— И тогда вы встретили Сэнди? — Гарри вывел Барбару из задумчивости. — Да. — Она серьезно посмотрела на него. — Понимаете, он спас меня. — Сэнди говорил, что возил туристов по полям сражений. — Да. Мне было очень одиноко в Бургосе. Потом мы познакомились на одной вечеринке, и он, можно сказать, дал мне новую жизнь. Поддержал во всем. — Редкое совпадение — встретить еще одного выпускника Руквуда. — Да. Хотя в националистической Испании все англичане рано или поздно друг с другом встречались. Нас было немного. — Она улыбнулась. — Сэнди говорил, это судьба. — Раньше он верил в судьбу. Но теперь сказал мне, что больше не верит. — Думаю, верит, но неохотно. Он сложный человек. — Да, сложный. Они дошли еще до одной траншеи. — Осторожнее на досках, — предостерег Гарри. — Дайте мне руку. Он перевел Барбару через окоп. Тут снова был указатель «Мы» и «Они» со стрелками в разные стороны. — Он был очень добр ко мне, — сказала Барбара. — Сэнди. — Простите. — Гарри повернулся к ней. — Я не расслышал. Меня до сих пор одно ухо подводит. Он сразу смутился и растерялся. — Я сказала, Сэнди был добр ко мне. Он убедил меня взяться за эту волонтерскую работу: понимает, что мне нужно какое-то занятие. Барбара с горечью мысленно задалась вопросом: «Не из чувства ли вины я так его выгораживаю?» — Хорошо, — отозвался Гарри предельно нейтральным тоном. «Он не любит Сэнди, — с внезапным удивлением подумала Барбара. — Тогда зачем снова с ним сошелся?» — Сэнди по мере сил помогает евреям, убежавшим из Франции, — добавила она. — Да, он упоминал об этом. — После вторжения немцев многие из них покинули страну, взяв только то, что могли унести. Они пытаются попасть в Португалию, а оттуда в Америку. Они в ужасе от нацистов. Создан комитет помощи беженцам, и Сэнди в нем состоит. — Недавно фалангисты устроили демонстрацию у посольства, они во все горло выкрикивали антисемитские лозунги. — Режим вынужден ходить на цыпочках перед нацистами, но комитет Сэнди они не трогают, пока работа идет по-тихому. Две женщины, шедшие на некотором расстоянии от них, остановились. Одна плакала, другая обнимала ее. Барбара снова посмотрела на Гарри: — Мы с Сэнди на самом деле не женаты, он сказал вам об этом? — Да, — рассмеялся Гарри. Барбара покраснела: — Вероятно, вы считаете нас ужасными. Но мы… мы были не готовы к такому шагу. — Я понимаю, — неловко произнес Гарри. — Все теперь идет наперекосяк. — А вы еще встречаетесь с той девушкой? Как ее звали? — Лора. Нет. Уже давно. Я сейчас один. — Гарри посмотрел на видневшийся вдалеке Королевский дворец и спросил: — Как по-вашему, вы останетесь в Испании? — Я не знаю. Не знаю, что принесет будущее. — Ненавижу! Ненавижу то, что сотворил Франко! — повернувшись к ней, с внезапной горячностью произнес Гарри. — У меня было свое представление об Испании — романтика кривых улочек, обветшалых зданий. Не знаю почему, может, оттого, что в тридцать первом, когда я приехал сюда, повсюду витал дух надежды. Даже среди людей, у которых ничего не было, таких как семья Мера. Вы их помните? — Да. Но, Гарри, эти мечты, социализм — все осталось позади… — На прошлой неделе я ходил туда, где они жили, там все разбомблено или разбито снарядами. Их квартиры нет. Там был один человек… — Он осекся, затем заговорил снова, глаза его сверкали от злости. — На него напали одичавшие собаки. Я помог ему, отвел домой. Он живет в крохотной сырой квартирке, там же его мать, у нее случился удар, и я думаю, никакой помощи она не получает; с ними маленький мальчик, который почти помешался, когда его родителей увели неизвестно куда. И еще его сестра, яркая, умная девушка, училась на медика, а сейчас работает на молокозаводе. — Гарри вздохнул. — Такова новая Испания, — подытожил он. — Я понимаю, вы правы, — отозвалась Барбара. — Мне стыдно жить моей жизнью, когда вокруг такое. Сэнди я этого не говорю, но мне стыдно. Гарри кивнул. Кажется, он успокоился, приступ гнева прошел. Барбара изучала лицо своего спутника. Она чувствовала, что вспышка злости и разочарования вызвана чем-то бо́льшим, нежели встреча с бедным семейством, но чем именно, было не понять. — Простите, что я так разошелся, — вдруг улыбнулся Гарри. — Не обращайте внимания, я просто устал. — Нет. Хорошо, что вы мне напомнили. — Она улыбнулась. — Хотя непохоже, что вы до сих пор нейтральны. Гарри горько рассмеялся: — Нет. Наверное, теперь нет. Времена меняются. Они подошли к Мансанарес — речке, протекавшей в западной части города. Впереди находился мост, за ним — лестница, ведущая в дворцовый сад. — Отсюда мы можем выйти обратно к дворцу, — сказала Барбара. — Да. Я, пожалуй, вернусь в посольство. — Вы уверены, что с вами все в порядке, Гарри? — вдруг спросила Барбара. — Вы, кажется… как будто… чем-то сильно озабочены. — Все в порядке. Просто, понимаете, Андай и прочее. В посольстве все задерганы. — Он улыбнулся. — Нужно будет нам снова вместе пообедать. Можете заглянуть ко мне домой. Я позвоню Сэнди. Глава 19 Сэнди был дома, когда Барбара вернулась. Он сидел в гостиной, читал газету и курил толстую сигару, которая наполняла воздух густым тяжелым дымом. — Только пришла? — спросил он. — Да. Мы ходили прогуляться в Каса-де-Кампо. — Зачем вы туда пошли? Там до сих пор полно неразорвавшихся бомб. — Там теперь безопасно. Гарри захотел пойти. — Как он? — Немного не в духе. Думаю, Дюнкерк повлиял на него сильнее, чем он хочет показать. Сэнди улыбнулся сквозь завесу дыма: — Ему нужно найти себе девушку. — Вероятно. — Чем ты хочешь заняться в четверг? Пообедаем? — Что? — Барбара озадаченно взглянула на него. — Это третья годовщина нашей встречи. Ты забыла? — Он выглядел уязвленным. — Нет… нет, конечно. Давай пообедаем где-нибудь, это будет здорово. — Она улыбнулась. — Сэнди, я что-то устала. Пойду немного полежу перед обедом. — Да, хорошо. Барбара заметила, что ее забывчивость расстроила Сэнди. Дата совершенно выскочила у нее из головы. Выйдя из комнаты, она столкнулась в коридоре с Пилар. Та посмотрела на нее своими бесстрастными темными глазами: — Зажечь огонь, сеньора? Становится немного холодно. — Спроси у мистера Форсайта, Пилар. Он в гостиной.