Кивнув, Чимальма улыбнулась: — Мне тоже. Супруг наш неразговорчив, не так ли? А беседу с наставницей едва ли можно назвать праздной. Майя хмыкнула, соглашаясь. — Как тебе поместье? — перевела тему первая супруга. — Большое! Значительно превосходит поместье моего отца. — Ты из Шочимилько, верно? — Верно. На нашем диалекте правильно произносить звонко — Сочимилько. А откуда ты, госпожа? — Из Шалтокана. По ту сторону озера Тескоко. — Родины известняка. — Именно. Однако мои предки не работали ни дня на рудниках, — лукаво улыбнулась Чимальма, — Сейчас на родном острове мой единокровный брат избран касиком. — У твоего отца было несколько супруг, если брат единокровный? — Да, четыре. — Вот это да! — не скрывая удивления воскликнула Майя, — Большая у вас семья! — Была. Моих родителей уже нет в живых, сёстры давно выданы замуж, а братья, в большинстве своём, покинули Шалтокан. — Ты возвращалась на родной остров после замужества? — Да, но очень давно и без особой охоты. — Почему? — Поместье Шалтокана — вместилище интриг. Так было с самого моего детства. Внезапно беседу двух женщин прервала пожилая наставница. Она быстрым шагом приблизилась к водоёму и, едва переведя дух, сообщила: — Госпожа Майоаксочитль. Прошу простить меня, ты вероятно позабыла, что этим вечером решится судьба пленных тотонаков на поле для игры в тлачтли*. Все благородные присутствуют на этом мероприятии. Тебе необходимо подготовиться. — Что ж, пора идти. Благодарю за беседу, госпожа Чимальма. — Спасибо и тебе, госпожа Майоаксочитль. Покинув банный комплекс, войдя в поместье старуха сварливым тоном предупредила: — Будь осторожна, госпожа! Не води дружбу с этим пустоцветом. Чего доброго, опоит тебя, одурманит! — Прикуси язык! Я не питаю иллюзий. Однако мне неприятно слышать, когда с таким возмутительным неуважением говорят о сестре правителя Шалтокана. Наставница скривилась, но была вынуждена покорно поклониться: — Как тебе будет угодно. *** В церемониальном центре столицы ацтекского государства располагался огромный стадион для игры в тлачтли. Зрители неистово ревели, ожидая судьбоносного действа — сегодня решалось, кто из пленных рабов получит свободу, а кто отправится на жертвенный алтарь. Зрители из знатного рода располагались на трибунах, построенных на возвышении, тогда как простые горожане толпились вокруг игрового поля. Командир Текуантокатль прибыл на мероприятие вместе с обеими супругами, как того требовали традиции, и занял почётное место рядом с племянником тлатоани принцем Куаутемоком. На самой вершине трибун царственно восседал император Монтесума. Взмахнув рукой, он дал знак слугам выпустить игроков на поле и охрана вывела вереницу рабов. Жрец пометил каждого из них особой краской, разделяя на команды. Часть пленников была отмечена синим, другая — белым. Правила игры в тлачтли довольно просты — необходимо забросить каучуковый мяч в кольцо, вставленное в одну из стен прямоугольной игральной площадки на возвышении в два человеческих роста, однако касаться меча разрешено было только локтями или бёдрами, поэтому рабы тщательно бинтовали руки и ноги во избежание получения травм. Игра обещала быть безжалостной. Забросить мяч в кольцо не так то просто, но при этом каждая из команд неистово желала получить свободу. Исход матча был непредсказуем. Майя огляделась, рассматривая зрителей. Заметила брата с супругой, стоящих на несколько ступеней ниже, поискала взглядом учителя Айокана, который наверняка сложит стихи о сегодняшней игре, украдкой взглянула на тлатоани, горделиво восседавшего в своей императорской ложе и чуть поодаль заметила пленного испанца в сопровождении охраны. Тлатоани пожелал показать сыну Кетцалькоатля, как вершится судьба его проводников, пленённых некогда отрядом Текуантокатля. Сложно было определить, о чём думал теуль в этот момент. Его взгляд ничего не выражал, он просто молча наблюдал за развернувшимся действием. Жрец подал сигнал, заиграли ритуальные барабаны. Игра началась. Крепкий раб из команды синих тут же рьяно рванул к центру поля, пытаясь захватить управление мечом для своей команды. Он сделал пас синему коллеге и тот мощным ударом предплечья отправил мяч в сторону кольца. Манёвр был перехвачен. Высокий коренастый белый, подпрыгнув высоко, отбил мяч противника. Синий зарычал и бросился под ноги белому игроку. Тот потерял равновесие и мяч снова оказался у синих. Публика на трибунах громко заревела. Майя рассеянно следила за игрой, украдкой бросая взгляд на чужестранца. Испанец неотрывно наблюдал за действиями на поле, хмурясь и потирая подбородок. «Эти люди были проводниками теулей. Знал ли он их? Сопереживает им? Или ему всё равно?» — размышляла дочь вождя. Пронзительный крик синего игрока вернул её внимание к игре. Худощавый раб, пытаясь захватить мяч, столкнулся с игроком из команды противника и, похоже, получил серьёзную травму. Морщась и поскуливая, он отполз в сторону, чтобы не препятствовать продолжению игры. «Они так друг друга поубивают и без теокалли» — вздохнула Майя про себя. Возня на поле подняла облако пыли и становилось непонятно, чья команда лидирует. В песке под лучами безжалостного солнца пленники неистово боролись за свободу, но кольцо насмешливо оставалось недосягаемым. Дерзкий белый раб побежал за мячом наравне с синим. Пытаясь замедлить противника, белый ударил его локтем в челюсть. Синий продолжил бежать, держась за лицо, рыча и сплёвывая кровавые сгустки. Один из зрителей выкрикнул ругательство и по трибунам пронёсся гогот. Полагая, что все увлечены игрой, Майя снова взглянула на чужеземца и совершенно неожиданно встретилась с ним глазами. Смутившись, она быстро отвела взгляд и сделала вид, что внимательно следит за действиями на стадионе. «Заметил? Как же неловко! Надеюсь, не истолкует превратно» — краснея, подумала девушка. Тем временем пленник из команды синих не обращая внимания ни на волосы, прилипшие ко лбу и мешающие обзору, ни на огромную гематому на бедре, бежал, расталкивая противника, наступая на упавших на землю игроков, не разбирая ни своих, ни чужих. Он бросился навстречу мячу и, отбив его, отправил прямо в проклятое вожделенное кольцо. Игра завершена. Пленники, помеченные синей краской, получают свободу и должны покинуть Теночтитлан. Команду противников ждёт жертвоприношение в главном храме Уицилопочтли. Их судьбы были разыграны Богами. ---------------- * тлачтли — совмещённая с ритуалами спортивная игра, распространённая среди народов доколумбовой Америки. Глава 10 - Малинцин Отряд испанцев, истощённый жарой, долгими переходами, битвами и мятежами приблизился к мосту, соединяющему южный берег озера Тескоко в городе Истапалапа с Теночтитланом. Их главнокомандующий, Эрнан Кортес, мужчина среднего роста с благородной осанкой и задумчивым взглядом, ехал верхом. Как и многих других конкистадоров, его характеризовали дерзость и жестокость в сочетании с религиозностью и огромной жаждой наживы, вероломством и презрением к культуре других народов. Рядом с командиром пешком шла женщина, наложница-переводчица. Гордая красивая индианка с длинными, почти до самой щиколотки, блестящими чёрными волосами, длинной белой тунике и грустными, бездонными глазами цвета ночного неба. Солдаты относились к ней с большим уважением и называли не иначе как донья Марина, а союзники, знающие её под именем Малинче, обращались исключительно с уважительной приставкой «цин» — Малинцин. Следом за ними двигались испанские воины, некоторые верхом, но большей частью в пешем строю. Худые, грязные, с осунувшимися лицами, одетые почти в лохмотья они вовсе не выглядели грозными бойцами, о которых шла молва по всему Анауаку. Процессию замыкало огромное войско союзников, конгломерат разных племён, не всегда находящихся в добром соседстве, но объединившихся для борьбы с грозными ацтеками. Командир подал сигнал остановиться. Перед ним открылась безмятежная водная гладь, таинственно окутанная тишиной девственно чистой природы, а где-то далеко виднелся великий Теночтитлан. Досадно усмехнувшись, Кортес заключил: — Мосты сняты. По суше в город не пройти. Разобьём лагерь. Уже к вечеру на берегу выросли брезентовые шатры, задымили костры, повсюду сновали солдаты, а на постах стояли часовые. Солнце клонилось к закату, отряд был вынужден заночевать на подступах к столице. Ранним утром к берегу причалил посланник тлатоани и попросил встречи с командиром. Поклонившись, он обратился к Кортесу: — Посланники императора ожидают тебя на одном из островов. Следуй за мной. Капитан намеревался взять с собой небольшое войско, но мужчина предупредил: — Кроме меня в каноэ поместятся ещё три человека. Больше взять нельзя. Не оборачиваясь конкистадор скомандовал: — Альварадо! — Слушаю, капитан, — ответил высокий испанец с ярко-рыжими волосами, даже в этот момент отличавшийся некоторым щегольством по сравнению с остальными участниками похода. — Заряжай аркебузу. Отправишься с нами. Рыжий испанец кивнул. Кортес жестом указал ему на лодку, дал знак переводчице и, обратившись к ацтеку, коротко бросил: — Я готов. Веди! Кивнув, сопровождающий послушно направил каноэ к назначенному месту встречи. Донья Марина, горделиво приосанившись, держалась спокойно и величаво, капитан внимательно смотрел по сторонам, озираясь и ожидая засады в любой момент. Наконец, перед путниками раскинулся небольшой остров, где их ожидали вельможи в сопровождении воинов. — Монтесумы среди них нет? — шепнул испанец Марине. — Нет. — Кто остальные? — Я не знаю их лично. Полагаю, его младший брат Куитлауак и, возможно, главнокомандующий Текуантокатль. Скривившись, Кортес сплюнул: