Я вернулся на кухню, положил «поп-ит» на стол, включил электрочайник и громко произнес: – Мара, поговорить бы, причем прямо сейчас. Это важно. Для нас обоих важно. Тишина. Не топают по сумрачному коридору маленькие ножки, не щелкают резиновые пузырики на новомодной забаве, только чайник знай негромко гудит. – Мара, я жду тебя, – произнес я. – Чайку попьем, дела обсудим. Ведь ты же меня слышишь, я в этом уверен. Ну нет у меня сил ритуал проводить по всем правилам, честно. Устал сегодня как собака. И снова тишина. Минут через пять я уж было решил, что все-таки придется доставать с антресолей горелку, снова будить Родьку, который как ассистент в процессе деланий зелий и прочих алхимических забавах незаменим, но тут услышал, как еле слышно скрипнул ламинат в коридоре. Пришла, стало быть, малая, почтила-таки меня своим вниманием. – Звал? – Малышка, светлые волосы которой сегодня были заплетены в одну тугую косичку, вошла в кухню и по-хозяйски вскарабкалась на табурет. – Слушаю тебя. Она еще и наряд сменила, теперь на ней красовалась ярко-синяя курточка с Губкой Бобом. – Звал, – подтвердил я и ткнул пальцем в направлении закипевшего чайника. – Может, чайку? – Не употребляю, – холодно отказалась Мара. – Говори. – Есть у меня к тебе два дела. С рассказа о каком начинать? О том, что попроще, или о том, что посложнее? – Мне все равно, – передернула плечами малышка. – Сам решай. Сам решай. Да я уже голову сломал над тем, какую из двух просьб первой изложить. – Скажи, ты с Пухеей в каких отношениях? – Да почти ни в каких. – Мара протянула ручку и цапнула со стола изъятый мной у Родьки «поп-ит». – Это мне? – Разумеется, – подтвердил я. – Ты мне такое уже дарил! – в голосе нежити послышались подлинные капризные нотки избалованной девчонки. – Тот круглый был, а этот квадратный. И цвет другой. – Ну да, – повертела Мара подарок перед глазами. – Фу, он пахнет. Так что ты там у меня спрашивал, ведьмак? – Пухея, – напомнил ей я. – А, да. Она, как и ее сестрицы, особо к разговорам не тянется. У них другой промысел. Ты давай лучше сразу скажи, что тебе от нее надо, а я отвечу, возьмусь помогать или нет. – Человека одного надо от хвори излечить, как раз по ее профилю. Она точно такое может сотворить, я это наверняка знаю. – С чего такая доброта? Родич твой, что ли? – Да нет, – уклончиво ответил я. – Просто надо. Жизнь ведь по-разному поворачивается, вот и у меня она крутанулась в неожиданную сторону. – Жизнь – она такая, – согласилась девочка, поигралась немного с «поп-итом» и продолжила: – Будь по-твоему, ведьмак. Я тебе помогу, но если все сладится, то мы в расчете. Договор? – Договор, – без особой радости согласился я. Нет, все получилось даже лучше, чем ожидалось, но все равно жалко утраченной возможности. Мне больше нравилось, когда эта особа у меня в должниках значилась. Вернее, когда мы на равных были. Я должен ей, она – мне. А теперь вроде как я снова в минусах, причем в сильно давних. Может, не мудрить, просто скормить ей Ряжского, да и все? Его не жалко совершенно. И ряд проблем сразу разрешится. Без шуток: если Ольгу вытащить не получится, то надо будет на эту тему как следует подумать. Ну, чтобы ко мне ни единая тропочка не вела. Просто еще ведь отдел есть, который в каждую щель нос свой сует. Грешным делом проведают, что это моих рук дело, замучаешься после с ними объясняться. Да и нужны они мне пока в качестве союзников. – А второе дело какое? Ты про два говорил. – Скажи, ты же в Нави бываешь? – В Нави? – мертвые глаза девочки уставились на меня. – Бываю. Пусть иногда и ненадолго, но случается. Когда наша госпожа попросит глянуть, что там, в серых туманах, происходит. Но тебе-то что до того? – Где-то там, на равнинах, сейчас бродит душа женщины, которая мне не чужая. Ее туда призрак загнал по злобе. Ты же знаешь, что некоторые из них могут… – Могут, могут, – перебила меня Мара. – И что далее? – Найти бы ее там, а после вывести обратно в Явь. Мне ведомо, что подобное в твоих силах. – А давай, ведьмак, мы с тобой по концу лета в обычные поля сходим, – предложила мне Мара. – Я иголку в стог сена брошу, а ты ее там искать станешь. Ох и потешно мне будет на то глядеть! – Так я магнит с собой захвачу, с ним все иголки мои. Это такая штуковина, которая железки к себе притягивает, – парировал ее выпад я, а после извлек из правого кармана джинсов пакетик, в который еще несколько лет назад поместил волос Ряжской, и положил его на стол. – А твой магнит – вот. Или путеводная звезда, называй, как хочешь. И снова она призадумалась, молча забавляясь с игрушкой. Ну а я гостью не торопил, зная ее непростой характер. – Мне какая в том корысть? – наконец подала голос она. – Те, кто в тумане обитает, слуг Мораны не жалуют. Да и раньше нас на правом берегу Смородины особо не привечали. Терпели, но и только. – Есть человек. – Я достал из левого кармана джинсов еще один пакетик, в котором тоже лежал волос, и определил его на место рядом с первым. Они выглядели почти как близнецы, между ними имелось лишь одно отличие. На втором красовалась буква С. Я сам его маркером, который чудом за два года не высох, пять минут назад надписал, чтобы грешным делом волоски не перепутать. Зачем мне накладка, в которой наказание, приготовленное для охранника Саши, достанется и без того пострадавшей Ольге Михайловне? – Я не отдам этого человека тебе на съедение, но ты можешь ночку-другую как следует его потерзать. Только уговор: до сумасшествия не доводить. Он до поры до времени мне дееспособным нужен. Ну, в своем уме, короче. Договор? – Ой, ведьмак, хитер же ты, – недобро ощерилась Мара. – Мне кусок с порога кидаешь, а перед тем домой целую тушу отволок. Не след так поступать. Не след. – Зря ты так, – изобразил обиду я. – И вообще, не хочешь – не надо. До осени недалеко, а там я с зарянником договорюсь. Он в Навь и обратно постоянно шастает, а в цене мы с ним всяко сойдемся. Признаться, я понятия не имел, кто такой зарянник и чем он промышляет, просто запомнил вводные, которые умрун изложил в нашей недавней беседе. Но Мара-то про это не знает. – Ну-ну, – тоненько захихикала моя гостья. – Попробуй. До осени твоя краля в Нави сгинет десять раз. Там, в туманах, особенно у старых курганов, много охотников за заблудшими душами бродит. – Твоя цена? – я решил закончить пикировку одним простым вопросом. Если будет сильно дорого, значит, Ряжской не повезло, как, впрочем, и ее и мужу. Одна сгинет сразу в двух мирах, второй днями последует за ней, став разменной валютой для уплаты моего давнего долга. Надо только будет как-то его волос раздобыть или какую-то другую вещицу, с ним связанную, что, в принципе, не проблема. Вон тот же Илья Николаевич, уверен, запросто мне с этим поможет. И на этом все. Бэллы, разумеется, эти беды не коснутся. Она – другое. – Ее озвучила наша госпожа, – немного отстраненно сообщила мне Мара. – Ей нужны силы для того, чтобы защитить себя от врага, что подбирается к ней все ближе. Сделай то, о чем она просила, – и мы в расчете. – Слишком размыто, – покачал я головой. – Конкретики нет. Давай так, днями я подарю ей душу. Не живую, врать не стану, но зато сильную. – Теперь ты туман наводишь, – попеняла мне гостья. – Днями – это когда? – Самое большее – неделя, – чуть помедлив, пообещал я. – Но, думаю, скорее. – Седьмица, стало быть, – повторила девочка. – И мне две ночи на то, чтобы с недругом твоим потешиться. Цена невелика, но будь по-твоему. Договор. Она смела со стола пакетики, убрала их в карман и, на секунду опередив мой вопрос, произнесла: – Сначала ты выполни обещанное, а после я схожу за твоей подружкой. Такое у меня условие. – Предоплата сто процентов, значит, – пробормотал я. – Ладно, пусть так. Слушай, у меня еще одна маленькая просьба есть. Она тебе ничего стоить не будет, обещаю. – Ну? – Мара, которая уже спрыгнула с табуретки на пол, глянула на меня. – Передай тому, кто тебя будет веселить две ночи, от меня привет. И скажи, что в следующий раз ему следует хорошенько подумать о том, кому и чем стоит угрожать. – Ишь ты! – гостья недобро усмехнулась. – И чем же он тебя стращал? – До родителей моих собирался добраться, чтобы я сговорчивей стал. – Передам, – посерьезнела девочка. – Не сомневайся. Она, как и все жители Ночи, к подобным вещам относилась очень серьезно. Покон, знаете ли, есть Покон, а он родителей и детей в личные разборки запрещает впутывать. Ну а то, что Саша о таком своде правил в жизни слыхом не слыхивал, никого не волнует. Незнание законов не спасает от ответственности. – И с Пухеей не затягивай, если можно, – попросил я Мару напоследок. – Времени не так и много у того человечка осталось. – Если она с меня какую плату запросит, то сам с ней рассчитываться станешь, – предупредила меня та. – Может, и без мзды обойдется, но сразу говорю как есть. – Само собой, – не стал спорить я. – Только пусть особо не разгуливается, не с того же света мы кого-то тянем за ноги? Все куда проще. – С ними никогда не знаешь, что да как, – вздохнула Мара. – И чем дальше, тем хуже. Все, я пошла. До света время есть, еще успею твоего недруга навестить. Она с видимым удовольствием облизнулась, а после тихими, прямо-таки какими-то кошачьими, шагами удалилась из кухни. – Ох, Александр, нехорошие ты игры затеял, – сообщил мне Вавила Силыч минутой спустя. Он, разумеется, слышал наш разговор от слова до слова, но меня это совершенно не раздражало и не печалило. Такая уж у него работа – все знать, что в доме происходит. – Недобрые. Как бы это все тебе боком не вышло. – Если все упрется только в «как бы», то я счастлив буду. Многовариативность – это же замечательно! Но в моем случае, боюсь, ей и не пахнет, потому даже шансов на то, что последствия не наступят, нет. Другой вопрос какие. – Мудрено говоришь, – пожаловался мне подъездный. – Так сразу и не поймешь. – Это от усталости, – предположил я. – В голове гудит, вот и прет из меня поток сознания. Вавила Силыч, ты только не обижайся, но я спать. А ты вон, если хочешь, чайку попей или, к примеру, рассольника поешь. Мой раздолбай целую кастрюлю сварил. Чай он пить отказался, есть тоже, зато живенько распределил всех куда следует: меня отправил спать, а рассольник в холодильник, чтобы тот до утра не скис.