Линда Маршалл расхаживала по маленькому магазинчику, снабжавшему всем необходимым туристов, гулявших по берегу залива. Одну из его стен занимали стеллажи с книгами, которые можно было взять на время за несколько мелких монет. Самые новые из них были десятилетней давности, иные — двадцатилетней, а то и более. Колеблясь, Линда брала с полки то одну, то другую книгу. Сказав себе, что ей решительно не пристало читать «Четыре перышка» или «Ход наоборот», она взяла в руки толстый томик, обтянутый телячьей кожей, и стала его просматривать. Время шло. Внезапно раздавшийся голос Кристины Редферн заставил ее вздрогнуть. Быстрым движением она поставила книгу на место. — Что вы читаете, Линда? — спросила Кристина. — Ничего, — поспешно ответила Линда. — Ищу себе книжку. Она взяла первое попавшееся издание — «Свадьбу Уильяма Эша» — и направилась к прилавку. — Меня довез мистер Блатт, — сказала Кристина. — Перед этим он меня чуть не задавил, и мне пришлось приехать с ним. Но идти с ним по дамбе у меня уже не хватило терпения. Под предлогом, что мне нужно кое-что купить, я его поблагодарила, и вот я здесь! — Он такой ужасный тип! — воскликнула Линда. — Он все время хвастается своими деньгами и старается быть остроумным. — Бедняга! Мне его даже жаль… — А мне нет! — заявила Линда. Они вышли из магазина и направилась к дамбе. Долгое время они шли молча. Линда полностью отдалась своим мыслям. Ей нравилась Кристина Редферн. Из всех обитательниц острова Линда мирилась с присутствием только Розамунды и ее. Кристина была умна. Об этом говорил уже тот факт, что она не считала необходимым обязательно разговаривать, когда Линда шла с ней рядом. Зачем болтать, если вам нечего сказать? Одолевали ее и другие мысли. — Миссис Редферн, — вдруг заговорила она, — вам никогда не кажется, будто мир такой жестокий, такой страшный, такой ужасный, что вам хочется… хочется, чтобы он разлетелся на куски? Слова ее прозвучали комично, но в тревожном лице Линды ничего забавного не было. Кристина долго смотрела на нее, заглянула ей в глаза, не нашла в них ничего, над чем можно было бы посмеяться, и заколебалась, прежде чем ответить. — Да, Линда, — серьезно сказала она. — У меня уже было такое ощущение… — Значит, это вы — знаменитый детектив? — спросил мистер Блатт. Они сидели в американском баре, любимом пристанище мистера Блатта. Пуаро наклонил голову в знак согласия. Этот эпитет не ранил его скромность. — И что же вы здесь делаете? — продолжал расспрашивать мистер Блатт. — Работаете? — Нет, отдыхаю. У меня отпуск. На лице мистера Блатта появилось хитрое выражение. — Конечно, ничего другого вы ответить не можете! Пуаро запротестовал, но мистер Блатт продолжал: — Заметьте, со мной вам нечего опасаться. Я не из тех, кто выбалтывает все, что им рассказывают. Я научился держать язык за зубами. И давно! Я бы не смог добиться того, чего добился, если бы не умел молчать. Вы же знаете людей: как только они о чем-нибудь услышат, немедленно раззванивают это всем друзьям и знакомым. Так что вы, естественно, начеку. Поэтому и вынуждены делать вид, что вы здесь на отдыхе! — А почему так не может быть на самом деле? Подмигнув, в качестве вступления, своему собеседнику, мистер Блатт стал объяснять: — Видите ли, жизнь носила меня по всему белому свету, и я хорошо разбираюсь в тонкостях одежды. В это время года, людей, одетых, как вы можно встретить в Довиле, Ле Туке или в Жуан-ле-Пэн[1]. Там они находят… как бы это выразиться… свою «тарелку». Пуаро подошел к окну. Шел дождь, остров был окутан туманом. — Может быть, вы и правы, — произнес он, вздохнул и добавил: — Там, по крайней мере, я бы развлекался! — В казино, а?.. Я тоже так думаю. Мне пришлось вкалывать добрую часть моей жизни, и в ту пору я не имел возможность брать отпуск и кутить. Я хотел стать богатым, и я им стал. Зато теперь я делаю все, что мне вздумается! Мои деньги не хуже других, и, поверьте мне, в последние годы я с успехом наверстываю упущенное. — Серьезно? — Настолько серьезно, что я задаю себе вопрос, какого черта я здесь торчу! — Меня это тоже удивляет. — То есть как? Рука Пуаро запорхала в воздухе. — Дело в том, — объяснил он, — что я тоже наделен даром наблюдательности. И я скорее могу себе представить вас в Довиле или Биаррице, чем здесь! — И, в конечном счете, мы оба сидим здесь! — заключил Блатт. Он громогласно расхохотался и сказал: — Понятия не имею, что привело меня сюда. Может быть, просто название этого отеля. «Веселый Роджер», остров Контрабандистов! Звучит романтично! Заставляет взыграть воображение! Вспоминаешь, как был мальчишкой, как играл в пиратов. Эти воспоминания забавляли его. — Когда я был молодым, — продолжал он, — я часто выходил в море под парусами. То здесь, то там… И, странное дело, страсть к парусникам не угасла во мне. Теперь я могу купить яхту, от которой у всех глаза на лоб полезут, но у меня нет на это желания. Я предпочитаю плавать на маленьком ялике. Редферн тоже, как я: он обожает парусники, и раза два мы вместе с ним выходили в море. Только теперь его не поймаешь! Он все время крутится около жены Маршалла… Он слегка понизил голос. — Надо признаться, что в нашем отеле, где собрались одни сухие сморчки, только в ней и бьет жизнь! Мне даже кажется, что Маршаллу нелегко держать ее в руках. Когда она выступала в театре, у нее было немало авантюр… И даже когда она из него ушла. Вот увидите, все это плохо кончится! — В каком смысле «плохо»? — Всякое может случиться. Ведь у Маршалла, если к нему присмотреться, непростой характер. Я в этом даже уверен, потому что мне рассказывали о нем… Спокойный, тихий и все такое. Но я подобных типов знаю. С ними не угадаешь, и я бы на месте Редферна поостерегся! В бар, легок на помине, вошел Редферн и мистер Блатт быстро переменил тему. — Ну так вот, парусный спорт у побережья — лучшего занятия я не знаю! Он сделал вид, что только что заметил Редферна. — Здорово, Редферн! Что вы будете пить? Сухой мартини? Отлично! А вы, месье Пуаро? Детектив поблагодарил и отказался. — Я присоединяюсь к вашему мнению, Блатт, — сказал Редферн, усаживаясь. — Парусный спорт — самый лучший спорт в мире, — и мне бы хотелось побольше заниматься им. Когда я был мальчишкой, одним из моих любимых удовольствий было кататься неподалеку отсюда на маленькой лодке, вдоль берега… — Значит, вам хорошо известна эта местность? — спросил Пуаро. — Еще бы! Я бывал здесь еще до постройки отеля. На берегу залива Лезеркомб стояло в ту пору лишь несколько рыбацких хижин, а на острове — старый дом с обвалившейся штукатуркой, двери и окна которого были всегда закрыты. — Он находился на месте отеля? — Да, но в нем уже много лет никто не жил, и он разваливался на куски. Ходили слухи, что из него в грот Гномов ведет подземный ход. Сколько времени мы потратили на его поиски! Хорас Блатт опрокинул свой стакан, выругался и, вытирая брюки, спросил: — Что это еще за грот Гномов? — Как, вы не знаете? — удивился Патрик — Он находится у бухты Гномов, и вход в него запрятан в скалах так, что его трудно найти. Начинается он с узкой расщелины, куда с трудом можно протиснуться, а внутри помещение расширяется. Представляете себе восторг попавшего туда мальчугана! Мне показал его один старый рыбак, но я думаю, что теперь и рыбаки не знают, где он. На днях я попросил одного из них показать мне бухту Гномов, и он не смог мне ответить. — А что это за гномы? — поинтересовался Пуаро. — Не забывайте, месье Пуаро, что мы находимся в Девоне, — ответил Патрик. — Это край легенд. В Шипсторе тоже есть грот Гномов. Выходя из него, там надо оставить булавку в дань этим «полевым» домовым. — Очень курьезно, — заметил Пуаро. — В этом краю бродит множество историй о гномах и домовых. Вам покажут курганы, где они держат совет, и фермеры, возвратившись домой после веселого проведенного вечернего застолья, совершенно серьезно рассказывают, что по дороге их дразнили гномы. — По-моему, это означает, что они здорово заложили за воротник! — вмешался Хорас Блатт. Пуаро улыбнулся и сказал: