Ослепительно белый купальник с глубоким вырезом на спине, обтягивал ее высокую и стройную фигуру. Ее кожа была подобна золотистой патине бронзы прекрасной и совершенной статуи. Каштановые волосы с огненным отливом плавными волнами спускались на затылок. Тридцатилетний возраст накладывал легкий отпечаток на ее лицо, но тем не менее больше всего в ней поражала сияющая, победоносная юность. Ее тонкое лицо с большими голубыми глазами было почти по-восточному неподвижным. Голову ее украшала огромная картонная шляпа фантази эксцентричного зеленого цвета. В ней чувствовалась победительница. Рядом с ней другие женщины на пляже вдруг стали блеклыми и незначительными. Что касается мужчин, то их взгляды устремились к ней и больше уже не отрывались от нее, как от магнита. Она прекрасно сознавала это, но ничто в ее поведении не указывало на то, что она догадывалась о произведенном впечатлении. Видимо, она привыкла неизменно вызывать любопытство своим присутствием, но делала вид, что ничего не замечает. Зрачки Пуаро расширились до предела; усы его чуть дрогнули в знак преклонения. Майор Барри выпятил грудь, а его глаза навыкате еще больше вылезли из орбит. Мастор Лейн судорожно глотнул, и лицо его окаменело. — Это Арлена Стюарт, — вполголоса произнес майор. — Во всяком случае, так ее звали до замужества с Маршаллом. Я видел ее в «Следуйте за мной, молодой человек!» Потом она ушла из театра. Есть на что взглянуть, а? Кристина Редферн ответила ледяным голосом: — Она привлекательна, но похожа на вредное животное. Заняв еще более крайнюю позицию, Эмили Брустер добавила: — Вы только что говорили о Зле, месье Пуаро. Ну так вот, для меня эта женщина — само воплощение Зла. В ней нет ни толики добра! Я знаю о ней достаточно, чтобы иметь основание утверждать это… Майор Барри пустился в воспоминания: — Она напоминает мне некую особу, которую я знавал в Шимле. Тоже рыжеволосую, замужем за одним унтер-офицером. Она перевернула вверх дном весь тамошний гарнизон. Мужчины сходили по ней с ума. Если бы дать их женам волю, они бы выцарапали ей глаза, имея на то полное право — она разбила, не знаю, сколько браков… Он покачал головой и добавил: — Муж ее был маленький тихий человечек, готовый целовать землю под ее ногами. Он ничего не подозревал. Во всяком случае, он никогда не подавал вида… Стефен Лейн произнес негромким, но твердым голосом: — Подобные женщины — угроза… угроза… — и умолк. Арлена Стюарт дошла до кромки воды. Двое молодых людей устремились ей навстречу. Она стояла между ними и улыбалась. Но улыбалась она не им, а человеку, проходившему поодаль за их спинами, — Патрику Редферну. Умственному взору Эркюля Пуаро вдруг предстал компас: Патрик Редферн внезапно повернул в сторону, противоположную от террасы, намагниченная игла, хочет она того или нет, подчиняется определенному закону и поворачивается к северу. Патрик Редферн направился к Арлене Стюарт. Она с улыбкой ждала его. Затем сделала несколько шагов. Волны угасали у ее ног. Патрик шел теперь рядом с ней. Когда она легла в тени камней, Патрик Редферн сел рядом с ней на гальку. Не произнеся ни единого слова, Кристина Редферн встала и ушла в отель. После ее ухода наступила неловкая тишина. Первой заговорила Эмиль Брустер. — Какое безобразие, — заявила она. — Кристина прелестная молодая женщина, и женаты они всего лишь год или два! — Особа из Шимлы, о которой я только что говорил, — вставил майор, — заставила развестись несколько совершенно благополучных супружеских пар. — Мне кажется, — продолжала Эмили Брустер, — что некоторые женщины получают удовольствие, внося раздор в счастливую семейную жизнь других. Чуть помолчав, она добавила: — Патрик Редферн — глупец! Эркюль Пуаро не принимал участия в разговоре. Отведя взгляд от Патрика Редферна и Арлены Стюарт, он созерцал пляж. Мисс Брустер вспомнила о своем желании покататься на лодке и ушла. После ее ухода, снедаемый любопытством майор Барри устремил на Пуаро свои выпученные глаза, наводящие на мысль об огромном крыжовнике. — Ну как, Пуаро, что скажете? — спросил он. — Вы все молчите! Каково ваше мнение о прекрасной сирене? Лакомый кусочек, не правда ли? — Может быть, — ответил Пуаро, — я не могу ничего сказать. — Ну-ну, давайте по-честному! Знаем мы вас, французов! — Я не француз, — довольно сухо заметил Пуаро. — Но не будете же вы меня убеждать, что вы некомпетентны, когда речь идет о красивой молодой женщине! Что вы о ней думаете? — Она не так уж и молода. — Какое это имеет значение? Женщине столько лет, на сколько она выглядит. По моему мнению, ей еще нечего стыдиться своего возраста… — Она красива, согласен! — сказал Пуаро. — Но красота — это еще не все. Все головы, за исключением одной, повернулись в ее сторону, когда она появилась на пляже, не из-за ее красоты… — А потому, что в ней что-то есть, а? «Изюминка», верно? Пуаро молчал. Майор проследил за его взглядом и спросил: — Что это вас там так заинтересовало? — Исключение, — ответил Пуаро. — Человек, который не повернул головы, когда она шла по пляжу. Загорелому блондину, удостоившемуся внимания Пуаро, было лет сорок. Сидя на песке, он курил трубку и читал «Таймс». — Да ведь это ее муж! — воскликнул майор. — Это Маршалл! — Я знаю, — промолвил Пуаро. Майор издал негромкий смешок, похожий на кудахтанье. Будучи холостяком, он разделял мужей на три категории: «препятствия», «помехи» и «ширмы». — На вид он ничего, — заключил майор. — Из уравновешенных. Интересно, принесли ли мой «Таймс»… Он встал и направился к отелю. Пуаро повернул голову в сторону Стефена Лейна. Пастор смотрел на Арлену Маршалл и Патрика Редферна. Его глаза встретились с глазами Пуаро. — Эта женщина — исчадие ада, — процедил он. — Вы так не думаете? — Трудно сказать, — медленно произнес Пуаро. Глаза Стефена горели мистическим огнем. 2 Когда Розамунда Дарнли села рядом с Эркюлем Пуаро, он не стал скрывать своего удовольствия. Впоследствии Пуаро сам признался, что он испытывал перед Розамундой Дарнли больше восхищения, чем перед любой другой женщиной в мире. Ему нравились ее врожденное благородство, ее грациозный силуэт, царственная посадка головы, уложенные ровными блестящими волнами темные волосы и очарование лукавой улыбки. Темно-синее платье, отделанное белым, было того самого простенького покроя, за которым стоят большие деньги. Розамунда Дарнли, владелица фирмы «Роз Монд», была одним из лучших модельеров Лондона. — Честно говоря, мне здесь не нравится, — сказала она. — Вот я и думаю, что я здесь делаю? — Но ведь это не первый ваш приезд сюда? — Верно. Я уже приезжала в этот отель два года тому назад на Пасху. Тогда здесь было меньше народа. Эркюль Пуаро внимательно посмотрел на нее и мягко произнес: — У вас что-то не ладится. Или я ошибаюсь? Она отрицательно покачала головой. Опустив глаза, она вздохнула: — Я увидела привидение. Вот что со мной! — Привидение?