Маршал снова лежал, уткнувшись лицом в траву. — Кеннет, — повторила она, — вы не перестанете со мной разговаривать, если я скажу вам что-то ужасно нескромное? Прежде чем ответить, он перевернулся на спину и сел. — Я не представляю себе, как вы можете сказать что-то, что покажется мне нескромным. Вы же знаете, мы старые друзья… Эти слова доставили ей удовольствие, но она не подала вида. — Кеннет, почему вы не разведетесь? — спросила она. Лицо Маршалла изменилось, стало жестким, и недавнее счастливое выражение его исчезло. Он вынул из кармана трубку и, не отвечая, стал набивать ее. — Простите меня, если я причинила вам боль, — извинилась она. — Вы не причинили мне боли, — тихо произнес он. — Ну так что же? — То, что вы не можете понять… — Вы… Вы так ее любите? — Дело не в этом. Но я женился на ней. — Я знаю. Но ведь… у нее было прошлое. Он сосредоточенно набивал трубку. — Может быть, — ответил он. — Вам ничего не стоит развестись, Кен. — Мое дорогое дитя, вы не имеете право говорить это. Она кружит мужчинам головы, возможно. Но это не доказывает, что она потеряла свою! Розамунда удержала слова, готовые слететь с ее губ, и сказала только: — Если вы предпочитаете смотреть на вещи иначе, вам было бы легко сделать так, чтобы развод попросила она. — Не сомневаюсь. — Вам нужно это сделать, Кен. Правда… Ведь у вас есть дочь. — Какое Линда имеет к этому отношение? — Подумайте, Кен. Дети очень многое чувствуют. Прежде чем ответить, Кеннет поднес к трубке спички и несколько раз затянулся. — Да, конечно, кое в чем вы правы. Вполне возможно, что Линда и Арлена не очень ладят друг с другом, и я согласен с вами, что для Линды было бы лучше попасть под другое влияние. Это уже давно беспокоит меня… — Я очень люблю Линду, — сказала Розамунда. — В этой девочке есть что-то доброе. Да, очень положительное. — Она вся в мать. Как и Рут, когда она берется за что-то, от своего не отступится. Они снова помолчали. — Так что же, — продолжала Розамунда, — вы не думаете, что вам следовало бы расстаться с Арленой? — Развестись? — Да. Сейчас это делается очень часто… — Вот это-то мне и не нравится! — гневно воскликнул Кеннет Маршалл. — Именно этого я и не переношу! Она с удивлением посмотрела на него. — Чего этого? — Того, как люди стали вести себя. Они берутся за что-нибудь и при первой же возможности бросают начатое, чтобы ухватиться за что-то другое! Это выводит меня из себя! Есть вещь, которая называется порядочностью. Если ты женился на женщине и взял на себя обязательство заботиться о ней, слово надо держать. До конца! Это вопрос чести! Слишком уж много стало неудачных браков и скоропалительных разводов! Арлена — моя жена, и точка! Розамунда наклонилась к нему и вполголоса проговорила: — Значит, вы останетесь с ней, «пока смерть вас не разлучит»? — Совершенно верно. Она встала и сказала: — Я поняла. Возвращаясь в Лезеркомбскому заливу по узкой петляющей дороге, мистер Хорас Блатт, на одном из поворотов, чуть не задавил миссис Редферн. Она прижалась к зеленой изгороди, а мистер Блатт в свою очередь резко затормозил и остановил машину. — Хэлло! — приветливо крикнул он. Мистер Блатт был крупным мужчиной с красноватым лицом и венчиком рыжих волос, обрамляющих сверкающую лысину. По его собственному признанию, он всегда ставил перед собой задачу поднимать бодрость духа и приносить хорошее настроение всюду, где он появлялся. По его мнению (которое он ни от кого не скрывал), в «Веселом Роджере» не хватало именно веселья. Единственное, что его обычно удивляло, — это необъяснимое исчезновение большинства присутствующих при его появлении. — Еще чуть-чуть, — весело воскликнул он, — и я бы превратил вас в мармелад! — Действительно, так почти и случилось, — ответила Кристина Редферн. — Садитесь, подвезу. — Спасибо, нет. Я предпочитаю пройтись пешком. — Вы шутите? А зачем же тогда машина? Кристина не стала спорить и устроилась рядом с мистером Блаттом. Когда машина тронулась, он повернулся к ней. — И что это за причуда ходить в одиночестве? Да еще такой красивой женщине, как вы! — Я люблю уединение… Мистер Блатт с медвежьей силой толкнул ее локтем в бок, поспешно выровнял машину, направленную прямо в изгородь, и заявил: — Все женщины это говорят, но не думают. Видите ли, гостям «Веселого Роджера» следовало бы немножко встряхнуться. Правда, постояльцы там — не восторг. Слишком много детей и старых развалин. Возьмите, к примеру, этого англо-индийского приставалу, или пастора, или американцев, которые все время говорят в нос, или этого иностранца… Ну и усищи же у него, один смех. Наверное, он парикмахер. — Вовсе нет, — возразила Кристина. — Он детектив. Мистер Блатт опять чуть не врезался в изгородь. — Детектив? — переспросил он. — Ах, поэтому он так нарядился! Кристина не удержала улыбки. — Он вовсе не наряжен, — сказала она. — Это его обычный вид. Его зовут Эркюль Пуаро, и вы, должно быть, слышали о нем. — Мне называли его фамилию, но я ее не очень разобрал. Конечно, я о нем слышал! Но я думал, что он умер… И что он здесь выискивает? — Ничего. Он просто отдыхает. Мистер Блатт скептически моргнул. — Ладно, поверю, раз уж вы говорите. По его виду похоже, что он любит все усложнять. — Нет, — поколебавшись, ответила Кристина. — Он просто оригинал, вот и все. — По моему мнению, — заявил мистер Блатт, — Скотланд Ярд стоит всех полиций мира, вместе взятых. Мой девиз — «Покупайте сделанное в Англии!» Они уже подъехали к морю и, издав победоносный гудок, машина въехала в гараж «Веселого Роджера», который находился прямо напротив отеля.