Я заснул еще до того, как голова коснулась подушки. И, что важно, в этот раз мне ничего не снилось. А то, знаете ли, имелись у меня подозрения о том, что еще и Морана пожелает со мной пообщаться. Она всегда выбирает такое время, когда у меня сил почти не остается. Может, случайно, а может, и нет. Разбудил меня луч солнца, который настырно светил в глаз. Опять я шторы забыл задернуть, выходит. Только и остается, что непристойно выругаться, причем вслух. – Саш, привет! – прощебетала Жанна, нависая надо мной. – Ой, ты, когда спросонья, такой смешно-о-ой! – Привет. – Я потянулся. – Ну, что там наш старинушка? Много гадостей про меня наговорил? – Да нет. – Девушка устроилась рядом и уткнулась призрачным носиком мне в плечо. – Но мнения он о тебе не слишком высокого. – В смысле? – опешил я. – Как о человеке, – пояснила Жанна. – Он так своему помощнику, Саше, и сказал: «Этот Смолин слишком молодой и глупый. Много самолюбия и самоуверенности, такого окрутить ничего не стоит. И тщеславия хоть отбавляй, что тоже работает на меня». Не скажу, что приятно было такое слышать. Хотя, конечно, доля правды в этом была, причем немалая. Ой, много же мне все-таки еще над собой работать надо. Много. Как там в тегах к книгам на самиздатовских сайтах пишут? «Становление личности». Вот это про меня. – Зато под утро все изменилось, – продолжала тем временем рассказывать Жанна, забрасывая мне руку на грудь. – Все уже угомонились, и Илья Николаевич, и прислуга, и Саша этот тоже. Он же прямо там и живет, в доме хозяина. Я подумала, что интересного ничего уже не случится, и уходить собралась, но тут как завертелось все! Крики, грохот, стрельба. А потом Саша из своей комнаты выскочил, бледный как покойник, глаза безумные, волосы торчком, а в руках пистолет. И как заорет: «Смолина убить надо, и как можно быстрее! Он – черт!» – О как! – восхитился я, поняв, что маленькая засранка Мара таки сделала то, что собиралась. – Ну-ну, чего дальше? – Влили в него вискаря, он более-менее в себя пришел, но связного ничего все равно не рассказал, кроме того, что из него во сне какая-то нечисть чуть душу не вынула, а после от тебя привет передала. Илья Николаевич все это выслушал, подумал маленько и велел, чтобы с твоей головы ни волоска не упало. Саше это сильно не понравилось, но он из военных, а потому приказ для него все. И вот еще что, старый хрыч Ряжскому позвонил и то же самое сказал. Вернее, велел. Он вообще с ним разговаривал так, словно с прислугой, не то что накануне ночью, при тебе. Ну, знаешь – подай-принеси, пошел вон. А вот это уже интересно, это кое-что меняет в общей картине мироздания. Значит, с этой стороны мне опасаться пока нечего. Правда, теперь другая напасть появилась – охранник Саша. Знаю я таких твердолобых, они если чего для себя решили, то от намеченного плана не отступают. Пока действует запрет хозяина, он меня на самом деле не тронет, но когда его отменят, то он меня из принципа прибить попробует. Чую, не разойтись нам теперь с ним миром ни при каких условиях. Ну да и ладно. Скормлю его Маре вместо Ряжского, заодно с ней и рассчитаюсь. – Хозяин, проснулся? – в комнату, топоча лапами, вбежал Родька. – А я там сырничков приготовил. Сметаны, правда, нет, но зато варенье есть. Клубничное! Айда снедать! – Чего это он? – оторвав голову от подушки, удивленно уставилась на моего слугу Жанна. – Завтрак, почтение в голосе… Я что-то пропустила? – Ночью ему фитиля вкрутил как следует, – пояснил я. – Чтобы место знал. – Жалко, что это шоу мимо меня прошло, – посетовал призрак. – Может, повторишь на бис? – Вот же до чего ты пакостная девка! – возмутился Родька. – Я ж всегда за хозяином своим в бытовом смысле как за дитем малым хожу. Покушать там, еще чего… Ну, немного отвык от того за пару лет, пока мы по странноприимным домам мыкались, но теперь все по-старому пойдет. Как положено. – Сырники – это хорошо, – поднялся с кровати я и потянулся. – Пошли поедим. Только вот что сначала сделаем. Я включил компьютер, забрался в одну старую папку, нашел там некую фотографию и развернул ее во весь экран. – Жанна, – обратился я к девушке, которая осталась валяться на кровати. – Поди сюда, глянь на фотку и скажи мне: ты среди этих людей никого не узнаешь? Глава двенадцатая – Это ты, – ткнула девушка пальцем в экран, если, конечно, оное телодвижение так можно назвать. Просто он матрицу экрана насквозь прошел. – Такой молоденький и смешной! И галстук у тебя жуткий, конечно. Неужели тебе никто не мог сказать, что нельзя на шею такое убожество повязывать? Лучше уж вообще просто с расстегнутым воротом ходить, чем с таким отвратом. – На что были деньги, то и носил. Не отвлекайся, знакомые лица выискивай. – Эта была в банке, когда мы туда заходили, – Жанна внимательно изучала лица моих бывших коллег на групповой фотографии с одной очень давней новогодней пьянки. Редкий случай – на ней присутствовал весь тогдашний состав отделения, от операционистов до управляющего. Почему редкий? Просто на коллективных производственных сабантуях всегда кого-то да не хватает: то ребенок заболел, то печень, то еще чего случилось. Или просто люди тихонько сваливают, поскольку им за трудовые будни коллеги по цеху надоели до предела. А тут прямо все остались. – Наталья, если не ошибаюсь. Ты с ней еще обнимашки устроил у всех на виду. И вот эту помню, ты ее Федей называл. Да ладно! Нет, точно! Да вот же он! Сто пудов – он! Тот самый дядька, которого я у Ряжских в доме видела. Только теперь он призрак. Так я и знал! Все-таки Силуянов, подлюга такая! Это он мне палки в колеса сует! И прогулка Ольги в Навь – его рук дело. Но вообще произошедшее в логические рамки замечательно укладывается, потому я еще до опознания моей неугомонной подружкой покойного Вадима Анатольевича сообразил, кто же прячется за маской загадочного недоброжелателя. Просчитал я его. Собственно, данный вывод по мере накопления фактов просто-таки напрашивался. Человек Силуянов был недобрый, что признавалось всеми, включая даже его коллег. Да прямо скажем: дрянь был человек. После роковой встречи с Марой он еще слегка умом тронулся, а под конец и вовсе руки на себя наложил. Нет, бывает, что даже при подобном пучке проблем люди после смерти куда следует отбывают, но тут еще один фактор наложился – горячая ненависть ко мне. Именно она, как мне думается, его на нашем пласте бытия удержала. А дальше все просто. Дома он ошиваться не стал, чего ему там делать? Нет, Силуянов отправился в банк и стал там ждать меня, попутно накапливая в себе ярость и гнев. День за днем, месяц за месяцем. Жанна же сразу сказала, что у него нутро черное, как у опала в перстне, что мне Генриетта подарила, а уж тот темен, как ночь. И просчитал покойный безопасник все верно, я не мог там раньше или позже не появиться. Нас всех время от времени тянет в те места, где мы когда-то немало времени провели, просто поглядеть, изменилось там что-то или нет, помнят тебя или нет. Особенно это касается тех мест, где мы работали. Хотя бы потому, что ты придешь, пообщаешься, узнаешь, что без тебя тут все не то и не так, а после уйдешь довольным и счастливым. Они все останутся, а ты уйдешь. Есть в этом некая сакральность. Так и вышло. Я эдаким заморским гостем заявился, поточил лясы с девчулями, с Волконским и с кем? Правильно, с Ряжской. Чем, собственно, и подписал последней приговор. Силуянов смекнул, что нас по-прежнему многое связывает, что не оборвались те ниточки, которые еще тогда, два года назад, в узелки завязались. Понял и начал действовать. Для начала прилепился к Ольге, как репей, помотался с ней, а после и в дом ее попал. Призрак не вурдалак, ему приглашение не требуется. Нет, обитай в хоромах Ряжских домовой, так просто ему бы внутрь не просочиться, но у них такового нет, потому двери для призраков и некоторых других порождений Ночи открыты настежь. Почему? Потому что для Ряжских дом – не дом. Это всего лишь место, куда они приезжают переночевать и поспать, да и то, подозреваю, не всякий раз. Перевалочная база с огромным метражом, не более того. Домовые – ребята тонко чувствующие, для них важна атмосфера того места, где они обитают, и неважно, сколько квадратов будет у той семьи, которой они служат, – тридцать или триста. Важно другое – дом это или просто место для ночевки. Если последнее, то они там никогда не поселятся. Как, собственно, с Ряжскими и вышло. После мой недоброжелатель выждал немного да и отправил Ольгу на тот свет. Вернее, почти отправил. Думаю, хотел, конечно, убить, но Ряжская оказалась теткой крепкой и, вместо того чтобы окончательно испустить дух, впала в кому. Ну а Силуянов, поняв после приезда Вагнера, что с ней, решил, что так, возможно, даже лучше. Так я гарантированно раньше или позже заявлюсь туда, где она лежит. Если, конечно, меня до того люди ее мужа не прибьют, что Силуянова, полагаю, тоже вполне устраивало. Главное, чтобы я сдох, желательно в мучениях, ну а уж как – это дело десятое. Хотя, возможно, и на этот счет у него тоже какие-то измышления имелись. Потому он и Жанне показался, зная, кто она такая. А еще это его я тогда у банка учуял. И в больнице наверняка тоже он в коридоре ошивался, скорее всего, наши разговоры подслушивал. Но самое любопытное не это. Самое любопытное то, что покойный безопасник, похоже, абсолютно не понимает, во что влез. Почему? Да потому что он ни про Навь, ни про Мару, ни про то, насколько мир по ту сторону привычной для него реальности тонко организован, понятия не имеет. Ему просто никто про все эти нюансы рассказать не мог. Не существует никаких адаптационных центров для недавно умерших, каждый обитает в посмертии так, как может. Максимум, что мог сделать бывший безопасник, – так это поточить лясы с каким-то товарищем по несчастью. Вот только сомневаюсь, что тот знал намного больше, чем непосредственно Силуянов. Так, базовая информация. Впрочем, зная характер покойного, могу предположить, что он ни с кем своими душевными переживаниями делиться и не подумает. Хотя… Может, первичную информацию он все же и собрал, руководствуясь своими прижизненными навыками и привычками. Но, опять же, ну что ему могли поведать собратья по призрачному цеху? Только «мужик, крепись, ты умер» и «держись подальше от кладбищ». Все. И про то, кто я такой есть, он тоже не знает! Думаю, он считает меня колдуном или чернокнижником, причем, скорее всего, его представления о данных материях базируются на фильмах и сериалах, просмотренных при жизни, то есть материалах, не имеющих ничего общего с реальным положением дел. Да и все об этом говорит: я его сначала сглазил, после нежить на него натравил, мне вон мертвые служат. Отчего я так в этом уверен? Ведай Силуянов о том, кто я на самом деле, то он бы не действовал настолько топорно и попробовал устроить ловушку похитрее. Да и перед Жанной светиться бы не стал. Да, тип это крайне неприятный, но он не тупица. Ничего подобного, он мужик очень неглупый был. Но будь он хоть семи пядей во лбу, связать меня и некоего Ходящего близ Смерти, о котором рассказы среди заупокойной братии худо-бедно ходят, вряд ли сможет. Тем более что правильнее говорить – ходили. Призрачное народонаселение Москвы меняется быстро, как и все в этом городе, и тех, кто помнил о существовании мостика между мирами в моем лице, осталось всего ничего. Это раньше у моего подъезда то и дело появлялись типы вроде убитого партнером коммерца, что я накануне вспоминал, а сейчас вон тишина. Если, конечно, не считать того призрака, которого вчера Анатолий видел. Ну а если я все же ошибаюсь и он смог как-то разнюхать о моей истинной сущности… Тогда, выходит, я слишком лестно думаю о его интеллектуальных возможностях. Или же он все-таки делал ставку на то, что разъяренный комой жены Ряжский даст команду прострелить мне голову, тем самым доведя месть до логического финала. Кстати! Представляю себе, как Силуянов сейчас бесится! Илья Николаевич же запретил меня трогать, чем, скорее всего, безмерно опечалил мужа Ольги Михайловны. И вряд ли тот стал держать при себе эту информацию, а значит, и мой недоброжелатель уже в курсе дела. Надо будет съездить с ним повидаться, причем чем быстрее, тем лучше. С Силуяновым, имеется в виду. Ведь это его душу я Маре обещал в качестве оплаты за услугу. Повторюсь, на момент разговора с ней я подозревал, кто мне свинью подложил, только окончательно в этом убедиться оставалось. И не соврал я страшной девочке ни словом – хорошая душа Моране достанется. Сильная, властная, яркая. Такую поглотить – одна радость. Надо только будет с Ильей Николаевичем поговорить, чтобы он ко мне пару бойцов приставил, от греха. Приказ приказом, но кто этого Ряжского знает? Возьмет и даст отмашку своим телохранителям, те из меня сито и сделают. А значит, что? Значит, надо доставать с антресолей горелку и устраивать ревизию трав и кореньев, которые у меня есть. Илья Николаевич – калач тертый, чтобы от него что-то получить, сначала надо что-то дать. Проще говоря, нужно зелье из мандрагыра варить. Оно работает быстро и эффективно, обеспечивая приток сил и энергии. Опять же, обезболивающие свойства в наличии. Ох, надеюсь, договорится Мара с Пухеей насчет моего нового знакомца, потому что если нет, то неприятностей мне не избежать. Мандрагыр-то молодой, он болезнь у Ильи Николаевича только затормозить сможет. Но как зелье кончится, та на старикана с двойной силой навалится, нынешнее состояние ему праздником казаться станет. А то и вовсе доконает его окончательно. Впрочем, месяц у меня точно есть. То, что мне дала Дара, кроме как огрызком не назовешь, но на двадцать пять – тридцать ежедневных доз этого корня хватит. Можно было бы еще кусочек от подарка лесовика, обитающего близ родительской дачи, добавить, но этого я делать не стану. Во-первых, два разных корня лучше не смешивать, что-то на этот счет мне читать доводилось, во-вторых, мой корень вообще по мандрагырным меркам почти младенец, потому силы в нем почитай что и нет. Ее только что на не особо сильные женские хвори хватит, вроде цистита. И в-третьих, жалко столько добра на моего нового знакомого изводить. И тот ему корень, и этот… Перебьется. Опять же, я пока еще не знаю точно, насколько Илья Николаевич надежен и выгоден в качестве делового партнера. Ряжская – другое дело, она была относительно проста и сколько-то понятна, а здесь покуда белое пятно. Да и в практическом смысле, кроме чая, я от него ничего пока не видел. Одни обещания да посулы. Да, об обещаниях! Чуть не забыл. Я взял смартфон, поводил пальцем по экрану и нашел нужный номер. – Олег, привет. Ты как, к Мишане уже выдвинулся? – Ага! – бодро гаркнул в трубку мой собрат. – А чего, надумал-таки со мной отправиться? Если что, смотри, я от Москвы еще недалеко отъехал. Могу остановиться, тебя подождать, заодно и пополдничаю. А ты такси бери и на нем сюда дуй. Дороги более-менее пустые, часа через два уже увидимся. И Мишаня обрадуется! Он к тебе очень хорошо относится, я это точно знаю. – Я к нему тоже. Вот только компанию тебе я составить не смогу, хоть и хотелось бы. Дела, прах их забери! Но зато появилась у меня одна идейка насчет того, как вражин Мишаниных изжить. Помнишь, мы вчера в кабаке говорили о том, что неплохо бы узнать, кто это нашему брату такую свинью подложил? В смысле – название организации, телефон и имя контактного должностного лица. – Помню. – Так вот там, где эти поганцы работы ведут, по-любому в земле есть какой-то плакат или стенд с интересующей нас информацией. – В смысле? – Олежа, не тупи. Я вчера не сообразил, а сегодня вспомнил: по закону любой застройщик обязан размещать на месте проводимых работ агитационное средство с установочной информацией, в которой будет значиться все, что нам как раз и нужно. Ты это хозяйство фоткни и сразу мне пришли, ясно? Ну и еще пяток кадров сделай с нужных ракурсов из числа тех, которые так любят защитники живой природы в целом и Грета Тунберг в частности. – Варварское уничтожение зеленых богатств родного края, техногенная катастрофа для одного конкретно взятого леса и так далее, – понимающе отозвался Олег. – Сделаю. Еще до вечера пришлю. – Буду ждать, – произнес я и нажал «отбой». – Хозяин, – снова прибежал из кухни Родька. – Сырники стынут! – Да подожди ты, – отмахнулся я, выискивая в телефоне другой номер. – Никуда они не денутся. А, вот он. Римма Аркадьевна, добрый день. – Ой, посмотрите на него! – приложила преувеличенно-гротескно ладошки к щекам Жанна. – Бархатные нотки в голосе, только что не с придыханием говорит! Смолин, ты знаешь кто? Ты этот… Как его… Геронтофил, вот ты кто! Я сурово зыркнул на нее, но девушка в ответ только язык мне показала. – Добрый день, Саша. Если честно, то думала, что вы мне сами не позвоните никогда. Скажу больше, сама собиралась вас завтра набрать, еще раз поблагодарить за то, что вы для меня сделали. – Да не стоит, – мягко произнес я. – Так, чуть-чуть помог. – Не чуть-чуть, – возразила мне собеседница. – Вы жизнь спасли мне и моей дочери. Плюс благодаря вам я многое узнала о том, о чем понятия не имела. – Сомнительно мне, что подобные знания вам будут полезны в будущем. Лучше всего просто забудьте о произошедшем и живите себе дальше спокойно. – Вы, наверное, имеете в виду те страсти-мордасти, что в доме случились? – уточнила Римма Аркадьевна. – Да? Речь совсем не о том. Эту жуть я на самом деле стараюсь стереть из своей памяти. Получается, правда, не очень. Нет, я о другом. Черемисин-то не соврал, в прошлом моего покойного муженька в самом деле столько всего интересного нашлось, что остается только диву даваться, как я раньше всего этого не замечала. – Да ладно? Так быстро? – Ну да, – невесело рассмеялась женщина. – Вчера вот, например, свела знакомство со своей коллегой. Она мне сама позвонила.