Гарри отчитался перед ним о встрече с Сэнди, Толхерст тоже присутствовал. Хиллгарт порадовался прогрессу, особенно приглашению на обед, и заинтересовался Барбарой. — Посмотрим, удастся ли вам разговорить его о бизнесе, — сказал Хиллгарт. — Вы не знаете, кто еще придет в гости? — Нет, я не спрашивал. Не хотел показаться назойливым. — Это правильно, — кивнул капитан. — А что насчет девушки, она может быть в курсе его планов? — Я не знаю. — Гарри нахмурился. — Вы были просто друзьями? — резко спросил Хиллгарт. — Да, сэр. Мне бы не хотелось без особой надобности вовлекать ее в это дело. Но я понимаю, что может возникнуть такая необходимость, — добавил он. — Странно, что они сошлись. Сэнди не ладил с Берни. — Я вот думаю, не стал ли он ухлестывать за девушкой, потому что она была подружкой его врага? — поинтересовался Толхерст. — Не знаю, — покачал головой Гарри. — Когда я водился с Сэнди, он был еще мальчишкой. Теперь он совсем другой. Все в нем как будто напоказ. Кроме того, что он искренне мне обрадовался, это была не игра. Гарри снова сдвинул брови. — Воспользуйтесь этим. — Хиллгарт посмотрел на него очень серьезно. — То, что вы делаете, крайне важно. Его золотой бизнес вписывается в более крупную схему и связан с тем, как нам вести дела с режимом. Это много значит. Гарри встретился взглядом с Хиллгартом: — Я понимаю, сэр. Официант положил перед ним меню, большое и белое. Выбор был как до войны. Гарри подумал, есть ли сейчас такая еда в лондонском «Рице»? Утром он получил письмо от Уилла. Кузена перевели на новую должность в провинцию, куда-то в Мидлендс. Мюриэль радовалась, что они уедут из-под бомбежек, хотя и переживала, как бы не ограбили пустующий дом. Новости с родины наполнили Гарри почти невыносимой ностальгией. Он со вздохом оторвался от меню, и его глаза округлились при виде четверых офицеров в серой форме, которые занимали места за столом немного в стороне среди хорошо одетых мадридцев. Их мгновенно опознали по резким голосам и отрывистой речи. — Это фрицы, — тихо произнес Толхерст. — Военные советники. Люди из гестапо ходят в штатском. Один из немцев поймал на себе взгляд Гарри, вскинул бровь и отвернулся. — «Риц» теперь любимое место немцев и итальянцев. Вот почему сэр Сэм любит порой помахать здесь флагом. — Толхерст понизил голос: — Готовы к завтрашнему дню? К обеду с нашим другом? — Да. — Интересно, что известно его девушке? Глаза Толхерста горели от любопытства. — Откуда мне знать, Толли? — ответил Гарри. Он посмотрел на стол. Сегодняшняя встреча в «Рице» имела свою подоплеку: их всех проинструктировали о необходимости вести себя весело, спокойно — демонстрировать, что их не тревожат перемены в кабинете министров. Все много пили, шутили и хохотали. Это напоминало обед в клубе регби. Секретари посольства, которых привели сюда для массовки, чувствовали себя не в своей тарелке. Официанты в накрахмаленных белых кителях разносили еду и вино. Блюда были превосходные, лучше Гарри ничего не едал с момента приезда в Мадрид. — Старые стандарты возвращаются, — произнес сбоку от него Гоуч. «Интересно, сколько ему лет?» — подумал Гарри. Говорили, он служил в посольстве со времен испано-американской войны, а она была сорок лет назад. Никто, очевидно, не знал об испанском протоколе больше, чем Гоуч. — По крайней мере, в «Рице», судя по еде, — отозвался Гарри. — О, как и в других местах. Заново открываются театры, к примеру оперный. Помню, старый король однажды говорил со мной. Он был очарователен. Легок в общении. — Гоуч вздохнул. — Думаю, генералиссимус с удовольствием пригласил бы его в страну, но Фаланга этого не допустит… Жалкие показушники! Вас обсыпали мукой в четверг, как я слышал? — Да, обсыпали. — Грязное отребье!.. У него габсбургская челюсть. Выступающая. — Что? — У короля Альфонсо. Совсем немного. Бремя королевского происхождения. Герцог Виндзорский был проездом в Мадриде, вы знаете, в июне. Когда сбежал из Франции. — Гоуч покачал головой. — Его буквально бегом провели через посольство и отправили в Лиссабон. Никакого официального приема, ничего. А ведь когда-то он был королем. Гарри вновь обвел взглядом стол и подумал, какие выводы сделал бы из подобного осмотра Берни? — О чем задумались? — спросил Толхерст. Гарри повернулся к нему и тихо ответил: — Иногда я чувствую себя как в Стране чудес. И не удивился бы, появись за столом белый кролик в костюме. — О чем вы? — озадаченно спросил Толхерст. Гарри рассмеялся: — Они понятия не имеют, что там за жизнь. — Он кивнул в сторону окна. — Вы когда-нибудь замечали, Саймон, какое жалкое существование влачат люди в этом городе? Толхерст задумчиво сдвинул брови. Сквозь гомон разговора Гарри уловил резкий голос посла: — Эти специальные операции — полное безумие. Я слышал, высланные из страны испанские республиканцы обучают британских солдат вести политические войны. Проклятые коммунисты! — Поджигатели Европы, — отозвался Хиллгарт. — О да, это типичная фраза Уинстона. Красивые слова. — Резкий голос Хора звучал на повышенных тонах. — Я знаю, каковы красные, я был в России, когда отрекся царь. Хиллгарт понизил голос, но Гарри услышал его: — Все верно, Сэм. Я с тобой согласен. Сейчас не время для таких разговоров. Толхерст вышел из задумчивости. — Полагаю, я к этому привык, — заметил он. — К бедности. На Кубе было то же самое. — Я не могу к этому привыкнуть, — сказал Гарри. — Бывали когда-нибудь на бое быков? — немного подумав, спросил Толхерст. — Однажды, в тридцать первом. Не понравилось. А что? — Когда я пошел в первый раз, меня затошнило: вся эта кровь, когда протыкают быка копьем, испуганное выражение на морде чертовой твари, когда после корриды голову приносят в ресторан. Но я поневоле ходил — это была часть дипломатической жизни. Во второй раз было уже не так плохо. Я подумал, черт с ним, это же всего лишь животное, а в третий уже начал оценивать ловкость и отвагу матадора. Приходится закрывать глаза на плохие стороны жизни в стране, где служишь дипломатом, понимаете? «Или шпионом», — подумал Гарри и провел вилкой линию по белой скатерти. — Разве не с этого все начинается? Мы заглушаем свои чувства в желании защититься, перестаем замечать жестокость и страдания. — Полагаю, если постоянно думать обо всем, что есть печального на свете, можно начать представлять, что это происходит с тобой. Иногда у меня так бывает. — Толхерст вымученно рассмеялся. Гарри обвел взглядом стол, увидел натянутые улыбки, услышал резкий, неестественный смех и сказал: — Похоже, вы не одиноки. Человек, сидевший с другой стороны от Толхерста, схватил его за руку и зашептал на ухо про двух клерков, которых застали вместе в архиве. Толхерст с облегчением отвернулся от Гарри, чтобы выслушать сплетню. — Джулиан — гомик? Я в это не верю. — Отличная лососина, — заметил Гарри, обратившись к Гоучу. — Очень хорошая. — Что? — переспросил Гарри. Когда люди вокруг разговаривали, тугоухость создавала ему проблемы. На мгновение он потерял нить беседы. — Я сказал, она очень хорошая, — повторил Гоуч. — Очень хорошая. — Вы давно на дипломатической службе, сэр, — заговорил Гарри, подавшись вперед. — Позавчера я уловил фразу «рыцари Святого Георгия». Не знаете, что это? Я подумал, может, какой-то посольский жаргон? Гоуч поправил монокль, нахмурился: — Едва ли, Бретт. Никогда такого не слышал. А где это сказали? — Где-то в посольстве. Просто запомнилось. Гоуч покачал головой: — Простите, понятия не имею. — Он поглядел на Хора и добавил: — Хороший человек посол. Пусть он совершает ошибки, зато удержит Испанию от войны.