— Вы даете слишком прозаичное объяснение. Легенды следует уважать. Посмотрев на часы, Блатт встал. — Извините меня, — сказал он, — но я иду ужинать. Меня интересуют пираты, а не гномы, Редферн! — Ступайте, — откликнулся Редферн. — Надеюсь, что гномы отомстят и будут сегодня ночью дергать вас за ноги! Блатт ушел, и Пуаро заметил: — Для человека, одолеваемого демонами наживы, мистер Блатт, на мой взгляд, обладает весьма романтическим воображением. — Это объясняется, видимо, тем, что его ум еще не достиг полного развития, — с полной серьезностью ответил Редферн. — Таково мнение моей жены. Подумайте только, он как подросток не читает ничего, кроме детективных романов и рассказов о диком Западе! — Вы считаете, что у него умственный возраст подростка? — А вы разве так не считаете? — Я его слишком мало знаю. — Должен сказать, что я его знаю не лучше, — признался Редферн. — Я с ним два раза выходил в море, но быстро заметил, что он на воде не любит быть в компании и предпочитает оставаться один. — Это довольно странно. На суше у него совсем другие вкусы. — Что верно, то верно, — рассмеялся Редферн. — Нам с огромным трудом удается избавиться от его предприимчивости. Дай ему волю, это место быстро бы превратилось в нечто среднее между Маргейтом[2] и Ле Туке.. Пуаро промолчал, внимательно изучая лицо своего собеседника. Это было лицо счастливого человека. Внезапно Пуаро произнес: — У меня впечатление, мистер Редферн, что жизнь кажется вам прекрасной! Патрик удивленно взглянул на него. — Конечно, — ответил он. — А разве это не так? — Да, так! И вы правы, наслаждаясь ею. Я вас поздравляю. — Спасибо, — улыбнулся Патрик. Пуаро выждал, а потом сказал: — А теперь, как человеку, которому намного больше лет, чем вам, мне хотелось бы дать вам совет. — Слушаю вас. — Ну так вот. Один мой друг, мудрый и здравомыслящий полицейский, сказал мне как-то очень давно: «Мой дорогой Эркюль, если ты хочешь быть счастлив, избегай женщин!» — Боюсь, — ответил Редферн, — что ваше предостережение запоздало: я уже женат! — Я знаю. У вас очаровательная жена, и она вас очень любит. — Я тоже люблю ее. — Рад это слышать. Патрик нахмурил брови и спросил: — Куда вы клоните, мсье Пуаро? Откинувшись на спинку кресла, маленький детектив закрыл глаза. — Я хорошо знаю женщин, — промолвил он. — Они способны так усложнить вашу жизнь, что она станет невыносимой, а англичане — о, они ведут себя с женщинами, как дети. Мсье Редферн, если вы намеревались приехать сюда, зачем вы привезли с собой жену? — Я вас не понимаю, — резким тоном ответил Патрик. — Не думаю, — спокойно произнес Пуаро. — Но не настаиваю. Я не настолько безумен, чтобы спорить с влюбленным человеком. Я просто предлагаю вам свой совет, не более того. Патрик Редферн принялся защищаться. — Я вижу, мсье Пуаро, что вы наслушались сплетен миссис Гарднер и этой Брустер! — воскликнул он. — Болтать языком и раздувать скандалы — любимое занятие, которому они предаются с утра до вечера. Эти мегеры готовы забросать женщину грязью только за то, что она красива! Пуаро встал и просто сказал: — Не может быть, чтобы вы были так неопытны! И, покачав головой, он вышел. Выйдя из столовой, Эркюль Пуаро задержался в холле. Через открытую дверь проникал холодный воздух. Дождь кончился, и туман рассеялся. Вечер был приятным, и Пуаро решил пройтись. По дороге он увидел миссис Редферн, сидящую на своей любимой скамейке над обрывом. — Вы простудитесь, — сказал он. — Вам не следует здесь оставаться, не то подхватите насморк. — Да нет, — ответила она. — К тому же, какое это имеет значение? — Ну-ну, — мягко пожурил ее Пуаро. — Вы уже не ребенок и носите длинные платья. Вам надо постараться поразмыслить, как взрослому человеку. — Я вас уверяю, что я никогда не простужаюсь! — Послушайте меня, — сказал Пуаро. — Сегодня была мокрая погода, шел дождь, дул ветер, потом спустился туман. А сейчас — спокойный вечер, и на ясном небе сияют звезды. Ну так вот, в жизни все бывает примерно так же. Тихим голосом, полным сдерживаемой ярости, она бросила: — Знаете ли вы, мсье Пуаро, что меня больше всего выводит из себя? — Нет, мадам. — Жалость! Это слово щелкнуло, как удар хлыстом. — Вы что, думаете, я ничего не вижу? — продолжала она. — Люди говорят: «Бедная миссис Редферн! Ах, эта маленькая бедняжка!..» Я не бедняжка, и я не маленькая, но они все равно говорят, что им меня жалко! Так знайте же, мне не нужна жалость, не нужна! Пуаро аккуратно расстелил свой носовой платок на скамейке и сел. — В том, что они говорят, есть доля правды, — заметил он. — Эта женщина… — Не позволите ли вы мне, — сказал он, видя, что она не договаривает начатой фразы, — не позволите ли вы мне что-то вам сказать? В нашем мире Арлены Стюарт — Арлены Маршалл — не принимаются в расчет. — Это одни слова. — Это чистая правда. Их триумф эфемерен и долго не длится. Для того, чтобы с ней считались, женщина должна иметь сердце или голову на плечах. — Вы думаете, что мужчин это интересует? — Уверен. Она горько засмеялась. — Я не разделяю ваше мнение. Пуаро медленно произнес: — Ваш муж любит вас, мадам. — Что вы об этом можете знать? — Могу. Я видел, как он на вас смотрел. Она внезапно разрыдалась, и ее голова опустилась на уютное плечо Пуаро. — Я так больше не могу, — проговорила она сквозь рыдания. — Я так больше не могу! Пуаро ласково похлопал ее по плечу и мягко посоветовал: