— Чёрт бы побрал эти их имена! Старший из вельмож приказал слугам принести корзины с дарами и поставить их к ногам конкистадора. Монтесума был щедр, как и всегда, отправив чужеземцам нефритовые украшения, перья редких птиц, шкуры, циновки и, конечно, золото. Куитлауак, брат императора, учтиво поклонился путникам и, обращаясь непосредственно к Кортесу, произнёс: — Приветствую тебя, теуль. Наш тлатоани вновь просит принять эти дары в знак своего уважения. Император не желает войны и кровопролития, нижайше просит тебя покинуть эти земли. Если ты чего-то желаешь - проси. Быть может тебе нужны женщины, рабы? Я готов выслушать и выполнить твою просьбу при условии, что вы покинете владения нашего тлатоани. — Благодарю вашего императора за щедрость, — начал Кортес, — Однако, я служу своему королю Карлосу Первому. Он велел мне лично познакомиться с вашим правителем и увидеть великую столицу могущественных ацтеков. Я не уйду, пока не увижу Теночтитлан и не познакомлюсь с Монтесумой лично. Переведи, Марина. Марина поприветствовала вельмож, как того требуют обычая, и в точности перевела слова господина. — А когда увидишь Теночтитлан, ты покинешь его? — уточнил Куитлауак. — Безусловно. Я обещаю покинуть эти земли со своим войском. Никто не пострадает. — В таком случае, зачем тебе огромное полчище вражеских племён? — раздражённо спросил Текуантокатль. — Гарантия безопасности. В городе Чолула местный вождь поднял мятеж. Вероятно, не все подданные выполняют приказы вашего тлатоани. Я же верен своему королю и намереваюсь выполнить его приказ. Вельможи переглянулись. — Я передам тлатоани твои слова, — с напускной учтивостью заверил Куитлауак, — Император примет решение. *** Единственной темой для пересудов среди горожан были, конечно же, теули. Об испанцах рассказывали всякие чудеса. Где-то говорили, что они обладают невероятной силой и голыми руками могут сокрушить десяток противников, шептались об их неуязвимых доспехах и невероятном оружии, судачили о диковинных зверях, которыми теули повелевали и даже поговаривали об их ненасытной страсти, которой они щедро одаривали наложниц. Тем временем в делах империи царили разброд и смятение. Каждый день Монтесума созывал совет знати, вынося насущный вопрос на всеобщее обсуждение. Одни предлагали одно, другие — другое, но в конечном счёте император не предпринимал ничего, пребывая в чудовищной нерешительности. Местные почтека*, дальновидно оценив обстановку, покидали город, стараясь забрать с собой побольше товара, и отправлялись на север к горным племенам. Перед тем, как отправиться на переговоры с теулями, командир Текуантокатль приказал своим воинам охранять главные мосты, соединяющие город с материком, а так же установил часовых на боевых каноэ за стенами столицы на случай атаки с воды. Казалось, о безопасности столицы думал один лишь главнокомандующий. Остальные вельможи не торопились приводить подчинённые им военные силы в боевую готовность. Воин-орла Тепилцин, воспользовавшись отсутствием командира и временем смены поста, отправился в поместье Текуантокатля, чтобы увидеться с сестрой. В текущей обстановке было неизвестно, когда они снова смогут поговорить. Майоаксочитль пригласила его в поместье, приказала слугам подать ужин и нетерпеливо спросила: — Живём в одном городе, а не виделись, кажется, целую вечность! Какие новости, брат? — Теули находятся в Истапалапе. Сейчас время моего бдения подошло к концу и я волен отправиться на отдых домой, но вечером снова выступаю на пост. — Истапалапа очень близко к Сочимилько. Известно что-нибудь об отце? — Всё в порядке, Майя, не беспокойся. Отцу приказано оставаться в городе. Теулей в Сочимилько нет. Кажется, на данный момент их интересует именно наша столица. — Думаешь, война будет неизбежно? — Я не исключаю этого, сестра, — тяжело вздохнув, заключил Тепилцин, — Сейчас все решения принимает тлатоани. — Я знаю, что Текуантокатль сегодня утром покинул город. Он никогда не говорит куда и зачем уходит, считая обсуждение с женщиной государственных вопросов делом абсолютно бесполезным. — Он отправился на переговоры с командиром теулей. Уверен, наш главнокомандующий не питает надежд, что они уберутся восвояси, но таков приказ Монтесумы. Тепилцин посмотрел на сестру серьёзно: — Я не знаю, какой Текуантокатль супруг, но могу с уверенностью сказать, что сейчас он единственный, кто пытается хоть как-то защитить нашу страну от чужеземцев. Хочу, чтобы ты знала. Я согласен с его решениями и разделяю его политические взгляды. — Однако, — продолжил воин-орла, — Я хочу отправить Козамалотль с сыном на север к племенам отоми. Там живёт сестра бабушки Кокото со своей семьёй. Сейчас там безопасно. — Я счастлива знать, что Козамалотль, бабушка Кокото и малыш Точтли будут в безопасности. — ответила Майя. — Я пытался предложить твоему супругу поступить также, но он пришёл в ярость. Считает, что убегают только трусы, не верящие в могущество нашей империи. — Очень на него похоже, — печально хмыкнула дочь вождя, — Спасибо тебе, брат, что пытаешься защитить меня. — Не знаю, Майя, простишь ли ты меня когда-нибудь за мой позор? — Не нужно извиняться, брат. Простила. Тысячу раз простила! — Майоаксочитль нежно по-сестрински коснулась ладони брата. Тепилцин тепло заключил сестру в объятия, облегчённо вздыхая. Когда-то в детстве после серьёзной ссоры брат с сестрой обязательно обнимали друг друга в знак примирения. Вот и сейчас, смахивая слезу, Майя грустно улыбалась. *** В день Седьмого Крокодила месяца Кечолли года Первого Тростника* отряд испанцев под предводительством Эрнана Кортеса беспрепятственно вошёл в город. Тлатоани Монтесума, вопреки советов вельмож, опасаясь гнева Кетцалькоатля, принял решение впустить божественных чужеземцев в город. Он посчитал, что если Богам угодно погубить империю — они её погубят, а значит необходимо смириться с судьбой и уповать на лучшее. Процессия двигалась к самому сердцу столицы — главному теокалли Теночтитлана. Теули шли по улицам, озираясь и глядя с восхищением на великолепный город, подмечая как прекрасна и развита столица ацтеков. Возле главного храма отряд испанцев остановился в ожидании императора, тогда как горожане, толпившиеся вокруг, с интересом и ужасом рассматривали пришельцев, перешёптываясь и живо обсуждая чужеземцев. Люди искренне не понимали, как мог тлатоани принять такое решение, но сетовать и возражать никто не смел. Вскоре показался и сам Монтесума. Царственно восседая в паланкине, инкрустированном золотом и нефритами, окружённый знатными вельможами, в огромной короне из ярко-изумрудных перьев он выглядел как настоящий ацтекский Бог. Подданные не смели смотреть ему в глаза и, кланяясь, шептали молитвы во славу императора. За паланкином в богатых одеяниях, с властным видом двигались командиры армии ацтеков вместе со своими жёнами. Майоаксочитль, как того требовал статус, сопровождала супруга Текуантокатля, объятая страхом и любопытством одновременно. Всё происходящее пугало и захватывало, будоражило и настораживало. Сами испанцы, казалось, были ослеплены и крайне впечатлены богатством и пышностью приёма. Когда процессия оказалось возле главного теокалли, Монтесума неспешно, горделиво спустился с паланкина и так же спокойной величавой поступью приблизился к испанскому капитану. Представители обоих сторон встретились. Кортес шепнул переводчице: — Поприветствуй его как-нибудь особенно лестно, как они это любят. Вырази ему моё глубочайшее почтение и благодарность. Марина произнесла: — Целую землю перед тобой, великий Монтесума Шокойоцин, властитель самой могущественной империи Анауака. Благодарю тебя за радушный приём, нижайше кланяюсь твоему величию и мудрости. Император посмотрел на женщину с пренебрежением и, усмехнувшись, глядя Кортесу прямо в глаза, ответил: — Твоими словами говорит женщина, Малинцин? Вельможи за спиной тлатоани насмешливо скривились, а командир Текуантокатль одобрительно выдавил злой ядовитый смешок. Майя подметила про себя: «Шутка императора ему очень понравилась. Не сомневаюсь». — Он сейчас назвал меня твоим именем, Марина? — шепнул переводчице капитан. Женщина кивнула. Мгновенно изменившись в лице, придав голосу власти и отбросив насмешливый тон, Монтесума серьёзно спросил: — Я отправлял тебе подарки. Просил повернуть обратно. Ты не выполнил мою просьбу, желая видеть меня, мой город, мой народ. Ну, что ж, я перед тобой. Чего ты хочешь, Малинцин? — Мы не желаем зла твоему народу, вождь ацтеков. Моё войско измучено долгим походом, сейчас мы желаем лишь отдыха. Кортес говорил мягко, с осторожностью, аккуратно ступая по зыбкой почве сомнительных переговоров. Майя не понимала, что он говорит, но отметила про себя его приятную наружность, тонкое обхождение и умение располагать к себе людей. Если бы Монтесума хотел, он мог бы уничтожить испанское войско, раздавив неприятеля изнутри, но тлатоани намеренно проявлял дружелюбие. — Отдых будет обеспечен. Затем я жду тебя, Малинцин, в зале переговоров. — Благодарю тебя, правитель. — В знак своего гостеприимства я хочу преподнести тебе ещё один подарок. Император обратился к слугам: — Привести! Из главного храма вывели пленного испанца. В отличие от земляков, он был чист, выбрит и одет на ацтекский манер, что конкистадоры не сразу признали в нём соотечественника. При виде пленника, сердце Майоаксочитль забилось быстрее: «Скоро он воссоединится с теулями. Больше я не увижу его. Досадно». Не скрывая удивления, изумлённый Кортес воскликнул: — Де Ортега?! — Да, капитан, — испанец Алехандро смотрел на командира почти с облегчением. — Я думал ты давно напомнил покойному дону Бернардо, что он должен мне сто песо! — Не в этот раз, капитан. По отряду прошёл слабый неуверенный смешок. — Я сберёг для тебя твоего соплеменника, Малинцин, — продолжил Монтесума, — Как видишь, я милосерден и добр к твоему народу. Даю вам в распоряжение дворец Ашаякатля, нашего бывшего тлатоани. Сегодня позволяю вам отдохнуть. Завтра ожидаю тебя в своём дворце, нам есть о чём потолковать, Малинцин. Майя перевела взгляд на супруга. Текуантокатль стоял, стиснув зубы и сжав кулаки, на его лице заиграли желваки, глаза налились кровью, он словно извергал огонь, но сказать ничего не смел. Дочь вождя сама не понимала замыслов императора, но отчётливо осознавала — сегодняшний день обязательно войдёт в историю.