здоровью, жизни и благополучию напрямую не угрожали и, возможно, пользы приносили больше, чем вреда: давали пожилым людям забвение и успокоение. В реальности Купидоны-Амуры-Эроты действовали совсем не так, как людям представляется. Никакими стрелами они не орудовали и уколов острыми предметами не совершали. Их миссия заключалась не в том, чтобы поражать. А чтобы – врачевать. Им не надо было вызывать чувства. Подумаешь, влюбиться! Это любой дурак (дурочка) и даже неразумное существо может. Нет, цель Эротов была прекращать отношения, если те вдруг становились слишком разрушительными для одной из сторон. Делались чрезмерно (как стали выражаться в последнее время) токсичными. И начинали угрожать жизни или благополучию одного человека, пары как бы влюбленных или третьих лиц. …Коллизия между Елисеем и Василиной тоже начиналась как не вредящая никому страсть. Несчастливая – но, в принципе, безобидная. Десять лет назад, в последнем классе средней школы, Василина дико влюбилась в новичка Елисея. Он казался ей прекрасным, умным, милым, одухотворенным, сильным, мощным, бережным, необыкновенным. Да он и вправду был хорош, и не одна, кроме Василины, девушка по нему сохла. Сам же Елисей, как древний бог или царевич, равномерно дарил свое благосклонное внимание всем окружавшим его особам женского пола. Вдобавок завелся у Елисея друг мужского пола по имени Глеб. Он горячие взоры метал в направлении Василины и однажды приступил к ней с объяснениями – однако она ровным счетом к нему ничего не чувствовала. Это Глебу и высказала, смягчив свой отказ позволением «дружить». Вот они и «дружили» весь одиннадцатый класс. Парни, Глеб и Елисей, дружили меж собой взаправду. Глеб «дружил» с Василиной (надеясь на нечто большее). Василина «дружила» с Елисеем и тоже мечтала, что скромное и безрадостное товарищество перерастет в иное качество. О! Если бы она тогда была чуть старше и опытней! Конечно, сумела бы нехитрыми, но действенными уловками окрутить Елисея и однажды пасть в его объятия. Но, увы, увы! Природного кокетства и обаяния в ту пору, в семнадцать лет, ей не хватило, чтобы растопить эту ледяную глыбу, эту снежную скалу. Не говоря о том, что Елисей считал обязанным «жертвовать» собой ради друга и «уступать» Василину Глебу. Поэтому не случилось ничего между ними ни в одиннадцатом классе, ни на последнем звонке, ни даже на бессонном выпускном. Вот тут, если бы Амуры на деле имели вооружение, пригодились бы их луки и стрелы! Но – еще раз повторим – они не умели стрелять. Они умели врачевать. Елисей после выпускного немедленно отправился в Москву – поступать. Вслед за ним потянулся Глеб. Притязания Василины оказались меньшими, и она осталась дома – в областном городе на Волге. И пошла в местный педагогический. А через три года до нее донеслись из Первопрестольной слухи о том, что Елисей там не только учится, но успешно делает карьеру и крутит многочисленные романы. Во время óно к Василине посватался местный хороший парень по имени Семен: спокойный, работящий; он окончил вуз и трудился инженером в чем-то секретно-космическом. И она приняла его предложение. Минуло еще семь лет. В областной центр долетали из Белокаменной известия об уехавших. Елисей с Глебом столицу натурально покорили. Они основали там рекламную фирму и ворочали миллионами. У Василины жизнь сложилась неплохо – в своем роде. Семен оказался достойным мужем: непьющим, некурящим, заботливым, верным. Он приносил домой всю зарплату и искренне старался ублажить Василину. Он купил ей шубу и маленькую миленькую иномарку, и они ездили отдыхать в Турцию, Таиланд и даже на Кубу. Беда заключалась в том, что при виде Семы Василина не испытывала ровным счетом ни-че-го. И все чаще раздражалась: хозяйничает в ее квартире какой-то мужик, и всё ему чего-то от нее надо, всё он любви какой-то добивается!