– Ничего здесь нельзя, – пошутил по этому поводу Пушкарь, – даже то, что можно. Снова проснулась злость. Ну, и где эти чертовы подпольщики? Почему так долго? Не ждет ли группу контрразведчиков безрадостный сюрприз? Ближе к ночи разместились в северной части амбара (или что тут было в благодатные времена). Запашок вопреки обещаниям присутствовал. Дощатые загородки разделяли пространство на сегменты. Путей к отходу действительно хватало. Зияли дыры в стенах, в дверном проеме отсутствовала дверь. В углу громоздилась гора спрессованного сена – и все это благолепие немедленно пошло в ход. Сено растаскали на лежанки. Гниющая растительность отчаянно благоухала. – Оружие из рук не выпускать, – предупредил Дымов. – Дежурим по часу. Караульный может выйти. Но не маячить там в лунном свете, работать ушами… если больше нечем. Балабанов, дуй по праву молодого первым на пост. Затем Пушкарь, Садовский и так далее. При первых признаках тревоги рассыпаемся в разные стороны. Влад ворочался в соломе, завернувшись в кусок брезента. Беречь эсэсовскую униформу смысла уже не было – отслужила свое. Сквозил ветерок, через прореху в крыше заглядывала луна, мерцали звезды. И дружище Морфей куда-то запропастился… Утром набежали тучи, погрузили мир в унылое марево. Чувствовалась высокая влажность. И еще что-то чувствовалось… Влад похолодел, стиснул автомат, с которым спал в обнимку. Рядом находились посторонние. Он ощущал их присутствие каждой клеточкой своего тела. Кто-то глухо кашлянул, заскрипела гнилая древесина. Садовский, мать его, проспал, засоня! Дымов откинул брезент, резко сел на колени. – Оружие не трогать, стреляю! – пролаял голос с сильным акцентом. Дрогнула рука, и Дымов не решился поднять «МП-40». Картина по пробуждении предстала какая-то безрадостная. В помещении находились несколько человек в штатском. Они прокрались неслышно, застали смершевцев врасплох. Уже почти рассвело, различались силуэты, но лица прятались в сумраке. Ближе всех стоял кряжистый мужчина в кепке. Он целился из автомата – из советского «ППШ», неведомо как оказавшегося в этой части света. За ним маячили еще трое – мужчины в длиннополых одеяниях, с немецким оружием. И сзади выразительно покашливали. Заворочался Мишка Балабанов, схватился было за оружие, но передумал. Заспанно моргал Леха Пушкарь и матерился сквозь зубы. Дымов медленно поднялся, оставив в покое автомат. Глаза за прицелом «ППШ» были холодные, палец поглаживал спусковой крючок. Мелькнула странная мысль: эти люди сами не знают, что делать дальше. Звонко переломилась половица, кто-то ввалился внутрь. В колючих глазах мужчины с «ППШ» мелькнула досада. Дымов скосил глаза. Садовский проснулся! Какое радостное событие! Он отключился где-то за пределами сарая, возможно, у дерева прикорнул, вот его и не заметили. Сон еще не развеялся в голове, иначе бы он вел себя по-другому. Но отказать в решимости капитану было нельзя. Глаза блестели, он сжимал гранату в поднятой руке. – Опустить оружие! – прохрипел Садовский. – Я выдернул чеку, если убьете меня, будет взрыв… – напряглись пальцы, прижимающие к корпусу гранаты спусковой рычаг, перекосилась челюсть. Стрелять не стали, дурных здесь не было. В тесном пространстве разметало бы всех, включая сотрудников СМЕРШа. У гранаты довольно мощная поражающая сила. «Неужели нами может пожертвовать?» – мелькнула у Дымова недоуменная мысль. Люди пришли в замешательство, кто-то опустил оружие. Отступил на несколько шагов человек в кепке. Влад медленно опустился на колени, поднял автомат. Остальные сделали то же самое. Удовлетворенно крякнул Садовский. – Нормально поспал? – покосился на него Влад. – Да, душевно, – кивнул капитан. – Прости, командир, проявил преступную халатность, искуплю. Несколько секунд царила угрюмая тишина. Незнакомцы держали на прицеле офицеров, офицеры – незнакомцев. Никто не стрелял. Зачем, если все свои? – Вот так и живем, мирно наставив стволы друг на друга, – пошутил Балабанов. – Все, довольно, перебьете еще друг дружку, – прозвучал мелодичный голос, и за спиной Садовского выросла знакомая фигурка. Рамона переоделась, надела ватные штаны, куртку, подпоясалась немецким ремнем – чеканка на пряжке гласила: «С нами Бог». Темные волосы спрятались под невзрачной косынкой. Садовский тактично уступил девушке дорогу, отошел к стене и превратился в зрителя. – Рамона, к чему эта бездарная драматургия? – проворчал Влад. – Охотно верю, что вы не собирались стрелять. Но мы могли начать первыми. – Да, эти люди быстрые и жестокие, – на ломаном русском сообщил Андерс, чья голова высунулась из-за косяка. – Мы сами это видели, они убивают не задумываясь… Засмеялся Балабанов, и ситуация сразу разрядилась, народ зашевелился. Партизаны стали забрасывать автоматы за плечи. – Евгений, почему бы вам аккуратно не вставить чеку обратно в гранату? – вкрадчиво спросил Дымов. – Только не говорите, что вы с перепуга забыли, куда ее выбросили. – Прекрасно помню. – Садовский подбросил гранату в руке и сунул в карман. Стоящий поблизости латышский партизан непроизвольно дернулся. – Да уйметесь вы, братцы, – заулыбался Садовский. – Пошутил я, не выдергивал чеку. Они все равно во мраке ни хрена не видели. Умным быть не запретишь, верно, командир? – Ну, ты даешь, Евгений Батькович… – шумно выдохнул Пушкарь. Мужчина в кепке неожиданно засмеялся. Он поставил автомат на предохранитель, шагнул вперед. У него было открытое лицо и не такие уж злые глаза. Партизан повесил автомат на плечо и протянул руку. – Валдис Скудра. – Он говорил по-русски с сильным акцентом. – Я командую этими людьми. До войны служил начальником пожарной части в Тукумсе. Наша база неподалеку… впрочем, вам о ней лучше не знать. Рамона и двое наших людей пришли на базу около полуночи, рассказали о вас. Мы не могли сюда нагрянуть с распростертыми объятиями, требуется осторожность. Вы могли оказаться агентами гестапо, засланными с целью уничтожить нашу базу. – Серьезно? – удивился Влад. – Четыре русских парня, убившие кучу эсэсовских военных и целого штурмбаннфюрера на глазах у ваших людей – засланные гестаповцы? – Да, звучит неразумно. – Мужчина смутился. – Не обращайте внимания, все в порядке. Наши люди рассказали, что вы их спасли, а до этого они обошлись с вами не очень радушно. – А вот это факт, – согласился Влад. – Но кто старое помянет… Рассказывайте, Валдис, с чем пришли и готовы ли выстраивать взаимовыгодные отношения с Красной армией. Недоразумение худо-бедно разрешилось. Но все равно осталась натянутость. Партизаны смотрели косо, улыбались через силу. Это были крепкие мужчины, сравнительно молодые, обвешанные оружием. Кто-то из них, возможно, был знаком с военным делом, служил в армии или в полиции. У местных буржуазных элементов имелось небольшое войско. Донимать разговорами «меньших братьев» оперативники не стали, приняли «водные процедуры» (используя вместо умывальника фляжки), покурили, выловили из банки остатки огурцов и помидоров и позавтракали. Уже совсем рассвело. Люди разбрелись по хутору. День погожим не стал, тучи затянули небо, иногда налетал порывистый ветер. Валдис пристроился на соломе, рядом с Дымовым, извлек из пристегнутой к поясу сумки карту, развернул. Неподалеку мялась Рамона, с любопытством поглядывала на обоих. Девушка сменила образ – теперь она могла сойти за обитательницу сельской глубинки. Она уже не казалась такой запуганной. Живые глаза смотрели на мир с интересом. Влад поймал себя на мысли, что непозволительно часто скашивает глаза. Неприкаянно блуждал поодаль еще один боец – постарше Валдиса, седоволосый, с неудачным именем Паулюс. «Начальник штаба», – шутливо представил Валдис товарища. – Прошу поверить, – начал Влад, – в наши планы не входит преуменьшить влияние ваших сил, или, боже упаси, способствовать их разгрому. Предположу, что вы тоже подчиняетесь Латвийскому Центральному Совету, иначе говоря, настроены враждебно к советской власти. Пусть спорные вопросы решают политики, им ничто не мешает прийти к компромиссу. Мы же обычные люди и заинтересованы только в разгроме фашистской Германии. Принимается? – Не уверен, что наши верхи о чем-то договорятся, – проворчал Валдис. – Но, думаю, вы правы, слабый шанс договориться есть. Приказ оказать содействие вашим людям действительно имел место, и на задание была отправлена группа Анны Сауляйте… Мне сказали, что она погибла, а также все ее люди… – Валдис стиснул скулы, они побелели. – Я хорошо знал Анну, одно время у нас с ней были близкие отношения… – Валдис отвернулся. Показалось, что глаза его повлажнели. – Расскажите, как такое случилось. Влад рассказал – без пафоса и украшательств, что произошло во время боя с объединенным отрядом контрразведчиков и латышей. Он поймал себя на мысли, что образ Анны предстает чересчур уж героическим. Но в этом не было ничего плохого. Валдис закрыл глаза, потом стряхнул с себя оцепенение. – Я вас понял, майор. Сочувствую, что ваша группа тоже понесла потери. У меня есть для вас хорошее известие. Сегодня ночью мы связались по рации со своим политическим руководством, упомянули вашу группу. Получен приказ: оказывать вам содействие. В обычной ситуации такой приказ поступить не мог… – Валдис замялся. – Думаю, политическое руководство решило пойти вам на уступки… Или эти уступки были ему навязаны. Нас просили только убедиться, что вы – это вы, описали ваши приметы. С губ уже срывалось ироничное замечание, но Дымов прикусил язык. – Наши люди будут вам помогать, – вынес скорбное заключение Валдис. – Спасибо, мы рады, – кивнул Влад. Камень свалился с души, но он не подавал вида. – Пока, впрочем, ваши люди не очень ласковы. – Их смущает ваш внешний вид, – нашел объяснение ситуации блуждающий по кругу седовласый Паулюс. – Вы одеты во вражескую форму. Она вызывает стойкое неприятие. «В следующий раз наденем форму начсостава ГБ, – подумал Влад, – и тогда все успокоятся». – Данный район безопасен? – Да, здесь спокойно, – кивнул Валдис. – В окрестных деревнях наши люди, их предупредили. Если будет облава, на хутор Мирдзы сообщат. Но сюда не приходят каратели… давно не приходят. А сейчас им и вовсе незачем это делать. Из порта в Швецию уходят два больших корабля. Народ давит друг друга, чтобы попасть на борт. Многие легионеры СС переодеваются в гражданскую одежду, у них давно заготовлены фальшивые документы. – Много ваших сторонников осталось в районе? – Простите, это секретные сведения, – заявил Валдис. – Их много, сотни, тысячи. Но боевые отряды изрядно побиты, весь апрель мы несли потери. Можем поставить под ружье несколько десятков человек… Вы просите нашу помощь. Рамона говорила о каком-то санатории. Сообщите подробнее, о чем идет речь. Дымов повторил рассказ. Валдис задумался, пожал плечами. – Секретные объекты под охраной СС – не редкость. Мы слышали о таких в Пилтене, Дундаге. Это медицинские лаборатории разного профиля, исследовательские центры и институты по разработке оружия, отравляющих веществ. Но здесь, в окрестностях Барклане… Либо вы ошибаетесь, либо этот объект хорошо засекречен. – Там разрабатывают психостимулирующие вещества, – признался майор. Откровенность всегда располагает. Да и тайна сродни секрету Полишинеля, о котором все знают. – Слышали про первитин, который немецкие военные глотают уже шесть лет? Их новое творение куда эффективнее и опаснее. Лабораторию следует уничтожить либо воспрепятствовать ее эвакуации. – Как интересно, – пробормотала Рамона. Глаза девушки округлились. – Зачем эта гадость нужна вашим властям? Война окончена, немцам этот препарат не поможет. Все, что они могут, – переправить его на Запад, продать или выторговать за него себе поблажки. Ваше правительство беспокоит рост наркомании где-нибудь в Соединенных Штатах? – Да все правильно, – отмахнулся Валдис. – Такие изобретения – это оружие. Солдаты становятся берсерками, выполняют все поставленные задачи, а потом умирают, когда организм полностью истощается… – Так что будем делать с объектом? – нетерпеливо спросил Дымов. – Подождите, – человек с неудачным именем прекратил блуждать по сараю и сделал задумчивое лицо, – вы уверены, что до войны в этом центре занимались кардиологическими больными? У моей жены в начале тридцать восьмого года произошел инфаркт, ее отвезли в одну из больниц Лиепаи. Обращение к врачам было быстрым, Элину спасли. Она работала в магистрате, имела привилегии. В том году Красная армия еще не вошла в Прибалтику… Ей дали путевку в санаторий… Название не помню, но, возможно, «Тихая волна». Элина отдыхала там десять дней, восстанавливала здоровье. Я приезжал ее навестить, использовал свою машину. Мы гуляли по берегу, там был пирс, вдающийся в море. Места живописные, скалы, пляж. Санаторий состоял из нескольких двухэтажных строений… – Да, это то, что нам надо! – встрепенулся Дымов. – По пути я заехал в Барклане, нужно было кое-что купить… – память у человека неплохо работала. – Выезжая из Барклане на трассу, я свернул направо, проехал немного, метров двести или триста, дальше был указатель, и я свернул налево, в скалы. Тогда не было никаких постов, шлагбаумов, колючей проволоки… Помню, места были красивые, дорога петляла между скал… – И как сейчас твоя Элина? – проворчал Валдис. Не меняясь в лице, Паулюс проговорил: – Она умерла в сорок первом году от острой сердечной недостаточности… Зато два года после лечения жила нормальной жизнью. – Можете на карте показать, где сворачивали? – спросил Влад. Мужчина, прищурившись, разглядывал карту, он обладал не очень острым зрением. Дымов лихорадочно размышлял. Указателей к «санаторию» на дороге быть не могло, но примыкающих дорог хватало – и за Барклане тоже. Он насчитал как минимум четыре. – Вот здесь, – показал пальцем Паулюс. – Я же говорю, сразу за Барклане. До следующего отворота больше километра, а я свернул почти сразу. Сердце бешено застучало. Хоть какой-то «шерсти клок» с этих ребят. Рамона, проявляя интерес к беседе мужчин, подкралась поближе. – Валдис, нужно несколько комплектов немецкой формы, в крайнем случае хотя бы один или два. В идеале – четыре. Один – обязательно офицерский, не ниже гауптмана или гауптштурмфюрера. Наши окончательно износились. Можете устроить? А также нужна гражданская одежда. – Это непросто. – Валдис задумчиво потер переносицу. – Гражданскую одежду мы вам привезем, а вот с немецким обмундированием придется потерпеть. – Надеюсь, не до конца войны? Потом его останется только сдать в музей. Хорошо, я понимаю, потерпим. Далеко от хутора Мирдзы до той развилки? – Сами смотрите. – Паулюс присел на корточки. Вместо циркуля он использовал большой и средний пальцы: – Мы находимся вот здесь. Нас разделяют четыре, от силы пять километров. – Вы что-то замыслили, майор? – Валдис насторожился. – Да, – кивнул Влад, – мы не в том положении, чтобы месяцами обдумывать идеи. Следующий от Лиепаи легковой автомобиль начал притормаживать, пропустил плетущийся в город-порт грузовик и свернул на примыкающую дорогу. Водитель был одет в военную форму, пассажиры носили гражданскую одежду. Второстепенную дорогу устилала мелкая щебенка, она шуршала под колесами. Машина исчезла за скалами, стих гул. – Из Барклане вывернули, – зашептал Садовский. – Здесь дорога прямая, как спица, все видно. На трассу выехали, а через двести метров – опять вбок. Значит, там и впрямь что-то есть, командир, не купаться же они поехали? А контрольный пункт просто сдвинули вглубь, чтобы глаза не мозолил таким, как мы.